5. Примеры из практики по уголовным делам и Верховного суда РФ
В области уголовного права вопрос о причинной связи возникает при привлечении лица к уголовной ответственности за наступившие вредные последствия. Объективный характер причинной связи означает, что органы следствия и суд могут и обязаны с полной достоверностью установить наличие или отсутствие причинной связи между деянием лица и этими последствиями, а не исходить в решении вопроса из каких-либо догадок или предположений.
Верховный Суд РФ в ряде постановлений и определений подчеркивает необходимость установления причинной связи между деянием лица и вредными последствиями, которые ему вменяются в вину. Анализ архивных уголовных дел и судебной практики позволяет найти массу примеров подтверждающих огромную роль объективной стороны в квалификации преступных деяний. Как известно, общественно опасное деяние порождает общественно опасные последствия, за причинение которых лицо и несет уголовную ответственность.
Так, лицо может нести уголовную ответственность за наступившие последствия лишь в том случае, когда они явились результатом вины умышленной или неосторожной.
Пример: Джамбулским областным судом 15 мая 1962 г. Турсинбеков Р., Байгонов У. и Сембиев Д. осуждены по ст. 764, ч. 2, и ст. 88, ч. 1, п. «г», УК Казахской ССР за хищение семенной пшеницы из колхоза и убийство с особой жестокостью. Осенью 1961 г. Турсинбеков, Байгонов и Сембиев по предварительному сговору похитили 580 кг протравленной гроназоном семенной пшеницы, которую продали чабану колхоза «Кенес» Абдыкеримову.
Абдыкеримов смолол эту пшеницу и употребил ее в пищу, в результате чего 14 декабря 1961 г. семилетняя Каленова скончалась от отравления, а сам Абдыкеримов и четверо других членов его семьи отравились, но в результате медицинской помощи смерть их была предотвращена.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Казахской ССР 5 июня 1962 г. приговор в части осуждения Турсинбекова и других по ст. 88, ч. 1, п. «г», УК Казахской ССР отменила и дело прекратила, признав, что в действиях осужденных не установлено умысла на убийство потерпевших путем отравления.
Президиум Верховного суда Казахской ССР 30 декабря 1962 г. определение Судебной коллегии отменил с направлением дела на новое кассационное рассмотрение.
При вторичном кассационном рассмотрении приговор оставлен без изменения.
Председатель Верховного Суда СССР внес в Пленум Верховного Суда СССР протест, в котором поставил вопрос об оставлении в силе первого кассационного определения.
Пленум Верховного Суда СССР находит протест подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.
Турсинбеков, Байгонов и Сембиев необоснованно осуждены по ст. 88, ч. 1, п. «г», УК Казахской ССР, предусматривающей ответственность за умышленное убийство с особой жестокостью. При рассмотрении данного дела суд первой инстанции и Президиум Верховного суда Казахской ССР, делая вывод о наличии у Турсинбекова и других осужденных умысла на убийство, исходили из того, что им было известно о присутствии ядовитого вещества в пшенице и той опасности, которая грозит в случае употребления ее в пищу без предварительной обработки, о чем они и сообщили Абдыкеримову.
Осужденные специально предупредили потерпевшего об опасности употребления в пишу протравленной пшеницы, из чего следовало бы сделать бесспорный вывод, что несчастный случай произошел уже вследствие неосторожности самого потерпевшего, суд, вопреки этому, признал, что Турсинбеков и другие, действуя с косвенным умыслом, совершили убийство с особой жестокостью.
Между тем в действиях осужденных, как это видно из всех обстоятельств дела, отсутствовал умысел не только на лишение их жизни, но и вообще на причинение потерпевшим особых мучений или страданий.
Судом установлено, что осужденные предупреждали Абдыкеримова о непригодности употребления пшеницы в пищу без предварительного проветривания и промывания и, следовательно, предприняли определенные действия, чтобы не допустить возможного несчастного случая, но Абдыкеримов, пренебрегая их предупреждением, употребил ее в пищу без очищения. При этих обстоятельствах следует согласиться с первоначальным выводом кассационной инстанции, признавшей, что осужденные не только не предвидели, но и не могли предвидеть наступивший по неосторожности самого Абдыкеримова несчастный случай – смерть девочки и отравление других членов семьи.
На основании изложенного Пленум Верховного Суда СССР, соглашаясь с протестом и руководствуясь п. «б» ст. 9 Положения о Верховном Суде СССР, постановил: постановление Президиума Верховного суда Казахской ССР от 30 декабря 1962 г. и определение Судебной коллегии по уголовным делам того же Верховного суда от 17 января 1963 г. отменить, оставив без изменения определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Казахской ССР от 5 июня 1962 г.
Все сказанное свидетельствует о том, что хотя для анализа причинной связи между деянием обвиняемого и наступившим преступным результатом необходимо временное искусственное изолирование этой связи, выделение ее из всеобщей взаимосвязи событий, однако это только первый этап исследования. Полное, законченное представление о совершившемся не может быть получено на основе изучения одного изолированного звена; оно складывается тогда, когда следователь, прокурор, суд мысленно вновь воссоздают всю картину событий, делая это с учетом всей конкретной обстановки совершения преступления, личности виновного и других обстоятельств дела.
Для того чтобы признать наличие причинной связи, требуется прежде всего доказать тот факт, что действие или бездействие лица было необходимым условием наступления вредного последствия. Если бы это действие не было совершено (или бездействие не было допущено), то преступный результат не наступил бы.
Так, капитан рыболовного траулера Ц., находясь в нетрезвом состоянии, пренебрег предупреждением вахтенного помощника о приближении судна к берегу, не обратил внимания на показания глубин эхолотом. В результате судно было посажено на грунт, аварией был причинен значительный ущерб государству. Бездействие Ц. было необходимым условием наступления этих последствий: если бы он проявил должное внимание к навигационной обстановке и принял все меры предосторожности, аварии не произошло бы. Приведем пример, в котором действие обвиняемого не было необходимым условием для наступления вредных последствий и потому не находилось с ними в причинной связи.
Водитель Г. самовольно выехал в рейс без прав на вождение автомашины (они у него ранее были отобраны автоинспекцией за нарушение правил движения). Следуя по городу с установленной скоростью, Г. сбил пешехода, который неожиданно выбежал из-за трамвая, переходя улицу в неположенном месте. Как выяснила экспертиза, водителем были соблюдены все правила дорожного движения и пешеход погиб исключительно по собственной неосторожности.
В данном случае у Г. имеется нарушение правил движения (выезд в рейс без прав), есть и» несчастный случай – гибель человека. Однако причинной связи между двумя этими фактами нет, так как противоправные действия Г. (выезд без прав) не были необходимым условием наступления 36 событий. Очевидно, что, если бы Г. имел права, все при данных условиях произошло бы точно так же. Значит, он не может нести ответственность за смерть человека.
Не рассматривая здесь многочисленные точки зрения о характере первоначального действия, присоединимся к уже упоминавшейся позиции Т.В. Церетели, определившей «нижнюю», т.е. наиболее отдаленную, границу, за которой действие лица теряет причиняющий характер (и, следовательно, исключает его ответственность за вредные последствия). Такой границей является реальная возможность наступления вредных последствий в случае совершения этого действия.
Примером действий, создавших подобную возможность, может быть следующий случай. К. и Г. взялись перевозить пассажиров на не оборудованной для этого и перегруженной лодке при ветре в 8 баллов через реку Березину во время ее разлива. Из-за порыва ветра до 20 м в секунду лодка перевернулась, и пять человек утонули. К. и Г. были осуждены за неосторожное убийство. Действия К. и Г. были несомненно опасны в момент их совершения, и эта опасность превратилась затем в действительность. Их осуждение за неосторожное убийство представляется правильным.
Приведем пример из судебной практики. «Сторож Т. по неосторожности ранил прохожего В. Пуля пробила пряжку ремня В. и осталась в кишечнике. В госпитале хирург М. невнимательно обследовал больного и, извлекая пулю, не заметил осколков металлической пряжки, также находившихся в кишечнике. Кроме того, при производстве операции М. по забывчивости оставил в кишечной полости больного марлевую салфетку. В результате через три дня после этой операции больной В. умер от острого воспаления брюшины. Здесь непосредственной причиной смерти В. послужила грубая небрежность хирурга М. Может ли сторож быть привлечен к уголовной ответственности за смерть В.? Думается, что нет. Связь между действиями Т. и гибелью прохожего В. была осложнена действием самостоятельно присоединившейся силы. Иначе говоря, к преступным действиям сторожа позднее присоединились преступные действия хирурга, вызвавшие общественно опасный результат. Сторож должен нести уголовную ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью, а хирург – за причинение смерти по неосторожности».