Газета "Дейли ньюс" не сомневалась, что это - убийство на политической почве. Деспотизм континентальных правительств и их ненависть к либерализму прибили к нашим берегам множество эмигрантов, которые стали бы превосходными гражданами Англии, если бы не были отравлены воспоминаниями о том, что им пришлось претерпеть. У этих людей существует строгий кодекс чести, и малейшее его нарушение карается смертью. Нужно приложить все усилия, чтобы разыскать секретаря покойного, некоего Стэнджерсона, и разузнать об особенностях и привычках его патрона. Чрезвычайно важно то, что удалось установить адрес дома, где он жил, - это следует целиком приписать энергии и проницательности мистера Грегсона из Скотленд-Ярда.
Мы прочли эти статьи за завтраком; Шерлок Холмс потешался над ними вовсю.
- Я же говорил, - что бы ни случилось, Лестрейд и Грегсон всегда останутся в выигрыше!
- Это зависит от того, какой оборот примет дело.
- Ну что вы, это ровно ничего не значит. Если убийцу поймают, то исключительно благодаря их стараниям; если, он удерет - то несмотря на их старания. Одним словом, - "мне вершки, тебе корешки", и они всегда выигрывают. Что бы они ни натворили, у них всегда найдутся поклонники. Un sot trouve toujours un plus sot qui I'admire.[10]
- Боже, что там такое? - воскликнул я, услышав в прихожей и на лестнице топот множества ног и гневные возгласы нашей хозяйки.
- Это отряд уголовной полиции Бейкер-стрит, - серьезно ответил Шерлок Холмс.
В комнату ворвалась целая орава на редкость грязных и оборванных уличных мальчишек.
- Смирно! - строго крикнул Холмс, и шестеро оборванцев, выстроившись в ряд, застыли неподвижно, как маленькие, и, надо сказать, довольно безобразные изваяния. - Впредь с докладом будет приходить один Уиггинс, остальные пусть ждут на улице. Ну что, Уиггинс, нашли?
- Не нашли, сэр, - выпалил один из мальчишек.
- Я так и знал. Ищите, пока не найдете. Вот ваше жалованье. - Холмс дал каждому по шиллингу. - А теперь марш отсюда, и следующий раз приходите с хорошими новостями!
Он махнул им рукой, и мальчишки, как стайка крыс, помчались вниз по лестнице; через минуту их пронзительные голоса донеслись уже с улицы.
- От этих маленьких попрошаек больше толку, чем от десятка полисменов, - заметил Холмс. - При виде человека в мундире у людей деревенеет язык, а эти сорванцы всюду пролезут и все услышат. Смышленый народ, им не хватает только организованности.
- Вы наняли их для Брикстонского дела? - спросил я.
- Да, мне нужно установить один факт. Но это только вопрос времени. Ага! Сейчас мы услышим что-то новенькое насчет убийства из мести. К нам жалует сам Грегсон, и каждая черта его лица источает блаженство.
Нетерпеливо зазвонил звонок; белобрысый сыщик через несколько секунд взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки зараз, и влетел в нашу гостиную.
- Дорогой коллега, поздравьте меня! - закричал он, изо всех сил тряся покорную руку Холмса. - Я разгадал загадку, и теперь все ясно, как божий день!
Мне показалось, что на выразительном лице моего приятеля мелькнула тень беспокойства.
- Вы хотите сказать, что напали на верный след? - спросил он.
- Да что там след! Ха-ха! Преступник сидит у нас под замком!
- Кто же он такой?
- Артур Шарпантье, младший лейтенант флота ее величества! - воскликнул Грегсон, горделиво выпятив грудь и потирая пухлые руки.
Шерлок Холмс с облегчением вздохнул, и его чуть сжавшиеся губы распустились в улыбке.
- Садитесь и попробуйте вот эти сигары, - сказал он. - Мы горим нетерпением узнать, как это вам удалось. Хотите виски с водой?
- Не возражаю, - ответил сыщик. - Последние два дня отняли у меня столько сил, что я просто валюсь с ног - не столько от физической усталости, конечно, сколько от умственного перенапряжения. Вам это знакомо, мистер Холмс, мы же с вами одинаково работаем головой.
- Вы мне льстите, - с серьезным видом возразил Холмс. - Итак, каким же образом вы пришли к столь блистательным результатам?
Сыщик удобно уселся в кресло и задымил сигарой. Но вдруг он хлопнул себя по ляжке и захохотал.
- Нет, вот что интересно! - воскликнул он. - Этот болван Лестрейд воображает, что умнее всех, а сам пошел по совершенно ложному следу! Он ищет секретаря Стэнджерсона, а этот Стэнджерсон так же причастен к убийству, как неродившееся дитя. А он, наверное, уже посадил его под замок!
Эта мысль показалась Грегсону столь забавной, что он смеялся до слез.
- А как же вы напали на след?
- Сейчас все расскажу. Доктор Уотсон, это, конечно, строго между нами. Первая трудность состояла в том, как разузнать о жизни Дреббера в Америке. Другой бы стал ждать, пока кто-то откликнется на объявление или сам вызовется дать сведения об убитом. Но Тобиас Грегсон работает иначе. Помните цилиндр, что нашли возле трупа?
- Помню, - сказал Холмс. - На нем была марка - "Джон Ундервуд и сыновья", Камберуэлл-роуд, 129.
Грегсон заметно помрачнел.
- Вот уж никак не думал, что вы это заметили, - сказал он. - Вы были в магазине?
- Нет.
- Ха! - с облегчением усмехнулся Грегсон. - В нашем деле нельзя упускать ни единой возможности, хоть и самой малой.
- Для великого ума мелочей не существует, - сентенциозно произнес Холмс.
- Само собой, я пошел к Ундервуду и спросил, не случилось ли ему продать такой-то цилиндр такого-то размера. Он заглянул в свою книгу и сразу же нашел запись. Он послал цилиндр мистеру Дребберу в пансион Шарпантье на Торки-Террас. Вот таким образом я узнал его адрес.
- Ловко, ничего не скажешь, - пробормотал Шерлок Холмс.
- Затем я отправился к миссис Шарпантье, - продолжал детектив. - Она была бледна и, очевидно, очень расстроена. При ней находилась дочь - на редкость хорошенькая, между прочим; глаза у нее были красные, а когда я с ней заговорил, губы ее задрожали. Я, конечно, сразу почуял, что дело тут нечисто. Вам знакомо это ощущение какого-то особого холодка внутри, когда нападаешь на верный след, мистер Холмс? Я спросил:
- Вам известно о загадочной смерти вашего бывшего квартиранта, мистера Еноха Дреббера из Кливленда?
Мать кивнула. У нее, видно, не было силы вымолвить хоть слово. Дочь вдруг расплакалась. Тут мне уже стало ясно: эти женщины что-то знают.
- В котором часу мистер Дреббер уехал на вокзал? - спрашиваю я.
Мать, стараясь побороть волнение, судорожно глотнула воздух.
- В восемь, - ответила она. - Его секретарь, мистер Стэнджерсон, сказал, что есть два поезда: один - в девять пятнадцать, другой - в одиннадцать. Он собирался ехать первым.
- И больше вы его не видели?
Женщина вдруг сильно изменилась в лице. Она стала белой, как мел, и хрипло, через силу произнесла "нет".
Наступило молчание; вдруг дочь сказала ясным, спокойным голосом:
- Ложь никогда не приводит к добру, мама. Давайте скажем все откровенно. Да, мы видели мистера Дреббера еще раз.
- Да простит тебя Бог! - крикнула мадам Шарпантье, всплеснув руками, и упала в кресло. - Ты погубила своего брата!
- Артур сам велел бы нам говорить только правду, - твердо сказала девушка.
- Советую вам рассказать все без утайки, - сказал я. - Полупризнание хуже, чем запирательство. Кроме того, мы сами уже кое-что знаем.
- Пусть же это будет на твоей совести, Алиса! - воскликнула мать и повернулась ко мне. - Я вам расскажу все, сэр. Не подумайте, что я волнуюсь потому, что мои сын причастен к этому ужасному убийству. Он ни в чем не виновен. Я боюсь только, что в ваших глазах и, может быть, в глазах других он будет невольно скомпрометирован. Впрочем, этого тоже быть не может. Порукой тому его кристальная честность, его убеждения, вся его жизнь!
- Вы лучше расскажите все начистоту, - сказал я. - И можете поверить, если ваш сын тут ни при чем, ничего плохого с ним не случится.
- Алиса, пожалуйста, оставь нас вдвоем, - сказала мать, и девушка вышла из комнаты. - Я решила молчать, но раз уж моя бедняжка дочь заговорила об этом, то делать нечего. И поскольку я решилась, то расскажу все подробно.
- Вот это разумно! - согласился я.
- Мистер Дреббер жил у нас почти три недели. Он и его секретарь, мистер Стэнджерсон, путешествовали по Европе. На каждом чемодане была наклейка "Копенгаген" - стало быть, они прибыли прямо оттуда. Стэнджерсон - человек спокойный, сдержанный, но хозяин его, к сожалению, был совсем другого склада. У него были дурные привычки, и вел он себя довольно грубо. Когда они приехали, он в первый же вечер сильно напился, и если уж говорить правду, после полудня вообще не бывал трезвым. Он заигрывал с горничными и позволял себе с ними недопустимые вольности. Самое ужасное, что он вскоре повел себя так и с моей дочерью Алисой и не раз говорил ей такое, чего она, к счастью, по своей невинности даже не могла понять. Однажды он дошел до крайней наглости - схватил ее и стал целовать; даже его собственный секретарь не вытерпел и упрекнул его за столь неприличное поведение.
- Но вы-то почему это терпели? - спросил я. - Вы ведь могли выставить вон ваших жильцов в любую минуту.
Вопрос, как видите, вполне естественный, однако миссис Шарпантье сильно смешалась.
- Видит Бог, я отказала бы им на другой же день, - сказала она, - но слишком велико было искушение - ведь каждый платил по фунту в день - значит, четырнадцать фунтов в неделю, а в это время года так трудно найти жильцов! Я вдова, сын мой служит во флоте, и это стоит немалых денег. Не хотелось лишаться дохода, ну я и терпела, сколько могла. Но последняя его выходка меня совсем уж возмутила, и я сейчас же попросила его освободить комнаты. Потому-то он и уехал.