При всем различие роли и компетенции органов конституционного контроля разных стран, у всех есть по крайней мере одна общая сфера деятельности – проверка конституционности нормативных актов. Это – основная функция и российского Конституционного Суда. Но каким должен быть этот контроль при наличии во многом устаревшей и проворечивой Конституции? Ни шагу в сторону от буквы Основного Закона, как это пока делает наш Конституционный Суд? Или же опора на конституционные и общеправовые принципы, как это делает Конституционный Суд ФРГ, который в свое время, даже при новой тогда (в 1949г.) Конституции, почувствовал, что ему «тесно» в рамках ее норм.[5] Российский Конституционный Суд стоит на позитивистских позициях, несмотря на то что его Председатель в своих научных трудах приветствовал широкое понимание права, не сводя его к букве закона. Позитивизм не верен в принципе, тем более он ошибочен в условиях действия нынешней Конституции.
Существует ряд серьезных, противоречий в Конституции, ставящих Конституционный Суд в затруднительное положение. Так, Конституция говорит как об исполнительной компетенции федерации, так и об исключительной компетенции образующих ее субъектов. В то же время ст. 58 Закона о Конституционном Суде предполагает оценку Конституционных законов республик с точки зрения их соответствия законам федерации. Как быть Конституционному Суду? Другой пример. Один из незыблемых принципов конституционного строя РФ – народовластие (ст. 1 Конституции). Ст.5 гласит, что наиболее важные вопросы государственной жизни ставятся на референдум. Между тем принятие Конституции отнесено к исключительной компетенции Съезда народных депутатов. (по состоянию на 1994г.)
Для преодоления этих и им подобных противоречий есть один выход – толкование Конституции Конституционным Судом. Это было бы созвучно и общеевропейской тенденции – усилению влияния на континенте англо-саксонской системы права. Суд должен смелее толковать Конституцию и законы, по своему усмотрению выбирать для рассмотрения дела, создавать прецеденты своими решениями.
В связи с этим право на жизнь имеет тема о конституционной ответственности Конституционного Суда. По Закону решения Суда окончательно и обжалованию не подлежат. Это означает признание того, что Суд способен выносить только истинные решения, что превращает его в некий «высший разум». Но «высший разум» не может ошибаться, наш же Конституционный Суд, например, нарушил сроки по оглашению мотивировочной части постановлению по делу о КПСС. Если Суд все-таки способен ошибаться, надо внести изменения в Законе о нем, предусмотрев возможность обжалования его решений и роспуска Суда в случае ошибки.
Важно отметить, что нормы права (в т.ч. положения Конституции) могут отставать от развития общества, от политики, но Суд обязан руководствоваться нормой, а не соображениями целесообразности. Нужно создать еще один орган для проверки конституционных проектов законов (наподобие Конституционного совета Франции) и лишить Конституционный Суд права законодательной инициативы как совершенно не отвечающей природе Суда. (Здесь речь идет о природе суда6 суд ли это, если у него нет подчиненности?!)
III. Место Конституционного Суда в системе разделения властей.
По мнению судьи Конституционного Суда Б. Эбзеева, конституционный процесс в России стал средством политической борьбы. Разные политические силы по-своему толкуют Конституцию, и в зависимости от позиции Конституционного Суда его либо превозносит до небес, либо клеймят последними словами. Да, в деятельности Суда были и, наверное, будут ошибки и недостатки, но главное в том, что он работает, и ветви власти в своей борьбе используют не танки, а ходатайства в Конституционный Суд. По мнению судьи, главная угроза Конституции сейчас исходит сегодня от тех, кто призван стоять на страже, от высших властей. Конституционный Суд действует сейчас наподобие клапана, выпускающего «политический пар», переводя политические страсти в юридические аргументы и решения.
Конституционный Суд, как и закон о нем, формировался в условиях противоборства разных сил и в этом смысле оба – дети своего времени. Создание и деятельность Конституционного Суда – серьезное достижение на пути демократических преобразований в России. Главный же урок, который преподал Суд, состоит в том, что следовать закону надо вне зависимости от политической конъюнктуры и что право должно вообще шире и активнее использоваться в жизни нашего общества.
Главная задача Конституционного Суда – обеспечение исполнения Конституции, которая по идее закрепляет постоянные, непреходящие ценности общества. В этом смысле и Суд необходим как орган, не подверженный влиянию политических страстей. Своими решениями Конституционный Суд очеркивает действие властей, их компетенцию, защищает права граждан, решая дело в пользу одной из спорящих сторон. Поэтому всегда кто-то будет недоволен его решениями, и вопрос об их истинности, лишен смысла. В любой стране органы конституционного контроля непопулярны. Но главное, чтобы решения Суда исполнялись. Для этого необходимо настойчиво и последовательно прививать в обществе уважение к Конституционному Суду и его решениям.
Отсутствует общий принцип разделения властей, закрепленный в российской Конституции. Чем же именно руководствуется Конституционный Суд, когда устанавливает в том или ином деле нарушение этого принципа? Разделение властей означает прежде всего разделение функций различных ветвей властей, в тоже время, функционируя, ветви не могут не пересекаться друг с другом, более того, такое пересечение – одна из гарантий их реального разделения, системы «сдержек и противовесов».[6] Позитивистский подход судей к Конституции предопределяет их ссылки не на принцип разделения властей вообще, а на принципы разделения властей и разграничения компетенции, «установленные в Российской Федерации», т.е. на букву Основного Закона. Конституционный Суд предназначен для того, чтобы удерживать ветви власти в рамках права. Но именно права, а не весьма несовершенного текста Конституции.
Несмотря на то, что Конституционный Суд задумывался как нейтральный арбитраж, ему не удалось удержаться на этих позициях. Причин здесь по меньшей мере две. Одна заключается в противоречивости российской Конституции: в ней соседствуют остатки социалистической империи и элементы независимого, демократического государства с рыночной экономикой; признаки унитарного государства и элементы реальной Федерации; наконец, республика Советов и президентская республика. Вторая причина – порядок формирования состава Суда.
В результате и вовне, и внутри Конституционный Суд уподобился парламенту: он не только участник политических процессов, но и сам разделен на фракции. Проблема усугубляется материальной зависимостью Суда от других ветвей власти, прежде всего от президентских структур.
Судья Конституционного Суда Ю. Д. Рудкин имеет сомнение в том, что порядок формирования состава Суда мог быть иным в условиях отсутствия поста президента. Требования к Суду оставаться безучастным арбитром, стоять «над схваткой» нереально, да и неверно; оно не учитывает особенностей политической обстановки в современной России, когда Конституционный Суд вынужден вмешиваться в политику ради защиты Конституционного строя. Политика и право вообще очень тесно переплетены, и политические пристрастия есть у судей во всем мире. Важно не это, а качество, юридическая безупречность решений.
IV. Правоприменительная практика в решениях Конституционного Суда.
Прежде всего требуют уточнения некоторые понятия, используемые в Законе о Конституционном Суде. Так, из текста Закона не совсем ясно, что же такое «обыкновение правоприменительной практики» или «способность создать» такое обыкновение. Идет ли речь о практике судов или административных органов, отклоняющейся от «правильного» (конституционного) закона и потому неконституционной, либо о практике, основанной на неконституционной норме закона?[7] С ответом на этот вопрос связана процедура рассмотрения дела, и значение решения Суда. Нет четкости в понимании термина «окончательное решение» суда или иного государственного органа, отсюда – и в оценке того, исчерпал ли заявитель обычные возможности защиты своего права. Известно, например, что ст. 64 Конституции гарантирует каждому возмещение ущерба, причиненного преступлением. Суды же такие иски не принимают. Какое решение в этих случаях считать окончательным? Исчерпал ли жалобщик «обычные средства» защиты? Наконец, заслуживает внимания вопрос об объеме конституционного права, утверждение о нарушении которого является одним из условий принятия жалобы к рассмотрению.
Отдельной проблемой является проблема обеспечения конституционного права на судебную защиту, прописанного в Конституции. Конституционный Суд принимает к рассмотрению небольшой процент поступающих обращений. Суд и его секретариат в большинстве случаев отказывают в принятии обращений к рассмотрению в качестве индивидуальных жалоб, как правило, на том основании, что не соблюдены требования ст.66-67 Закона о Конституционном Суде ( по содержанию, по форме, не пройдены предыдущий стадии обжалования, предмет жалобы неподведомственен Суду и пр.). Это делается после детального, кропотливого изучения обращений специальности секретариата и судьями. Но не является ли сам по себе отказ в рассмотрении дела в правосудии?