Так существует проблема погашения с истечением срока исковой давности само принадлежащее истцу субъективное гражданское.
Сложились три точки зрения:
первая. Согласно этой точке зрения истечение срока исковой давности прекращает (погашает) само существование материального субъективного права[109],
вторая. Субъективное гражданское право утрачивается лишь с момента вынесения судом решения об отказе в иске на основании пропуска истцом исковой давности[110].
третья. С истечением давностного срока погашается только возможность требовать в принудительном порядке исполнения обязанности должником и тем самым защиты материального субъективного права истца, само же материальное право последнего сохраняется[111], т.е. субъективное право не погашается, истец-кредитор продолжает оставаться собственником своего имущества, хотя оно (имущество) находится во владении ответчика, и оно не может быть изъято в принудительном порядке из-за пропуска срока исковой давности.
Ю К Толстой, в свое время придерживающийся первой позиции, т.е. "истечение срока исковой давности погашает право существования материального права", в последующие годы к 1992 г. изменил свою позицию " если должник, исполнивший обязательство по истечении давности, предъявит к кредитору иск о возврате исполненного, то последний, возражая против иска, сможет сослаться на то, что исполнение должника имеет юридическую силу... разумность правила, о котором только что шла речь, не вызывает сомнений[112].
Ученый не стал вдаваться в подробности "о разумности" такого решения, т.е. о наличии юридической силы возврата имущества ответчиком и по истечении срока исковой давности
Многолетний спор по этой проблеме решился Гражданским кодексом РФ. "Должник или иное обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении давности" (ст. 206).
Это положение вытекает из того, что истечение срока исковой давности не прекращает, как обоснованно утверждают сторонники третьей точки зрения, "существования гражданского субъективного права, но лишает его способности к принудительному осуществлению против воли обязанного лица"[113], т.е. ответчика.
Следующая проблема предусматривает законность владения оставшимся у ответчика имуществом. Ответ вытекает из ч.2 п.2 ст. 199 ГК РФ. "Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске". Если суд выносит решение об отказе истцу-кредитору в иске (естественным последствием которого является "оставление" имущества у ответчика), следовательно, владение ответчика будет законным. Законным с момента вынесения решения (вернее, вступление его в законную силу об отказе в иске истцу-кредитору) И эта законность владения ответчика должна была, казалось бы, закреплена в ч.2 п.2 ст. 199 ГК РФ дополнением " и признания законности владения ответчика" ("оставленного" у него имущества).
В связи с решением об отказе в иске из-за пропуска срока исковой давности и естественно-логическим признанием права законности владения ответчик приобретает я законное право пользования "перешедшим" имуществом.
Возможность защиты законных прав владения и пользования "перешедшим" имуществом ответчика в принципе предусмотрена п.2 ст.234 ГК РФ " Приобретательная давность": "До приобретения на имущество права собственности в силу приобретательной давности, владеющее имуществом как своим собственным, имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного предусмотренного законом или договором основания". Непосредственное отношение к защите законности владения ответчика (в данной ситуации) напраалено выражение правовой нормы: "... имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих праи на владение им в силу иного предусмотренного законом... основания"[114]. Истец-кредитор, проигравший судебный процесс, рассматривается как собственник, не имеющий права на владение, ибо, как было отмечено, законное право владения принадлежит ответчику.
Законные права владения и пользования "перешедшим" имуществом без правомочий распоряжения не обеспечивают законное хозяйственно-бытовое его использование прежде всего в вопросах определения юридической судьбы имущества. Ответчик не вправе распоряжаться имуществом и не становится собственником.
На основании ст.234 ГК РФ ответчик может приобрести право собственности, как отмечалось, если только открыто, добросовестно и непрерывно будет владеть этим имуществом как своим собственным - относительно недвижимости в течение 15 лет, другого - 5 лет.
Следовательно, законные права владения и пользования ответчик приобретает с момента вынесения решения об отказе истцу-кредитору в иске (из-за пропуска давностных прав), а приобретает право собственности на это имущество только через 5, 15 лет.
Очевидны противоречия в правовом режиме имущества "оставленного" у ответчика. Трудно себе представить ситуацию, чтобы ответчик, обладая законными правами владения и пользования не сумел распорядиться имуществом как "фактический" собственник в течение этих лет. Кто и как, на основании какого действующего правового механизма запретит ему реализовать имущество или распорядиться им иным способом. Видимо, только в теоретических суждениях, оторванных от жизни, можно утверждать:... ответчик имеет законные права владения и пользования (поскольку суд отказал в иске истцу-кредитору из-за пропуска давностных сроков и "оставил" имущество у ответчика), но распоряжаться и фактически не сможет, ибо есть ограничения, предусмотренные ст.234 ГК РФ.
Как пишет Е.В. Кулагина, "... вещи, оставшиеся у должника после истечения срока исковой давности, могут стать объектами его права собственности (по правилам приобретательной давности), если, разумеется, такое "задавненное имущество" не будет им передано первоначальному владельцу добровольно. Денежная задолженность, по которой истекли сроки исковой давности, зачисляется в прибыль должника"[115].
Выражаясь точнее, в данном случае нужно говорить, видимо, о возникновении права собственности, иных прав (хозяйственного ведения, оперативного управления) на эти денежные суммы, что свидетельствует о несоответствии такого права (собственности, хозяйственного ведения, оперативного управления) положениям ст.234 ГКРФ.
Действующий Гражданский кодекс РФ не сводит право собственности только к трем его правомочиям. Статья 209 ГК РФ предусматривает права: "... по своему усмотрению", "совершать любые действия, не противоречащие закону... ", "отчуждать свое имущество в собственность другим липам", "передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом", "отдавать имущество в залог и обременять его другими способами".
Но эти выражения направлены в основном на раскрытие правомочий владения, пользования и распоряжения. И представляется очевидным, что действующее гражданское законодательство в правоприменительной практике исходит, как правило, из определяющих правомочий собственника: владения, пользования и распоряжения.
Обосновано утверждение Е.В. Богданова о том, что "современное российское гражданское законодательство не восприняло идеи плюрализма прав собственности, допускающей возможность принадлежности одной вещи нескольким собственникам, каждый из которых обладал бы своим правом собственности. В связи с этим в литературе традиционно не поддерживаются взгляды ученых, выступающих с обоснованием фактического наличия разделенной, двойственной собственности и др. "[116].
А высказывания и суждения, направленные прежде всего на обоснование иных правомочий, ежели "триады" права собственности, весьма значительны и существенны. В свое время еще А В. Венедиктов обратил внимание на то, что право собственности нельзя сводить только к правомочиям владения, пользования и распоряжения, в частности, ставя проблему "в чем суть оставшегося после ареста вещи права собственности, когда все три правомочия утрачены"[117]
А.Г. Братко считает, что "наряду с общепринятой "триадой" элементов правового регулирования, есть четвертый элемент - "правовое ограничение""[118].
Весьма интересными представляются суждения К.И. Скловского "... собственность получает свое содержание не из оборота, а из социальных качеств личности. Поэтому определение собственности через триаду правомочий (владение, пользование, распоряжение) не затрагивает сути собственности". Относительно возможности передачи отдельных правомочий автор считает, что "собственность не может быть передана ни полностью, ни по частям, иначе, как с передачей самой веши в собственность иному липу, право собственности - это не количественный, а качественный феномен, а передача вещи собственником законному владельцу по договору не влечет изменений в содержании права собственности"[119]
Современные западные ученые-юристы тоже весьма критически относятся к известной еще римскому праву "триаде" правомочий собственника. Так, западногерманский исследователь Т Хасс считает, что в римскую триаду правомочий собственника следует включить правомочие по управлению.
Английский ученый А. Оноре в свое время предложил определение содержания права собственности, включающее даже 11 элементов, право владения, право пользования, право управления, права на доход, право на отчуждение, право на гарантию, право передавать вещь, право бессрочности, право на запрет использовать вещь во вред другим лицам, возможность отобрания вещи в уплату долга. И, наконец, весьма интересное положение, право иметь право собственности остаточного характера, т.е. существование правил, обеспечивающих восстановление нарушенного правомочия[120].