Алекс<андр>. Да!.. такова была моя участь со дня рождения... все читали на моем лице какие-то признаки дурных свойств, которых не было... но их предполагали - и они родились. Я был скромен, меня бранили за лукавство - я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло - никто меня не ласкал, все оскорбляли - я стал злопамятен. Я был угрюм - брат весел и открытен - я чувствовал себя выше его - меня ставили ниже - я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир - меня никто не любил - и я выучился ненавидеть... Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с судьбой и светом. Лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубину сердца... они там и умерли; я стал честолюбив, служил долго... меня обходили; я пустился в большой свет, сделался искусен в науке жизни - а видел, как другие без искусства счастливы: в груди моей возникло отчаянье, - не то, которое лечат дулом пистолета, но то отчаянье, которому нет лекарства ни в здешней, ни в будущей жизни; наконец я сделал последнее усилие, - я решился узнать хоть раз, что значит быть любимым... и для этого избрал тебя!..
Вера (смотря на него пристально). О боже!.. и ты надо мной не сжалился.
Александр. Бог меня послал к тебе, как необходимое в жизни несчастие. Но для меня ты была ангелом спасителем. Когда я увидал возможность обладать твоей любовью - то для меня не стало препятствий; всей силой неутомимой воли, всей силою отчаянья я уцепился за эту райскую мысль... Все средства были хороши, я, кажется, сделал бы самую неслыханную низость, чтоб достигнуть моей цели... но вспомни, вспомни, Вера, что я погибал... нет, я не обманул, не обольстил тебя... нет, было написано в книге судьбы, что я не совсем еще погибну!.. Да, ты меня любила, Вера! никто на свете меня не разуверит - никто не вырвет у меня из души воспоминаний о моем единственном блаженстве! О как оно было полно, восхитительно, необъятно... видишь, видишь слезы... не изобретено еще муки, которая бы вырвала такую каплю из глаз моих... а теперь плачу, как ребенок, плачу... когда вспомнил, что был один раз в жизни счастлив. (Упадает на колени и хватает ее руки). О, позволь, позволь мне по крайней мере плакать.
Вера. Послушай, Александр, послушай... что же мне делать?.. мне жаль, но я не люблю тебя, не могу, не могу больше любить, - я всегда ошибалась - мы не созданы друг для друга... что же мне делать...
(Александр встает.)
Послушай, забудь, оставь меня... или нет, я уеду, далеко, далеко... не обращай на меня вниманья, - я не ангел - я слабая, безумная женщина... я тебя не понимаю... я тебя боюсь!.. презирай меня, если тебе от этого будет легче - но оставь, не мучь...
Александр. Хорошо, хорошо, Вера... я тебя оставлю - ты меня не увидишь... но я, моя мысль, мой взор, мой слух будут вечно с тобой - когда ты будешь весела и довольна, то я об себе не напомню, но в минуты печали я буду тебе являться - и ты утешишься, видя, что есть на свете человек, который несчастнее тебя!..
Вера. Но зачем же, зачем... попробуй полюбить другую - я знаю много женщин, которым ты нравишься... а меня оставь жить как судьбе угодно!.. что может быть между нами общего - без любви... я тебя прощаю!.. прощаю от всего сердца.
Алекс<андр>. Какое великодушие!..
Вера. Обещаюсь забыть все мучения, которым ты был причиной.
Алекс<андр>. И ты думаешь обмануть меня! и ты думаешь, что я не лучше тебя самой читаю в глубине души твоей? меня обмануть? да знаешь ли, что это почти невозможно... ты выбрала минуту слабости - ты думала, что слезы помешают мне видеть всю тонкость твоего намерения! Я знаю, что ты хочешь избавиться от моего надзора, как от любви моей - чтоб на свободе отдать мое место другому - эта мысль еще не развилась в уме твоем, ты говоришь по какому-то невольному побуждению... но я вижу эту мысль во всей ее ужасной наготе... и этого не будет... нет, что хоть раз мне принадлежало, то не должно радовать другого... а этот другой - мой брат Юрий. Слышишь ли, я и это знаю.
Вера (с гордостью). Такое подозрение слишком обидно... с сей минуты мы чужды друг другу... прощайте, я вас не знаю - позволяю вам мстить всеми возможными, даже низкими средствами.
Алекс<андр>. Как, неужели и ты, и ты не нашла в душе моей ничего благородного...
Вера. Не знаю.
Алекс<андр>. О!..
Вера. Оставьте, оставьте меня... еще одна минута, и я умру.
(Упадает на кресла.)
Алекс<андр>. Я иду... только он никогда не будет твоим - никогда... (Подойдя к двери, оборач<ивается>) слышишь ли, никогда.
КОНЕЦ 2 АКТА
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТИЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
(Дмитрий Петрович входит. Александр его ведет под руку и сажает.)
Александр. Вы нынче что-то необыкновенно слабы, батюшка.
Дмит<рий> Петр<ович>. Старость, брат, старость - пора убираться... да ты что-то мне хотел сказать.
Алекс<андр>. Да, точно... есть одно дело, об котором я непременно должен с вами поговорить.
Дм<итрий> Петр<ович>. Это, верно, насчет процентов в Опекунский совет... да не знаю, есть ли у меня деньги...
Алекс<андр>. В этом случае деньги не помогут, батюшка.
Дм<итрий> Петр<ович>. Что же такое...
Алекс<андр>. Это касается брата...
Дм<итрий> Петр<ович>. Что?.. что такое с Юринькой случилось?
Алекс<андр>. Не пугайтесь, он здоров и весел.
Дм<итрий> Петр<ович>. Не проигрался ли он?
Алекс<андр>. О нет!
Дм<итрий> Петр<ович>. Послушай... если ты мне скажешь про него что-нибудь дурное, так объявляю заране... я не поверю... я знаю, ты его не любишь!
Алекс<андр>. Итак, я ничего не могу сказать... а вы одни могли бы удержать его.
Дм<итрий> Петр<ович>. Ты во всех предполагаешь дурное.
Алекс<андр>. Я молчу, батюшка.
Дм<итрий> Петр<ович>. Видно, я правду говорю - коли ты не смеешь и защищаться!..
Алекс<андр>. Я чувствую, что человеку не дано силы противиться судьбе своей!
Дм<итрий> Петр<ович>. Ты меня выведешь из терпения... ну скажи что ли скорее, что ты еще открыл, - в чем предостерегать!..
Алекс<андр>. Юрий влюблен в княгиню Веру.
Дм<итрий> Петр<ович>. Да, я сам подозреваю, что он не совсем ее забыл... а она?
Алекс<андр>. Она - его любит страстно - о, я это знаю... я имею доказательства... я вам клянусь честью... спасите хоть ее. - Еще два, три дни... и она не будет в силах ни в чем противиться... вы до этого не допустите брата.
Дм<итрий> Петр<ович>. Да, да, - это нехорошо... но Юрий не захочет, не решится.
Алекс<андр>. А минута страсти, самозабвения?.. одна минута?
Дм<итрий> Петр<ович>. Это нехорошо... ты прав... благодарю, что сказал... да что же делать? поговорить разве Юрию...
Алекс<андр>. О, это хуже всего... он уже слишком далеко зашел... надо, чтоб князь уехал... потом брату кончится отпуск... и они никогда, по крайней мере долго не увидятся...
Дм<итрий> Петр<ович>. Бедная женщина!..
Алекс<андр>. О, если б вы видели, как она страдает в борьбе с собою... но я знаю... еще несколько дней... и она погибнет!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Я хвалю тебя, Александр!.. ты всегда был строгих правил, хотя не очень чувствителен... но как же быть?
Алекс<андр>. Предупредить князя! - сказать ему просто!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Рассорить его с женой?..
Алекс<андр>. Он благоразумный и добрый человек... скажите ему только, что Юрий влюблен в княгиню... это ваш долг, долг отца и честного человека... объясните ему, что вы нимало не подозреваете его жены... но что, живя в одном доме, ее репютация может пострадать - брат может проболтаться, похвастаться двусмысленным образом - из самолюбия... мало ли!.. одним словом, князь должен уехать...
Слуга (вход<ит>). Князь Лиговский.
Дм<итрий> Петр<ович>. Надо подумать... как же так опрометчиво поступать - надо бы подумать.
Алекс<андр>. Минуты дороги... вы видите, сама судьба его вам посылает.
(Входит князь.)
Князь. А я сейчас с Кузнецкого моста, покупал всё жене наряды к празднику... столько хлопот, что ужасть... вот эти молодые люди не знают, что такое жениться.
Дм<итрий> Петр<ович>. Приятно со стороны смотреть, как вы любите вашу супругу, князь.
Князь. Я жену очень люблю - однако видите, я со всем тем муж благоразумный, - хочу, чтоб меня слушались, и в случае нужды имею твердость - о, я очень тверд! Как вы нынче в своем здоровье?
Дм<итрий> Петр<ович>. Благодарю... я нынче что-то слаб... и к тому же расстроен... ох, дети, дети!
Князь. Расстроены... помилуйте, вы, кажется, так счастливы детьми.
Дм<итрий> Петр<ович>. Это правда... но иногда и самые лучшие дети делают глупости.
Князь. Да помилуйте!.. вы несправедливы. Какие же глупости... но извините, это слишком нескромно...
Дм<итрий> Петр<ович>. Ничего, князь - напротив... это дело даже больше касается до вас, нежели до меня.
(Александр делает знак отцу и уходит.)
Князь. До меня?..
Дм<итрий> Петр<ович>. Мой долг повелевает мне сказать... но я не знаю, как решиться.
Князь. Разве это что-нибудь...
Дм<итрий> Петр<ович>. Вот видите, я не знаю, как вы примете.
Князь. Да разве?..
Дм<итрий> Петр<ович>. Успокойтесь - это еще не опасно.
Князь. Слава богу... так еще не опасно - уф!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Мой сын Юрий...
Князь. Юрий Дмитрич? он со мной никаких не имел сношений!..
Дм<итрий> Петр<ович>. Я не говорю, чтоб он имел сношение с вами - или с кем-нибудь из вашего дома, - но ваша жена... еще до замужства... ее красота, любезность!..
Князь. Вот видите, Дм<итрий> Петрович... я этих достоинств еще сам в ней хорошенько не рассмотрел... не потому говорю так, что она моя жена - но ведь я не поэт! о вовсе не поэт!.. я женился потому, что надо было жениться - женился на ней потому, что она показалась мне доброго и тихого нрава - люблю ее потому, что надобно любить жену, чтоб быть счастливу!.. я вас прервал, пожалуста, продолжайте!
Дм<итрий> Петр<ович>. Это не так легко, князь.
Князь. Прошу вас, для меня себя не принуждайте.
Дм<итрий> Петр<ович>. Одним словом, мой сын Юрий был влюблен в вашу супругу до ее замужства, - и, кажется, был несколько ей приятен.
Князь. О, я уверен, что теперь эта страсть прошла.
Дм<итрий> Петр<ович>. К сожалению не прошла! со стороны моего сына.