2. Результат анализа правосубъектности высших военных учебных заведений Российской Федерации позволяет утверждать, что важнейшим фактором характеристики правосубъектности военных вузов, в отличие от других военных организаций, являются государственная аттестация и аккредитация. Государственная аттестация и аккредитация военного вуза как особый вид легитимации образовательной деятельности является необходимым условием подтверждения государственного статуса высшего военного учебного заведения. Данная процедура специфична только для высшего военного учебного заведения, ибо другие субъекты ее не имеют. Предложение по совершенствованию управления и структуры высших военных учебных заведений Российской Федерации. Современные условия диктуют необходимость возрождения принципа коллегиальности в решении не только военных, но и административно-хозяйственных задач, и сочетание его с принципами единоначалия и субординации.
Глава 1. Правовая регламентация деятельности высшего военного учебного заведения России
Термин «правосубъектность» появился именно в научной юридической литературе. Его появление связано с тем, что необходимым элементом любого правоотношения являются его участники, то есть лица, субъекты. Таким же образом субъектный состав определяется не только в конкретных правоотношениях, но и в правовых институтах, поскольку бессубъектного правового регулирования не бывает. Поэтому в данных случаях термин «правосубъектность» обозначает то же самое, что и «субъект права», лишь слагаемые этого термина – «право» и «субъект» - поменялись местами[2]. Поэтому понятно, что термин «правосубъектность» не является обозначением какого-то нового понятия, отличного от понятия «субъект права».
Правосубъектность не только означает признание лица субъектом права, но также отвечает на вопрос, в каком качестве, в качестве какого субъекта оно может выступать в правоотношениях, а значит, определяет ту роль, в которой могут выступать в правоотношениях обладатели правосубъектности.
Военным образовательным учреждением высшего профессионального образования федерального органа исполнительной власти (далее именуется - высшее военное учебное заведение), в котором федеральным законом предусмотрена военная служба, является государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования, имеющее статус юридического лица и реализующее в соответствии с лицензией профессиональные образовательные программы высшего профессионального образования.
Из этого можно сделать вывод о правосубъектности высшего военного учебного заведения как о форме реализации высшим военным учебным заведением, как субъектом правоотношений, своих прав и выполнения обязанностей, определенных нормативно-правовыми документами.
Как общественные образования высшие военные учебные заведения обладают некоторыми специфическими признаками (благодаря наличию которых они становятся участниками специальных военно-административных отношений). Среди них выделяются следующие признаки:
· Финансирование исключительно за счет средств федерального бюджета Российской Федерации;
· Самостоятельность высшего военного учебного заведения проявляется в первую очередь в боевой деятельности[3];
· Повседневная деятельность высшего военного учебного заведения регулируется специальными военно-административными актами - общевоинскими уставами и уставами отдельных родов войск;
· Наличие двойного собственного наименования (действительного и условного).
Признание высшего военного учебного заведения субъектом права, признание наличия у нее правосубъектности (то есть наличия у нее призков субъектов права - право-, дее- и деликтоспособности), означает признание за высшим военным учебным заведением способности быть субъектом имущественных и связанных с ними неимущественных правоотношений.
Ведущим элементом, ядром правосубъектности, служит правоспособность. Сущность правоспособности состоит в том, что она служит юридической формой распределения и закрепления за конкретной категорией субъектов общего объема свобод и долга, прав и обязанностей. Она представляет собой меру возможностей правообладания.
Правоспособность заключает в себе две неразрывно связанные между собой возможности: выступать в качестве правообладающего и обязанного субъекта. Категория же правоспособности признается необходимой предпосылкой правообладания лишь в гражданском праве и, отчасти, в трудовом праве, поскольку право на труд следует рассматривать как предпосылку для правообладания. В других отраслях права правоспособность не нужна и ее там нет, так как субъективные права возникают непосредственно в силу закона (например, в сфере государственного и административного права).
В то же время с точки зрения общего учения о правосубъектности как категории, которая относится ко всем отраслям права, отмечалось, что такое различное по содержанию понимание правосубъектности непоследовательно и лишает это понятие определенности содержания[4]. Поэтому правосубъектность должна рассматриваться как единство правоспособности и дееспособности, как праводееспособность[5].
Законодательство, а вслед за ним и многие представители юридической науки признают, что в одних случаях достаточно обладать только правоспособностью для возникновения и нормального осуществления правосубъектности (таково положение физических лиц в гражданском праве, где отсутствующая дееспособность может дополняться действиями других лиц), а в других случаях правосубъектность возникает лишь при наличии и право- и дееспособности, их нераздельности.
Специфика правосубъектности как правовой формы состоит в том, что как правовая форма правосубъектность служит мерой возможности участия лица в соответствующих правоотношениях. Эта мера определяет и фиксирует границы возможности участия субъекта права в различного рода правоотношениях, делая это в «возможностно-необходимом аспекте».
Объем и существо юридического содержания правосубъектности определяются возможностями экономической системы. Его составляют гарантированные законом возможности быть носителем прав и обязанностей, приобретать их, пользоваться ими и исполнять их.
А значит, правосубъектность с точки зрения своего юридического содержания, своей юридической сущности, представляет собой именно социально-правовую возможность, то есть юридическое качество лица, обладающего этой правосубъектностью.
Правоспособность, как правило рассматривается как общая, абстрактная предпосылка субъективных прав и обязанностей, как предпосылка правообладания. Такое понимание правоспособности было обосновано в юридической науке С.Н. Братусем[6].
Дееспособность юридического лица можно определить как возможность приобретать и осуществлять свои права через соответствующие органы этого юридического лица[7].
Но если правоспособность и дееспособность выражают способность быть субъектом права, значит не только без правоспособности, но без праводееспособности нет субъекта права как обобщенного выражения способности лица иметь допускаемые законом права и обязанности.
Ведь при обычном ходе событий правоспособность существует одновременно с дееспособностью, дополняется последней и образует с ней единый комплекс социально юридических возможностей, характеризующий общее положение субъекта гражданского права.
Поэтому необходимым элементом гражданской правосубъектности юридических лиц является и дееспособность. Возможности, реализуемые собственными действиями, раскрываются в категории дееспособности. Дееспособность определяется как способность субъекта своими действиями приобретать и осуществлять права и обязанности (п.1 ст.21 ГК РФ). В ней учитывается существенное свойство лица - его волеспособность. Лица (в том числе и организации, признанные юридическими лицами) предполагаются волеспособными.
Дееспособность является, можно сказать, динамической стороной правосубъектности. Лицам предоставляются правовые возможности приобретать права и обязанности, пользоваться ими, осуществлять их, т.е. возможности правоприобретения, правопользования и правораспоряжения. Если возможности правообладания указывают на те права и обязанности, которые может иметь субъект, то возможности правоосуществления определяют способы и средства реализации прав и обязанностей.
Наиболее весомым элементом дееспособности в гражданском праве является сделкоспособность, которую определяют как «способность к волеизъявлению, направленному на достижение допускаемых законом положительных, а не противоправных результатов»[8], а также в качестве структурного элемента правосубъектности иногда называют еще и деликтоспособность, определяемую как способность лица самостоятельно нести гражданско-правовую ответственность за совершенное им правонарушение независимо от того, о какой - договорной или внедоговорной - ответственности идет речь. Поэтому некоторыми авторами деликтоспособность выделяется в самостоятельный структурный элемент правосубъектности, существующий наряду с право- и дееспособностью[9].
Если деликтоспособность - это единство двух возможностей: быть носителем соответствующих прав и обязанностей и создавать их своими действиями, то можно сказать, что это правосубъектность в сфере отношений, возникающих вследствие противоправного поведения, которая является частью всей отраслевой правосубъектности лица.