С умением и толком работа шла у них.
Покрыли этим шелком меха зверей морских.
На те меха глядели бургунды как на чудо.
Но про одежду я сказал еще не все покуда.
Кримхильде привозили не раз издалека
Ливийский и мароккский тончайшие шелка.
Нашлось их в Вормсе больше, чем при любом дворе,
И было ничего не жаль для Гунтера сестре.
Казался слишком дешев ей даже горностай.
Для тех, кто за невестой в заморский ехал край.
Для них был выбран бархат чернее, чем агат.
И в наши дни украсил бы бойца такой наряд!
Он златом аравийским и камнями сверкал.
Хоть труд искусниц юных был тяжек и немал,
За семь недель девицы закончили шитье.
Собрали и воители оружие свое.
Тем временем на Рейне корабль надежный им
Построили бургунды с усердием большим,
Чтоб смело вышел в море король на судне том.
Недаром знатным девушкам пришлось спешить с шитьем.
От королевны Гунтер узнал в свой срок и час,
Что в точности исполнен им отданный приказ:
Одежда понашита для всех бойцов его,
И больше он откладывать не должен сватовство.
За спутниками Гунтер отправил по гонцу -
Пусть явятся и скажут, к лицу иль не к лицу
И впору иль не впору обновы им пришлись.
Обрадовались витязи и тотчас собрались.
И каждый рукодельниц благодарил сердечно:
На всех бойцах одежда сидела безупречно,
У всех наряды были столь пышны и богаты,
Что в них предстать с достоинством могли Брюнхильде сваты.
Осыпав похвалами искусниц молодых,
Вновь поблагодарили бойцы за платье их
И начали прощаться с учтивостью такой,
Что увлажнилось много глаз невольною слезой.
Сказала королевна: "Мой брат, останьтесь здесь.
Ведь и у нас на Рейне прекрасных дам не счесть.
Не лучше ли вам дома найти себе жену,
Чем плыть, рискуя головой, в заморскую страну?"
Знать, сердце ей шепнуло, что всем беда грозит.
С Кримхильдой вместе свита заплакала навзрыд.
Так много слез струилось у женщин из очей,
Что потускнело золото нагрудных их цепей.
Она сказала: "Зигфрид, вам поручаю я
Того, кто мне дороже, чем жизнь и честь моя.
Пусть Гунтера повсюду от бед хранит ваш меч".
И протянул ей руку гость в ответ на эту речь.
Он обещал Кримхильде: "Пока я не паду,
Ваш брат,- ручаюсь в этом,- не попадет в беду.
Жив и здоров со мною на Рейн вернется он".
И отдала красавица воителю поклон.
Затем взвели на судно ретивых скакунов.
Снесли туда доспехи и платье удальцов.
Все было в путь готово, настал прощальный миг.
У королевны молодой померк от скорби лик.
Красавицы у окон столпились, все в слезах.
Гудел попутный ветер в надутых парусах.
Стоял на судне Гунтер среди друзей своих.
"Кого ж мы кормчим сделаем?"- спросил король у них.
"Меня,- ответил Зигфрид.- Я наш корабль туда,
Где царствует Брюнхильда, доставлю без труда:
Пути-дороги в море давно знакомы мне".-
"Прощай!" - сказали весело бойцы родной стране.
Дал Зигфрид Нидерландский ладье багром толчок,
И к морю все быстрее понес ее поток.
Встал Гунтер самолично у крепкого руля,
И вскоре скрылась из виду бургундская земля.
На корабле хватало отборных яств и вин -
Всем нужным в путь запасся бургундский властелин.
Довольно было места и людям и коням.
Спокойно судно прочное скользило по волнам.
От ветра мачта гнулась, поскрипывал канат.
За двадцать миль от Вормса бойцов застал закат.
Нес к морю неуклонно их судно Рейн седой.
Кто знал тогда, что кончатся все их труды бедой!
Двенадцатое утро они в пути встречали,
Когда в страну Брюнхильды корабль валы примчали
И башни Изенштейна взнеслись над гладью вод.
Из путников лишь Зигфриду знаком был остров тот.
Спросил державный Гунтер, когда увидел он,
Что остров и обширен, и густо населен:
"Чье здесь владенье, Зигфрид, чьи замки и земля?"
Не затруднили витязя вопросы короля.
Он тотчас же промолвил: "Могу ответить - чье.
Здесь царствует Брюнхильда, живет народ ее.
Плывем мы к Изенштейну, Брюнхильдиной твердыне.
Немало там вы встретите прекрасных женщин ныне.
Уговоримся сразу, как отвечать им так,
Чтоб и себя не выдать, и не попасть впросак.
С Брюнхильдой шутки плохи, а к ней явиться мы
Обязаны сегодня же, до наступленья тьмы.
Так вот, когда предстанем мы девушке пригожей,
Вам надлежит, герои, твердить одно и то же:
Что Гунтер - мой владыка, а я - вассал его.
Тогда уж он наверняка добьется своего".
Свое высокомерье на время обуздав,
Все трое согласились, что нидерландец прав.
Вот почему от смерти спастись им удалось,
Когда с Брюнхильдой Гунтеру вступить в борьбу пришлось.
"Король,- добавил Зигфрид,- я не тебе служу,
А той, кем больше жизни и чести дорожу.
Я для тебя согласен сейчас на все пойти,
Дабы потом в сестре твоей супругу обрести".
1 Первый из довольно многочисленных (см. 378, 382, 384, 407, 419, 511), восходящих к более ранним вариантам сказания о нибелунгах намеков на то, что Зигфрид был знаком с Брюнхильдой еще до поездки Гунтера в Исландию.
2 В раннесредневековом быту щиты часто использовались для переноски звонкой монеты.
3 Цацаманка - сказочная восточная страна, упоминаемая и в других памятниках средневековой немецкой литературы, например в романе Вольфрама фон Эшенбаха (1170-1220) "Парцифаль".
АВЕНТЮРА VII.
О ТОМ, КАК ГУНТЕР ДОБЫЛ БРЮНХИЛЬДУ
Все ближе к Изенштейну нес судно пенный вал,
И Гунтер в окнах замка внезапно увидал
Немало дев, взиравших на витязей чужих.
Король был раздосадован тем, что не знает их.
Он спутнику промолвил: "Узнать я был бы рад,
Что это за девицы у окон встали в ряд,
Вперяя взоры в море, где наш корабль бежит,
И почему у них такой высокомерный вид?"
Ему ответил Зигфрид: "Вы лучше осторожно
На тех девиц взгляните и молвите неложно,
Какую б вы избрали, когда б вам выбор дать".
Воскликнул Гунтер доблестный: "Нетрудно угадать!
С осанкой горделивой стоит она одна
В одежде белоснежной вон у того окна.
Пленила взор мой жадный она красой своей,
И если б был мне выбор дан, женился б я на ней".
"Ты не ошибся, Гунтер. Сбылась твоя мечта:
Перед тобой Брюнхильда, перед тобою та,
В кого ты понаслышке уже давно влюблен".
Красою девы царственной король был ослеплен.
Она уйти велела прислужницам своим:
Невместно на приезжих глядеть из окон им.
Исполнили послушно они приказ ее,
Но лишь затем, чтоб тут же вновь приняться за свое.
Принарядившись наспех, они опять тайком
Приникли к узким окнам в надежде хоть глазком
(От века любопытством страдает женский пол!)
Взглянуть на тех, кого Господь в их дальний край привел.
Сошли четыре гостя на берег с корабля.
По сходням королевич свел лошадь короля,
И Гунтер словно вырос - так был он горд и рад,
Что взоры женские за ним в подобный миг следят.
Надежно нидерландец держал егоя,-
А был тот конь могучий и резв, и полн огня,-
Покуда Гунтер в стремя ногою не ступил,
Но все услуги Зигфрида король потом забыл.
Хоть быть слугой впервые пришлось в тот день ему
И не держал с рожденья он стремя никому,
Проделал это Зигфрид, не устыдившись дам,
И своего коня затем на сушу вывел сам.
У короля бургундов и Зигфрида бела,
Как первый снег, одежда и масть коней была.
У каждого на локте сверкал блестящий щит.
Собой являли витязи великолепный вид.
К Брюнхильде в замок мчалась четверка смельчаков,
И скакуны их были достойны седоков:
Поперсия и седла сплошь в дорогих камнях,
Бубенчики из золота на узких поводах.
Отточенные копья вздымали удальцы.
До самых шпор свисали у них мечей концы,
А меч был остр и тяжек у каждого бойца,
И все это заметила Брюнхильда из дворца.
За нидерландцем Данкварт и смелый Хаген мчались.
Красой и шириною щиты их отличались,
И был крыла воронья чернее их наряд,
О чем сказанья древние поныне говорят.
Унизанная густо индийскими камнями,
Одежда их сверкала в лучах зари огнями.
Вот так, оставив судно у побережных скал,
Сын Зигмунда с бургундами до замка доскакал.
Насчитывалось башен там восемьдесят шесть,
Да три больших палаты, да зал, который весь
Был мрамором отделан зеленым, как трава.
В том дивном зале двор и ждал гостей в день сватовства.
Ворота распахнулись, и замок отворен,
И люди королевы бегут со всех сторон,
Дабы достойно встретить гостей, прибывших к ней.
Снимают слуги с них щиты, уводят их коней.
Постельничий им молвил: "Клинки и шишаки
Мне на храненье сдайте".- "Нам это не с руки,-
Вскричал владелец Тронье.- Носить хочу свой меч я".
Но королевич Хагена унял разумной речью:
"При входе в этот замок сдают оружье гости.
Таков обычай здешний, а потому без злости
Смолчать и покориться разумней будет вам".
Был Хаген раздосадован, но внял его словам.
Вином их угостили, и был им отдых дан.
Тем временем немало бойцов-островитян
Уже стекалось к замку в одеждах дорогих,
Но пышностью затмить гостей не мог никто из них.
Извещена Брюнхильда была людьми своими,
Что к ней приплыли гости, чье неизвестно имя,
Хотя весь облик - царствен, наряд - ему под стать,
И слугам стала госпожа вопросы задавать.
Сказала королева: "Вы разузнать должны,
Что здесь за незнакомцы и из какой страны,
И как их именуют, и для чего сюда
Явились эти витязи, чья поступь так горда".
Один исландец молвил: "Признаться должен честно,
Что эти чужеземцы мне тоже неизвестны,
Хотя один уж очень на Зигфрида похож,
И я принять их ласково советовал бы все ж
Второй из них столь важен в спокойствии своем,
Что знатную особу узнать нетрудно в нем.
Такой боец, бесспорно, был королем рожден.
Смотрите, как величествен, как неприступен он!