Итак, культура как система представляет собой диалектическое единство противоречивых сторон, находящихся в импульсивном взаимодействии. Высокая КУЛЬТУРА обеспечивает преемственность, единство, создает систему ценностей, а «низовая» культура обеспечивает саморазвитие системы, ее обновление. В этом смысле культура диалогична уже в силу наличия в ней двух находящихся во взаимодействии культур, точнее, диалог является формой ее существования. Но этот диалог осуществляется внутри единого целого. «Диалог воплощает диалектику развития, диалектику, раскрытую в будущее и в этом смысле исторически положительную – положительную как в объективном, философском и историческом смысле, так и в смысле субъективно-человеческом, нравственном»[8][8]. Поэтому оппозиция «верхней» и «низовой» культуры является культурной оппозицией, не выходит за ее рамки.
Естественно, как в любом противоречивом процессе, единство сторон не может обойтись без попыток подавления одной стороны другой, одной (в данном случае) культуры другой. Так, например, попытки подавления «низкой» культуры со стороны «высокой» часто выражаются в том, что все относящееся к первой объявляется некой областью принципиально некультурного. Обычная жизнь понимается как нечто недостойное культурного человека, как будто последний не ест, не пьет, не рожает детей и т.д. Это как бы периферия, изнанка бытия (Кнабе), которую надо скрыть, прикрыть. Эту культуру прикрытия, доходящую до абсурда, в гротескной форме описал Гоголь, зафиксировав внутрикультурную оппозицию между обыденностью, бытом, простотой поведения, отраженного в языке нормального человека, и семантическим его инвариантом, якобы отражающим существование человека в «высокой» культуре[9][9]. Существует в культуре и обратное псевдопрогрессистское движение, когда предпринимаются попытки вытеснения из нее эталонных образов: последние оцениваются как устаревшие и не отвечающие духу времени.
Локальная культура как завершенная целостная символическая система культурных значений, отражает завершенность бытия человека и человечества в продуктах его творчества. Завершенность (которая так не устраивает постмодернизм) вообще один из принципов классической культуры. В музыке это симфония, в литературе – роман или повесть, в архитектуре – выдержанный стиль зданий, в философии – всеохватывающая концепция. «Завершенность» неизбежно связана с ограниченностью (по крайней мере в виде границ, отделяющих от других объектов), что наиболее ярко проявляется в литературе. Завершенный литературный текст – это некий эталон текста вообще, некий завершенный смысл, которому противостоят тексты «низовой» культуры, напротив, часто оборванные, не структурированные, несообразные, странные, неприличные и т.д.
Замкнутость и самодостаточность локальной культуры проявляется в ее противопоставлении (иногда достаточно жестком) иным культурам. Причем здесь ситуация обратная. «Верхняя» часть одной локальной культуры может быть достаточно близкой к «верхней» же части другой. А вот на уровне «низовой» культуры, в плане индивидуального бытового противопоставления, разрыв оказывается большим. Это выражается в соответствующих пословицах и поговорках, стереотипах восприятия представителей другой культуры. Поэтому в целом тезис о единой общечеловеческой культуре как целостной системе представлял собой, скорее, лишь метафору.
Это не означает, что такие локальные культуры не общались между собой, не знали друг о друге. Но каждая из культур вырабатывала в себе мощнейший каркас, некий «иммунитет» к другой культуре, не пропускающий чуждых элементов и влияний. Поэтому одной из центральных культурных оппозиций системы локальных культуры была оппозиция «свой – чужой», в которой свое (внутрикультурное) рассматривалось как истинное, а чужое – как отрицание моего, а значит, враждебное (ложное). Основой локальных культур была, прежде всего, система этнических и религиозных ценностей. Развитие такой культуры и приращение ценностей в ней проходило сквозь плотное сито традиций и ценностных установок при сохранении общей направленности. Признавая наличие других культур, любая локальная культура всегда рассматривала себя как высшее выражение человеческой культуры в целом.
2. МЕХАНИЗМЫ ОБЩЕНИЯ МЕЖДУ КУЛЬТУРАМИ
Изложенные выше особенности определяли характер общения между культурами. Внешняя, «чужая» культура представляла для нас некую закодированную систему, коды которой мы каждый раз должны расшифровывать. Главным средством общения между культурами выступает язык. Язык – это живое культурное образование, и он включает в себя такую компоненту, как память. Память – это вневременная символическая коммуникация, обеспечивающая живую реальную сущность и особенность культуры; именно память создает своеобразие той или иной культуры. Культура с этой позиции представляет собой прежде всего язык, включающий в себя компонент истории, т.е. реальных исторических традиций, действий, переживаний и т.д., и зашифровку этой истории особенностями конкретного живого языка. Перед нами память той или иной культуры, но закодированная реальным языком. «Язык – это код плюс его история»[10][10].
Познание локальной культуры требовало значительных усилий и осуществлялось путем погружения в нее индивида. Например, для познания немецкой культуры русскому человеку надо было ехать в Германию и некоторое количество лет просто жить в ней, рискуя даже потерять нечто национальное[11][11]. Две культуры соотносились как два языковых пространства, когда «допускается определенное пересечение этих пространств и одновременно пересечение двух противоборствующих тенденций: стремление к облегчению понимания, которое будет постоянно пытаться расширить область пересечения, и стремление к увеличению ценности сообщения, что связано с тенденцией максимально увеличить различие между А и В. Таким образом, в нормальное языковое общение необходимо ввести понятие напряжения, некоего силового сопротивления, которое пространства А и В оказывают друг другу»[12][12].
Пересечение двух языков пространств как двух культур представляет собой «диалог культур» (Д. Лихачев), суть которого заключается в том, что понимание собственной культуры может быть осуществлено лишь через познание другой культуры, в противном случае оно носит неполный характер, так как нет предмета сравнения. Связь между культурами была также локализованной, и общее коммуникационное пространство возникало внутри данных культур. При этом область пересечения (тождества) была относительно невелика, а область непересекаемого огромна.
Область тождества выступает предпосылкой для проникновения в область нетождественного, неизвестного для проникающей культуры, а потому нетривиального и интересного. «Ценность диалога оказывается связанной не с той пересекающейся частью, а с передачей информации между непересекающимися частями. Это ставит нас лицом к лицу с неразрешимым противоречием: мы заинтересованы в общении именно с той ситуацией, которая затрудняет общение, а в пределе делает его невозможным»[13][13].
Именно познание области несовпадения (изначального непонимания) культур обогащает их новыми смыслами и новыми ценностями, хотя и затрудняет сам факт общения и в конечном счете делает культуру непознаваемой для другой в абсолютном смысле. Поэтому здесь мы можем говорить лишь об условном совпадении, о своеобразном динамическом тождестве разных культур. В качестве носителей языка (носителей смысла) в конечном счете выступают конкретные люди, которые формируются в конкретно-исторической культурной ситуации и несут в себе особенности этого формирования, традиции своего этноса, то, что можно назвать исторической памятью. Следовательно, абсолютная идентичность представителей разных культур невозможна.
«Диалог культур» – это познание иной культуры через свою, а своей через другую путем культурной интерпретации и адаптации культур друг к другу в условиях смыслового несовпадения и даже конфликта. Но конфликт – одна из форм противоречия, позволяющая системе (в данном случае пространству двух культур) развиваться. Результатом такого развития становится взаимопонимание между культурами (и их индивидуальными представителями). Поэтому язык – не просто средство коммуникации или перебрасывания информации, а важнейший механизм культурного общения. Диалог культур не некое однородное наложение смыслов друг на друга, а своеобразный пульсирующий симбиоз смыслов, вживающихся друг в друга, иногда прямо переходящих один в другой на языковом уровне.
Таким образом, если семиотически интерпретировать диалог культур, то он реализуется, по удачному обозначению Ю.М. Лотмана, внутри семиосферы как особого семиотического пространства, включающего в себя не только сумму отдельных языков, но и социокультурное поле их функционирования. «Любой отдельный язык оказывается погруженным в некоторое семиотическое пространство, и только в силу взаимодействия с этим пространством он способен функционировать... семиосфера – и результат, и условие развития культуры»[14][14].
В результате культура предстает перед нами, как мы уже отмечали, в виде ТЕКСТА, а диалог между культурами – в форме столкновения двух ТЕКСТОВ. Причем часть текста представляет собой относительно простое совпадение – если не прямое, то связанное с элементарным переводом слов одного языка на другой. А вот несовпадающая часть (та самая, которая наиболее интересна представителям культур) требует не прямого перевода, а смысловой адаптации. Как отмечал когда-то M.M. Бахтин, можно легко перевести отдельные слова одного языка на другой (что и отражается в словарях), но невозможно перевести даже одно предложение. Предложение – не просто механическая совокупность слов, но система смыслов, уходящих корнями во всю культуру. Совпадающая часть – это межкультурный первичный словарь, начало коммуникации. А несовпадающая часть культур – системы предложений, т.е. системы смыслов, уходящих корнями в свою собственную культуру и прямо не переводимые, а связанные со смысловой интерпретацией и адаптацией. Следовательно, диалог культур – это смысловая адаптация их друг к другу. Графически это можно было бы изобразить как слияние двух окружностей, но не за счет поглощения, а за счет замены смыслов одной культуры смыслами другой.