Все обстоятельства были разделены на одновидовые и разновидовые в зависимости от того, один и тот же признак или разные признаки заложены в квалифицированную норму, Одновидовые обстоятельства, различным образом оформленные в законе, при их сопоставлении оказываются связаны друг с другом путем поглощения, потому что одни из них шире по объему других и включают их в себя. Вместе с тем закон содержит и разновидовые обстоятельства, которые могут быть сформулированы либо в одной, либо в разных статьях. Если они расположены в одной статье, то также связаны друг с другом, хотя и иначе - связью специфичности. А если в разных, то разновидные обстоятельства либо вовсе не связаны, либо связаны опосредованно через простые нормы (скажем, нормы смежные, а какие-то квалифицирующие признаки в них различные).
Связь специфичности имеет место и в одинаковых обстоятельствах (предположим, при выделении в законе неоднократности, систематичности, промысла), и тогда находятся в единстве две противоположности — связи поглошения и специфичности. В таких случаях последняя может быть выражена двояким образом: путем выделения в законе разновидностей обстоятельств только на базе наиболее общих форм (например, совершение преступления группой лиц включало в себя по УК РСФСР соучастие без предварительного и с предварительным сговором; совершение преступления по предварительному сговору — только последнее соучастие), когда наиболее опасные подвиды входят во все выделенные группы (в приведенном примере устойчивая организованная группа имела место и при совершении преступления группой лиц, и при совершении преступления по предварительному сговору группой лиц); и путай выделения в законе более "мягких" форм (например, при дифференциации систематичности, промысла; здесь неоднократность не включает в себя тех факторов, на основе которых обособляют систематичность и промысел; систематичность в свою очередь не включает в себя особенностей промысла). Именно поэтому в первом варианте санкции должны определяться по максимуму значимости квалифицирующего признака (скажем, "цене" устойчивой организованной группы), тогда как во второй санкции при менее тяжких подвидах должны быть частью санкции более тяжких подвидов (санкции при неоднократности меньше санкций при систематичности, последние — санкций при промысле). Как же распределить санкции за неоднократность, систематичность, промысел в рамках санкций за повторность? На наш взгляд, есть два пути: 1) деление оценки повторности на три равные части; 2) постепенное увеличение оценки разновидностей повторности в границах оценки повторности (предположим, оценка повторности в законе равна 1 году 6 месяцам лишения свободы; отсюда оценка неоднократности равна 3 месяцам, систематичности равна 6 месяцам, промысла — 9 месяцам лишения свободы). По-видимому, наиболее приемлем второй путь, так как в нем дана не только оценка разновидности обстоятельства, но она еще и дифференцирована относительно тяжести разновидностей.
Несколько иначе подходят к подобным оценкам другие авторы, которые предлагают сравнивать оценки отягчающих обстоятельств по максимуму санкций, а не по медиане, и пользоваться не абсолютными величинами, а коэффициентами. Представляется, предложение о сравнении санкций по их максимуму неприемлемо, поскольку максимум не отражает в полном объеме тяжесть санкции; относительно коэффициентов предложение вполне оправданно, но в правоприменении потребует дополнительных действий по переводу относительных величин в абсолютные сроки наказания.
И одновидовые, различным образом оформленные, и разновидовые обстоятельства не тождественны по своей значимости; трудно представить, что социальная значимость повторности равна значимости значительного ущерба, например. Однако пока возникают сложности на пути самостоятельной оценки веса каждого отягчающего обстоятельства. Кроме того, при самостоятельной оценке пришлось бы создавать отдельные нормы применительно к каждому квалифицирующему признаку (подобное довольно широко было распространено в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных), что существенно усложняет уголовный закон. Поэтому для упрощения закона определенные обстоятельства объединяют в группы, и на этой основе создают одну норму права, тем самым различным обстоятельствам придают условно равную значимость. С указанным вполне можно было бы согласиться, если бы законодатель всегда осознанно к подобному подходил и помнил о правиле: одно и то же обстоятельство имеет одинаковое значение в различных видах преступления. Но в настоящее время для законодателя степень значимости обстоятельства безразлична: иногда он придает тем или иным обстоятельствам кардинально разное значение (например, группа лиц по предварительному сговору и организованная группа при краже — ч. 2 и 4 ст. 158 УК), естественно, существенно дифференцируя социальную оценку; в иных случаях признает их равнозначными, так как объединяет в одну норму права (например, они же при умышленном причинении тяжкого либо средней тяжести вреда здоровью - ч. 3 ст. 111, ч. 2 ст. 112 УК и др.). При таком подходе теряется внутренняя согласованность уголовного закона, который становится внутренне неупорядоченным. По Уголовному кодексу I960 г. подобная ситуация с определенными обстоятельствами имела место в хищениях против социалистической собственности, однако в новом УК ситуация с хищениями изменилась в лучшую сторону. Думается, законодатель должен объединять в одну норму лишь обстоятельства с примерно одинаковой, близкой по "весу" значимостью, что естественно, придаст уголовному закону больший порядок и внутреннюю согласованность.
Можно попытаться разрешить его на абстрактном уровне, т. е. вычленить. Отсюда следует признать логичной позицию законодателя, который в ранее действовавшем Уголовном кодексе, как правило, объединял отягчающие обстоятельства по каждому виду преступления максимум в две группы (за исключением хищений, благодаря небесспорному выделению в самостоятельную норму хищений с проникновением в жилище или хранилище). В УК 1996 г. данная тенденция стала еще более явной, в том числе и по преступлениям против собственности, хотя иная дифференциация и сохранилась в отдельных статьях (например, в ст. 116 УК выделено три группы отягчающих обстоятельств). И согласиться с выделением в отдельных видах преступлений максимально трех групп отягчающих обстоятельств. Разумеется, значимость обстоятельств, составляющих различные группы, должна существенно отличаться, что мы имеем и в действующем законе, где сталкиваемся с трехэтапным или четырехэтапным утяжелением нормы. Данные базируются на двухстепенных или трехстепенных группах квалифицирующих признаков: отягчающих обстоятельствах первой ступени (просто отягчающих обстоятельствах), отягчающих обстоятельствах второй ступени (усиленных отягчающих обстоятельствах) и отягчающих обстоятельствах третьей ступени (особо отягчающих обстоятельствах).
Распределение обстоятельств по группам - довольно сложный процесс. Несколько проще разрешается он тогда, когда мы можем вычленить в каком-либо отягчающем обстоятельстве три относительно ранжированных по тяжести разновидности (например: повторность в виде неоднократности, систематичности или промысла; рецидив в виде простого, опасного, особо опасного; ущерб обычный, значительный, крупный и т. д.). Сложнее распределить разновидности отягчающего обстоятельства по группам в тех случаях, когда уголовное право традиционно выделяет два его вида (например, тяжкие и особо тяжкие последствия). И уже совсем не просто определить точно группу значимости обстоятельства, явно не имеющего степеней выраженности (например, с вымогательством взятки).
Судя по вышесказанному, вполне возможно создание определенной системы классификации преступлений в зависимости от наличия или отсутствия квалифицирующих обстоятельств. Однако возникает вопрос о необходимости такой глубокой разработки. Ведь М. Д. Шаргородский довольно давно писал: "Стоит указать также и на то, что почти все обстоятельства, квалифицирующие убийство в ст. 136 УК РСФСР, имеются как отягчающие в ст. 47 УК РСФСР (корысть, низменные побуждения, жестокость и др.) и подобное повторение отягчающих обстоятельств в двух местах вряд ли нужно вообще", т. е. он зафиксировал, хотя и применительно только к убийствам, проблему одновременного существования отягчающих обстоятельств в Общей и Особенной частях уголовного закона. От решения данной проблемы, проблемы соотношения отягчающих и квалифицирующих обстоятельств как раз и зависит необходимость разработки системы квалифицирующих обстоятельств.
Об отражении смягчающих и отягчающих обстоятельств одновременно в Общей и Особенной частях УК писали многие авторы, не придавая этому особого значения, считая таковое само собой разумеющимся. При этом они разрешали лишь одну проблему - двойного учета данных обстоятельств, которая лежит за рамками нашего исследования. Для нас важным является уяснение необходимости такого деления. А именно это долгое время оставалось за пределами научного анализа. Однако постепенно появлялись и попытки обосновать возникшую ситуацию. Так, Л. Л. Кругликов в одной из первых работ доказывал необходимость перенесения некоторых обстоятельств и в Особенную часть тем, что они "характерны, типичны и для нескольких видов посягательств, и для всякого преступления отдельно взятого вида; заметно влияя на уровень опасности преступления и личности преступника во всех ситуациях, когда они налицо, такие обстоятельства в отдельных видах преступлений сказываются на уровне опасности более весомо, гораздо значительнее повышают или снижают этот уровень". Такой же позиции придерживались и другие авторы. К сожалению, аргументации этого более значительного влияния в работе не было. Более поздние попытки Л. Л. Крутикова обосновать выделение квалифицирующих обстоятельств в особую категорию через обособление индивидуализации (и соответственно отягчающих и смягчающих обстоятельств) и дифференциации (и соответственно квалифицирующих и привилегирующих обстоятельств) ответственности также не содержать сколько-нибудь серьезных обоснований предложенного деления.