История развития формального закрепления этого термина показывает, что Конвенция явилась компромиссом между научной концепцией геноцида и интересами участвующих в ее разработке государств. Иными словами между правом и политикой. Компромиссом не в самом своем лучшем понимании, поскольку достигнут он был благодаря конкретному историческому прецеденту, который объединил между собой все государства и наделил их одной общей ролью - ролью судьи. Понятие геноцида, предложенное Конвенцией, не могло изначально раскрыть сущности данного преступления, т.к. документ работал на прошлое, а не на предупреждение будущего.
Безусловно, геноцид армян, евреев - это наиболее яркие и страшные преступления начала века, вызвавшие необходимость юридической квалификации.
Различают два вида каннибализма, "бытовой" и "религиозный".Бытовой практиковался на древнейшей стадии каменного века и с увеличением пищевых ресурсов сохранился лишь как исключительно, вызванное голодовками явление. Религиозный каннибализм сохранялся дольше и был основан на убеждении, что сила и другие свойства убитого переходили к поедающему. Иными словами, в одном случае имело место убийство, вызванное инстинктом самосохранения, а в другом, желанием "украсть" какое-то качество. Думаю поэтому, что нельзя в каннибализм усматривать истоки геноцида.
Главным "поставщиком" геноцида был колониализм. При этом, автор исходит из двух признаков геноцида: 1) выделение некой группы: "Колонизатор, будь он завоевателем или переселенцем, относился к аборигенам как к дикарям, неспособным воспринять цивилизацию". 2) Ее последующее истребление (автор ссылается на политику истребления туземцев в Австралии, Тасмании, Новой Зеландии, Южной Америки).
Однако, колониализм, исторически всегда был вызван освоением новой территории, которое сопровождалось изгнанием либо порабощением населения, занимавшего ту или иную территорию. При этом политика полного истребления чаще считалась бесполезной и бессмысленной, т.к. уничтожая источник рабского труда, колонизатор подрывал собственную экономику. Более того, нередко подобное освоение новой территории носило характер "колониальных войн". Безусловно, во время колониальных войн могли иметь место и факты геноцида, но их стоит отдельно рассматривать и не отождествлять с общей политикой колониализма, которая в свою очередь, является отдельным, отличным от геноцида составом международного преступления о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 года.
Если историческим истоком геноцида можно назвать национализм и расизм, то позднее геноцид стал совершаться на почве официальной политической доктрины.[5]
Идея нацизма (которую нередко ее сторонники именуют идеей "национального единства") требует принесения в жертву национального меньшинства, а торжество политической тоталитарной идеологии - уничтожения других партий. Будь то националистическая или тоталитарная политическая система, любая из них исходит из одного и того же мировоззрения: притязания на владение абсолютной истиной и отрицания всякого инакомыслия. Ограничить концепцию геноцида расизмом и национализмом - значит замолчать убийства во имя идеологии тоталитаризма.
Сталин породил многообразие массовых убийств, умножая категории жертв в зависимости от требований идеологии режима. Но защитникам советского строя несложно было исключить возможные обвинения в геноциде. Примеры сталинского режима демонстрируют шаткость и уязвимость концепции геноцида, не дающей оснований покарать виновных в преступлениях против прав человека, которые формально не укладываются в рамки преступления геноцида, подпадающего под юрисдикцию международного права.
На протяжении четырех периодов сталинского террора массовое истребление людей демонстрировало черты геноцида.
В 1929-1930 гг. от 5 до 15 (по разным оценкам) миллионов крестьян были названы кулаками. Это клеймо причисляло их к классу мелкобуржуазных собственников и противников коллективизации. Имущество их было экспроприировано, сотни тысяч уничтожены сразу, остальные сосланы с семьями в Сибирь. Тех, кто не погиб в пути, погубил холод и голод в ссылке.
Насильственная коллективизация привела к падению сельскохозяйственного производства, партии приходилось восполнять это реквизициями. На Украине, где коллективизацию восприняли особенно отрицательно, государство наложило непомерные, не соответствующие урожаю нормы сдачи зерна. В результате это усугубило голод, вызванный неурожаем в ряде областей в 1932 г., который продолжался до жатвы 1933 г. Голод поддерживался блокадой: территории подверглись изоляции, оттуда не поступало никакой информации, дороги, по которым крестьяне пытались добраться до городов, были перекрыты. Число жертв составило около 5 млн. человек.
Большая чистка 1937-1938 гг. вначале затронула центральные партийные органы, затем распространилась на все республики, обрушилась на все слои общества. Репрессиям подверглись почти все командиры дивизий и бригад, все командиры корпусов и командующие войсками военных округов, большинство политработников корпусов, дивизий и бригад, около половины командиров полков. Из 733 человек высшего командно-политического состава Вооруженных Сил (от комбрига до маршала) погибло 579. За два года страна потеряла больше коммунистов, чем в период революции и Гражданской войны. Было арестовано 4-5 млн. человек, каждый десятый из них расстрелян.
В 1943-1944 гг. целые народы Советского Союза, обвиненные в сотрудничестве с фашистами, были депортированы и лишены национальных прав. Летом 1941 г. были превентивно депортированы немцы СССР, в первую очередь немцы Поволжья, а также греки, курды, хемшины (армяне-мусульмане из турецкой части Армении, жившие на черноморском побережье Аджарии) и турки-месхетинцы. Принадлежность к данным национальным группам предполагала депортацию. За депортацией следовал ввоз на опустевшие земли переселенцев, в основном русских. Депортации подверглись также карачаевцы, калмыки, чеченцы, балкарцы, крымские татары. В целом более миллиона жителей Северного Кавказа и Крыма.[4]
Анализируя эти четыре столь разных события советской истории, - одно, направленное против экономического класса, другое - против социальной группы, третье - против членов политической партии, четвертое - против национальных меньшинств, - невозможно утверждать, что одно из них являлось преступлением геноцида, а другое нет.
Георгий Хомизури ставил подобный вопрос в своей работе "Социальные потрясения в судьбах народов (на примере Армении)", однако, он исходил из "первоначального значения" термина "геноцид" и его ответ сводился к следующему: "После того, как Р. Лемкин ввел в употребление термин "геноцид", он стал иногда использоваться некорректно. Например, об уничтожении коммунистами шести миллионов жителей Украины в 1932-1933 годах говорят как о "геноциде украинского народа". Да, на территории Украины в 1932-1933 годах было уничтожено шесть миллионов человек без различия пола, возраста, социальной принадлежности и рода занятий, но и без различия национальной принадлежности. Уничтожались не только украинцы, но и все, кто жили на этой территории. За первые 36 лет правления коммунисты перебили половину населения бывшей Российской Империи, но перебили, не взирая на нации и этносы. Как известно, на каждую республику и область сверху спускался план по террору против населения, но против населения в целом, а не против определенных национальных групп. "Геноцид народов Северного Кавказа" во время второй мировой войны был не геноцидом, а депортацией, ибо непосредственной цели уничтожения не наблюдалось".
Полагаю, что невозможно в отношении одной и той же преступной системы обвинить ее в одном случае и оправдать в другом, признать, что одно действие было преступлением геноцида, а другое нет. Одинаково неправомерна гибель кулака, армянина, жителя Украины, коммуниста, татарина и чеченца. Эти жертвы, как и жертвы турецкого национализма, германского фашизма, виновны лишь в одном: они были в чем-то "иными" и самим этим создавали угрозу политической системе. Их уничтожение было спланировано и исполнено. Будь то националистическая, расистская или тоталитарная идея, ставит ли она задачи завоевания территорий, "национального единства", очищения расы или победы революции, преступление геноцида в сознании преступника оправдано этой "святой" целью.
Правда, в связи с практикой различных политический репрессий, в доктрине международного права появился еще и такой термин как "политицид". "Политицид - это массовые убийства, направленные на политическую группу, а не этническое или какое-либо другое сообщество". В наши дни появился и такой еще термин как "этноцид". Этноцид означает "уничтожение культуры народа, а не физическое истребление самих людей". Иногда, геноцид эпохи колониализма называют этноцидом, и тем самым делается упор на разрушение культуры, а не на уничтожение людей. На мой взгляд, данный термин никоим образом не может означать "уничтожение культуры народа", потому как "этноцид", если исходить из логики термина "геноцид", подразумевает убийство этноса, что является частным случаем геноцида. Что же касается "уничтожения культуры", то есть другой термин - вандализм.[7,10]
Термины "этноцид", "политицид", безусловно, имеют право на существование. Но лишь как частные случаи преступления геноцида. Данные термины не создают новых составов преступления. И они не должны исключать те деяние, которые они описывают из состава преступления геноцида. Нельзя также допустить, чтобы введение этих терминов оправдывало сужение о предупреждении преступления геноцида и наказания за него.