«Всеобщая коммерциализация неотвратимо «лепит образ» нового российского телевидения, что на деле означает существенное ограничение завоеванных свобод, прямое или косвенное выражение интересов крупного капитала – его, телевидения, реального собственника. Превращая программу в товарный конвейер (первичность рекламы и вторичность экранных произведений), такое телевидение вынужденно ориентируется на массовый спрос, а значит, чуть ли не автоматически управляется рейтингом. Результат – политическая ангажированность при неизбежном падении интеллектуального, эстетического, нравственного уровня. (Примеры в избытке: и обновляемая сетка вещания РТР, из которой исчезли почти четыре десятка рубрик в угоду «мыльным» сериалам, нескончаемым играм и прочей дребедени, и стремительно впадающие в безвкусицу и пошлость НТВ и т. д.)» [30].
Эти реалии постсоветского телевидения явно не соответствуют принятым характеристикам, определяющим специфику различных форм собственности и организации телевещания во всем цивилизованном мире:
1. Государственное телевидение, финансируемое из госбюджета, контролируемое государством, стоящее на страже интересов власти. Классический пример такой организации – телевидение Советского Союза. Однако в развитых странах таких примеров сейчас почти нет. Подобная форма телевидения не имеет конкурентов и в дополнение к бюджетным ссудам может оплачиваться абонементами зрителей.
На государственном телеканале, по мнению некоторых специалистов, можно попытаться сохранить то, что невозможно сохранить на коммерческом – театр, музыку, искусство. «Роль государственного телевидения в том, чтобы защищать российские традиции, историю и культуру... Государственный канал должен быть более респектабельным. Не должно быть порнографии, минимум жестокости и насилия»[31].
Отечественный государственный телеканал – РТР – систематически недополучает предусмотренные бюджетом средства, а потому вынужден вести интенсивную предпринимательскую деятельность. Объем рекламы в структуре его программ (а значит, и зависимость от рекламодателей) – на уровне других каналов, ничем существенно не отличаются и способы ее включения, содержание и характер рекламных вставок: прерывание передач, резкое увеличения звука и т. п.
Сегодня телевидение выступает как некая самостоятельная, значительная сила, выражает общесоциальный тонус и общесоциальные тенденции. На постсоветском телевидении стала складываться, пусть не всегда рационально, полноценная система средств массовых коммуникаций. После распада Гостелерадио СССР рождение независимого, альтернативного российского телевидения воспринималось как зримая примета наступления новой, прекрасной жизни. Что мы сами думаем о себе и что представляем собой, лучше всего видно на телеэкране и по тому, как телевидение реагирует на самые значимые события общественно-политической жизни страны.
Государственное телевидение делает власть предельно зрелищной и публичной. Социокультурная роль телевидения в полной мере обнаружила себя в тот период, когда телевизионная аудитория «из точечной или экспериментальной превратилась достаточно быстро в массовую, а затем – всеобщую».[32] И как следствие этого – падение уровня телевидения, потому что телевизионные компании все чаще вынуждены заполнять эфир сенсациями, лишь бы привлечь публику. Но сенсационные передачи редко бывают глубокими. Как считал немецкий социолог К.Поппер, «демократия не выживет, если телевидение не будет поставлено под контроль. Она не долго продержится, если власть телевидения не будет полностью разъяснена»[33].
Информационное вещание государственного телевидения уделяет достаточно много времени представительной ветви власти. Такая ситуация, по мнению Л. Ефимовой, свидетельствует о глубоком кризисе отечественного телевидения, отсутствии реальной гарантированной свободы слова в электронных СМИ[34]. Основным условием обеспечения свободы слова в средствах массовой информации является их защита от давления исполнительной власти. Именно в целях обеспечения свободы слова Великобритания отказалась от создания государственного телевидения, и уже на первых этапах развития телевидения право вещания было предоставлено общественной телекомпании Би-Би-Си. В Федеративной республике Германия ведущая роль тоже принадлежит общественному телевидению, имеющему управляющий и контролирующий орган – общественный наблюдательный Совет, в котором представлены политические партии, общественные и религиозные организации и который назначает директора телекомпании и контролирует программную политику, обеспечение плюрализма в вещании, а также финансовую деятельность. В ряде европейских стран, например, в Италии и Финляндии, деятельность телевидения контролирует парламент через формируемую им специальную комиссию.
В нашей же стране создалась «беспрецедентная ситуация, когда президент России фактически держит под контролем все ведущие центральные телеканалы без каких-либо консультаций с Федеральным Собранием и общественностью. А когда исполнительная власть перестает считаться с мнением представительной ветви, это уже не демократия, а произвол»[35].
Самая главная для нас проблема – это конкурентоспособность государственного телевидения. Конкурентоспособность в данном случае означает способность сохранить устойчивый интерес массовой аудитории к программам нашего государственного телевидения. По мнению Р.А. Борецкого, государственное телевидение возможно (а в определенной ситуации – необходимо) там, где государственная, народом избранная и признанная власть сильна, знает, к чему стремится и куда ведет страну. Она – инструмент национальной консолидации, сохранения и упрочения статус-кво. Либо там, где «одно государство, один народ, один вождь», – там, где народ и партия едины. Только в первом случае государственное телевидение – одно из ..., во втором же – единственное[36].
2. Общественное телевидение возникло в США как альтернатива коммерческому. Это телевидение свободно от рекламы и существует, например, на пожертвования общества или поддерживается абонентной платой владельцев телевизоров.
Пример общественного телевидения в нашей стране, на первый взгляд, – телекомпания ОРТ. Как она возникла?
Указом Президента за № 1019 от 6 октября 1995 года телевизионная компания «Останкино» была окончательно ликвидирована. На ее руинах – на первом и главном канале – возникло так называемое общественное телевидение Российской Федерации, ОРТ, созданное Указом Президента в ноябре 1994 года. Спустя почти полгода, в апреле 1995 года, ОРТ начало показывать свои программы на первом телевизионном канале. Но ОРТ, обозначенное как телевидение общественное, «на деле создает прецедент, мировой практике неведомый: гибрид властных структур – 51% акций и частного банковского капитала – 49% акций»[37]. Более того, реальным владельцем, определявшим политику крупнейшего в стране телеканала, стал (с 12% акций) и по 2000 год оставался (уже с 49%) Борис Березовский[38]. Возникло парадоксальное уравнение: магнат равен обществу! А нынешний статус «общественного» телевидения России вообще выглядит непонятно: после перехода пакета акций от Б. Березовского к Р. Абрамовичу – чье оно и кто им правит на самом деле?
По мнению многих исследователей, канал ОРТ был создан для того, чтобы использовать уникальные возможности телевидения в плане воздействия на сохранение стабильности, поддержание существующего положения в стране. Остается лишь загадкой – почему такое телевидение названо общественным? Как из сложения «государства» и «частного капитала» может получиться нечто общественное? Как истинным хозяином общественного телеканала может быть банкир-бизнесмен, владеющий к тому же 16% акций? Л. Ефимова пишет, что «так называемое Общественное Российское Телевидение (ОРТ) не имеет ничего общего с тем, что понимается в развитых демократических странах под общественным вещанием. Практически ОРТ – это обыкновенная коммерческая акционерная телекомпания, с той особенностью, что большой долей ее акций владеет государство. Она не имеет представительного общественного Совета, который бы реально отражал интересы различных слоев общества»[39].
По мнению А. Троицкого, «нельзя быть немножко беременной. Нельзя быть немножко государственным телевидением и немножко негосударственным. Если это общественное телевидение (ОРТ) – значит, оно должно получать деньги от общества, как, допустим, во Франции»[40].
ОРТ как «новая система» окончательно похоронило старинного монстра – монополиста (вначале – Гостелерадио СССР, затем – «Останкино»). Произошли изменения организационные и кадровые – в творческом составе компании. Но со сменой владельца монополия власти не исчезла, лишь усложнились ее задачи.
Итак, странный гибрид власти государства и частного капитала не может породить «дитя общества», каковым должно являться общественное телевидение. Общественное телевидение в своем «чистом» виде должно либо «не пускать» рекламу в эфир вообще, либо тщательно отбирать ее и выпускать в эфир отдельными от программ блоками, между передачами. Оно должно быть свободно от каких-либо отношений с государством и реальной властью. Наше же ОРТ не соответствует вышеуказанным признакам общественного телевидения.
1. Коммерческое телевидение существует за счет рекламы. Главная фигура – рекламодатель-спонсор. Содержание коммерческого телевидения ориентировано лишь на запросы и потребности массовой аудитории. От числа аудитории зависит количество рекламы на телеканале и, следовательно, его финансовое благополучие. «Реклама – один из столпов, на котором зиждется коммерческое благополучие ТВ. В основе привлечения прибыли “из воздуха” – смесь “сенсаций”, круто замешанных на сексопатологии и насилии, с особо хищной и навязчивой телерекламой»[41]. Цель такой финансовой политики – деньги, и частые последствия ее – неизбежное снижение качества программ