2. Дискурс. Анализ дискурса
Термин «дискурс», как он понимается в современной лингвистике, близок по смыслу к понятию «текст», однако подчеркивает динамический, разворачивающийся во времени характер языкового общения; в противоположность этому, текст мыслится преимущественно как статический объект, результат языковой деятельности. Иногда «дискурс» понимается как включающий одновременно два компонента: и динамический процесс языковой деятельности, вписанной в ее социальный контекст, и ее результат (т.е. текст); именно такое понимание является предпочтительным. Иногда встречающиеся попытки заменить понятие дискурса словосочетанием «связный текст» не слишком удачны, так как любой нормальный текст является связным.
Чрезвычайно близко к понятию дискурса и понятие «диалог». Дискурс, как и любой коммуникативный акт, предполагает наличие двух фундаментальных ролей – говорящего (автора) и адресата. При этом роли говорящего и адресата могут поочередно перераспределяться между лицами – участниками дискурса; в этом случае говорят о диалоге. Если же на протяжении дискурса (или значительной части дискурса) роль говорящего закреплена за одним и тем же лицом, такой дискурс называют монологом. Неверно считать, что монолог – это дискурс с единственным участником: при монологе адресат также необходим. В сущности, монолог – это просто частный случай диалога, хотя традиционно диалог и монолог резко противопоставлялись.
Вообще говоря, термины «текст» и «диалог» как более традиционные обросли большим количеством коннотаций, которые мешают их свободному употреблению. Поэтому термин «дискурс» удобен как родовой термин, объединяющий все виды использования языка. Поскольку структура дискурса предполагает наличие двух коренным образом противопоставленных ролей – говорящего и адресата, постольку сам процесс языкового общения может рассматриваться в этих двух перспективах. Моделирование процессов построения (порождения, синтеза) дискурса – не то же самое, что моделирование процессов понимания (анализа) дискурса. В науке о дискурсе выделяются две различные группы работ – те, которые исследуют построение дискурса (например, выбор лексического средства при назывании некоторого объекта), и те, которые исследуют понимание дискурса адресатом (например, вопрос о том, как слушающий понимает редуцированные лексические средства типа местоимения он и соотносит их с теми или иными объектами). Кроме того, есть еще третья перспектива – рассмотрение процесса языкового общения с позиций самого текста, возникающего в процессе дискурса (например, местоимения в тексте можно рассматривать безотносительно к процессам их порождения говорящим и понимания адресатом, просто как структурные сущности, находящиеся в некоторых отношениях с другими частями текста).
Междисциплинарное направление, изучающее дискурс, а также соответствующий раздел лингвистики называются одинаково – дискурс[ив]ным анализом или дискурс[ив]ными исследованиями. Хотя языковое взаимодействие на протяжении веков было предметом таких дисциплин, как риторика и ораторское искусство, а затем – стилистики и литературоведения, как собственно научное направление дискурсивный анализ сформировался лишь в последние десятилетия. Произошло это на фоне господствовавшей в лингвистике на протяжении большей части 20 в. противоположно направленной тенденции – борьбы за «очищение» науки о языке от изучения речи. Ф. де Соссюр считал, что истинный объект лингвистики – языковая система (в противоположность речи), Н.Хомский призвал лингвистов изучать языковую «компетенцию» и абстрагироваться от вопросов употребления языка. В последнее время, однако, познавательные установки в науке о языке начинают меняться, и набирает силу мнение, в соответствии с которым никакие языковые явления не могут быть адекватно поняты и описаны вне их употребления, без учета их дискурсивных аспектов. Поэтому дискурсивный анализ становится одним из центральных разделов лингвистики.
Направление дискурсивного анализа зародилось раньше идеи «лингвистики текста», но именно ему было суждено реализовать исходные замыслы такой лингвистики.
Само название направления заимствовано у З. Харриса, создателя позднеструктуралистской концепции. Сегодняшние работы в области анализа дискурса, разумеется, гораздо менее формалистичны, чем сорок лет назад, больше обращены к человеку. И, тем не менее, некоторые общие черты сохранились.
По З. Харрису, анализ дискурса — метод анализа связной речи или письма. Метод этот формальный, ориентируется только на встречаемость морфем, взятых как различительные элементы. Он не зависит от знаний аналитика о том, каково конкретно значение каждой морфемы. Этот метод не дает также никакой новой информации о значениях отдельных морфем, входящих в текст. Но это не значит, что в результате анализа дискурса мы ничего не узнаем о дискурсе и о том, как грамматика языка в нем проявлена. Ведь «хотя мы и пользуемся формальными процедурами, сходными с дескриптивно-лингвистическими, мы можем получить новую информацию о конкретном изучаемом тексте, информацию, выходящую за рамки дескриптивной лингвистики» [Harris 1952, 355].
Этот подход нацелен на решение двух взаимосвязанных проблем:
a) распространение методов дескриптивной лингвистики за пределы отдельно взятого предложения,
б) соотнесение культуры и языка — т. е. неязыкового и языкового поведения.
Дистрибутивный анализ, по мнению Харриса, полезен в обеих областях. А именно, с одной стороны, он выводит нас за пределы предложения, позволяет установить корреляции между элементами, далеко отнесенными друг от друга в тексте. С другой же стороны, учитывается, что любой дискурс возникает в рамках конкретной ситуации — той, о которой говорит человек, или той, в которой находится некто, записывая время от времени свои мысли. Этот же метод состоит в установлении встречаемости элементов дискурса, а особенно, в закономерностях появления одних элементов от других — в рамках одного и того же дискурса.
В конце 1980-х гг. эти две проблемы рассматриваются как попытки объяснить:
1) почему конкретный элемент находится в одном, а не в другом дискурсном окружении, — «дистрибуционная объяснительность»;
2) почему текст нам кажется связным (логически несамопротиворечивым, когерентным), — «секвенциальная» объяснительность.
В 1950-е же годы З. Харрис приходит к необходимости дополнить такой анализ понятием трансформации. Это обогащение инструментария дает более высокий уровень абстракции. Если посмотреть на каждое реальное предложение текста не по номиналу, а как на результат преобразования «ядерного» предложения в реальную форму (под воздействием всевозможных контекстных факторов), то обнаружатся более глубокие закономерности в структуре целого текста.
К концу 1970-х гг., когда идеи и методы трансформационных грамматик получили достаточно подробную и глубокую проработку, вновь актуальной стала идея анализа дискурса как такового. Например, в теории речевых актов каждое предложение представляют как суперпозицию: тип иллокуции накладывается на «объектную пропозицию». Это — обобщение той идеи, что реальное предложение есть реализация «ядерной» структуры, причем под влиянием не только соседних предложений, но и в более широком объеме — всей духовности человека — его намерений, моментального среза внутреннего мира и т. п. Конечно, правы критики, говоря, что анализу подвергается письменная речь или транскрипция устной и что сведение речи к письменной форме само есть одна из множества возможных интерпретаций речи. Тем не менее, в этом подходе исследователей привлекает мысль о закономерностях текстообразования, которые следует искать в человеческом духе, но опираясь прежде всего на материал речи. Исследование опирается не только на абстрактные, пусть и очень глубокие, построения, но и на материал. При этом язык, действие, ситуация и знание человека рассматриваются в своей совокупности.
В 1980-е гг. на анализ дискурса смотрят как на описание закономерностей в языковых реализациях, используемых людьми для сообщения значений и интенций, связанное с разнообразными операциями и научными дисциплинами:
1. Социолингвистика, занимающаяся структурой социального взаимодействия, проявленного в разговоре, дает «заземленное» обобщение, поскольку она основана на реально зафиксированных образчиках языка в его употреблении — работая обычно с транскрибированными данными устной речи.
2. Психолингвистика, в связи с реальным пониманием речи.
3. Философия языка, а также формальные модели, где рассматриваются семантические отношения между парами предложений и их синтаксических реализаций. Там же рассматриваются отношения между значениями и возможными мирами: насколько используемые предложения дают суждения, которым могут быть приписаны значения «истина» или «ложь». Огрубление здесь состоит в том, что при этом рассматриваются архетипные говорящие, обращающиеся к архетипным же слушающим в рамках (минимально конкретизированного) архетипного контекста.
4. Вычислительная лингвистика, занимающаяся конструированием моделей обработки дискурса. Она, впрочем, ограничена текстами конечной длины, часто очень короткими и взятыми в рамках укороченных же контекстов.
В этом многообразии выделяются два типа моделей анализа:
1. Формальные модели — в них семантические качества языковых форм не учитываются, отвлекаются в них и от исторических аспектов языка. Сюда относятся следующие направления: теория речевых актов, анализ разговора (этнометодология) и этнография речи. Эти модели направлены на описание коммуникативной компетенции. Формальные теории дискурса рассматривают формы существования разговорного языка под углом зрения взаимодействия людей в социологическом аспекте. Предметом анализа являются транскрипции последовательности речевых взаимодействий. Исследуемые же единицы лежат выше уровня предложения; например, к этим единицам относятся речевые акты, ходы в общении и обмен репликами.