Смекни!
smekni.com

Романская лексикография донаучного периода: глоссарии раннего Средневековья Испании и Франции (стр. 7 из 11)

Эмилианские глоссы являются доказательством существования романского языка, который стал осознаваться людьми как индивидуальный язык, отличающийся от латинского языка, однако не все разделяют это мнение. Поскольку давно известно, что в последние десять лет появилось много работ, которые нуждаются в историческом и лингвистическом толковании (особенно Emilianenses), некоторые из них нуждаются в корректировке, как, например, «Происхождение испанского языка» Менендеса Пидаля. Обобщим некоторые выдвинутые вопросы: 1) появилась тенденция датировать создание глосс до второй половины XI века; 2) были варианты написания глосс на наварро-арагонском, арагонском, рьлханском (язык жителей laRioja) и кастильском языках; 3) местом написания глосс одни считают монастырь недалеко от Сан-Милана, другие – сам монастырь Suso; 4) доказана ценность толкований на баскском языке; 5) объяснена цель этих толкований; 7) до сих пор нет окончательного мнения по поводу того, кто автор толкований: кто является копиистом, подписавшим латинский текст? Его написал один или несколько человек? и т.д.

Рассмотрим три важных аспекта, касающихся глосс

1.Текст романских толкований раскрывает уже не начальную, не латинскую орфографию, как показывает Микаела Каррера Ред [10], а некое мастерство в графической транскодификации звуков, так как использование графем существенно не отличается от того, что функционирует в кастильских и арагонских текстах начала XI века, что говорит о существовании предшествующей им традиции. Некоторые утверждают, что разнообразие транскрипций произошло в результате дифтонгизация /о/ в краткий ударный [we] и [wa] как следствие языковых колебаний. Кажется ненужным повторять то, что уже известно: в X– XI веках они были далеки от объединения многих фонетических вариантов, которые были результатом эволюционных процессов, происходивших в эпоху их возникновения. При транскрибировании дифтонга в начале XI века писцы испытывали некоторые трудности ввиду неопределенности звука второго гласного элемента в дифтонге, который сохраняется в течение всего XI века. Даже в литературных текстах конца XII века (например: RazonfeytadeAmor, AutotielosReyes) заметны орфографические трудности при воспроизведении гласного звука в дифтонге. То же самое можно сказать о других фонетических чертах, которые раскрывают некий опыт в передаче романских звуков (в результате CY < it и ULT> it, нейтрализация губных согласных букв / b //v/, палатализация латеральный согласной буквы в начальном положении, представление палатальных согласных букв посредством диакритических знаков, как в seignale, растолкованное как caracterem, geitat как respuit, segamus как sedeamus, laisces как deseras, preinnaret как conceptaest, и т.д.). Это касается не латинской орфографии, а полностью романской, которая контрастирует с орфографией, использованной в латинском тексте. Поэтому нет причин переносить дату создания глосс по отношению к дате, предложенной Менендесом Пидалем.

2. Неопределенность относительно языка, в котором должны были проявиться лексические глоссы. Иногда они полностью соответствуют романским глоссам (caracterem: seignale; limpha: agua, pauperihus: misquisnos, extingunt: matant, alicotiens; alquandasheces, donee: ataquando и т.д.), но иногда они толкуются не романскими словами: incolomes: sanosetsalhos, beatitudine: felicitudine, infirmisimbalidis, debilesaflitos и т.д. (латинский язык документа и язык толкований). Это говорит о том, что разговорный латинский язык действительно существовал, о нем шли споры, так как он был смешан с письменным латинским языком. Толкователь использует и романские, и латинские глоссы, причем его особо не волнует этот факт, это происходит именно потому, что для него оба языка оказались очень близки: и почему же не отнести данную ситуацию к IX– XI векам, которая фиксируется лишь в последующие века, в которых менее «окультуренный» латинский язык смешивается со средневековой латынью, которая свойственна письменной речи? Нет никаких противоположных доказательств, наоборот, текст старинной 46 рукописи из R.A.H, на который мы ссылались ранее, кажется, явно доказывает свое существование в середине X века. Несомненна важность клунийской реформы, о которой мы упоминали выше. Но ее лучше воспринимать как интенсификацию разделения, которое уже ясно документировано ранее между письменным и устным языками, причем этим прерывался процесс постоянного взаимного влияния в обоих направлениях. Нет другого объяснения такого огромного засилья культизмов, которые проникают в романский язык с XII века частично в результате деградации многочисленных лексических латинских форм, частично под влиянием разговорного языка, который проявляется в латинско-испанских глоссариях XIV века

3. Как отмечает Блаке [10], более половины 1007 толкований Сан- Милана – это условные знаки для обозначения грамматической функции частей речи и порядка слов в романском языке, который соответствует структуре латинского предложения. Для первого используются следующие знаки: quiдля предмета; ке для прямого дополнения; cut, quibusдля непрямого дополнения; cuius, quorumдля родительного падежа; предлог ке для творительного падежа. Обращения вызывают особый интерес у толкователя, который обозначает их посредством междометия o(h). Необходимо обратить внимание на то, что эти условные знаки соответствуют нормам грамматики, используемой на протяжении нескольких веков, в Испании они просуществовали до тех пор, пока Небриха не стал использовать другую форму обучения латинскому языку. Так, в тексте Пастрана (один из грамматистов, осужденных Небрихой) есть раздел на романском языке, в котором говорится: «Quienfaze, quiendizeoquienes, nominativocasoes. Cuya es la cosa, genitivo caso es. A quien viene daсo o provecho, dativo caso es. Lo que fazemos, o queremos, o acusamos, acusativo caso es. Por vocativo nos llamamos. De quien, por a quien, en quien, sin quien, ablativo caso es» [10]. Блаке указывает на те синтаксические явления, которые используются в качестве доказательств в романских глоссах; некоторые из них являются простой синтаксической заменой латинским падежам. Примеры предлога, стоящего перед объектом, соответствуют функциям дательного падежа и, следовательно, не предполагают создание синтагмы «предлог + прямое дополнение». Также не удивительно, что у страдательного залога появляется синтетическая форма cse(iustificabuntur: по seendrezaran), так как есть документальные свидетельства этого явления, начиная с поздней латыни, а поэтому речь идет о явлении, унаследованном романскими языками уже из поздней латыни, хотя это было также присуще вульгарной латыни.

Рукопись из Силоса, датируемая второй половиной X века, так же как Эмилианский глоссарий, составлена из религиозных текстов и юридических документов. Обе рукописи имеют особенности, свидетель­ствующие о наварро-арагонском происхождении: латинские слова глоссируются одними и теми же испанскими, в них одни и те же ошибки и орфография их едина, что говорит о компилятивном характере глосс.

Тот факт, что объяснение здесь дается через испанский романсе, ставит обе рукописи в особое положение среди подобных глоссариев в Европе, потому что обычным было как раз латинское объяснение латинского слова.

Р. Менендес Пидаль открыл еще несколько документов, относящихся к раннему периоду испанского языка, но уже не носящих характера глосс. Среди них известная рукопись из Леона «О расходе сыра в мо­настыре», написанная около 980 г. Однако большая часть найденных рукописей отно­сится к XI веку.

Глоссы Силенсеса подтверждают изложенные выше данные. Речь идет только о лексических и фразеологических глоссах с очень примитивной орфографией, но адаптированных к романскому произношению (cf, laiscare < laxare, где isc = /s/, CT > it: fruitu; in= /n/: vergoina; генеративный знак палатализации: siegan, < sedeant, jermano < germanu, ajaf< habeat,' дифтонги [jй] [ wй], TY = ci: precio, ALT > ot: sotare < saltare, сохранение консонантных групп посредством потери межударного гласного: pernecessifafeinedie: delafamne). Хотя в тексте глоссария нет грамматических глосс, в нем представлены синтаксические особенности романского языка: артикль (el, la, los; v. gl: Cadabera: eloscuerpos), который приобретает сжатую форму: enos, ena(как и в Эмилианских глоссах: enapollutjone), не относящийся к кастильскому языку lures(mostruose: quifingenluresfaces), предложное управление (singulos: portotos, inlicore: enqualbisbebetura), порядок романских слов (alosjustanosbicinos, akelosquifornaren) и т. д. В лексическом плане мы наблюдаем такую же ситуацию, что и в глоссариях из Сан-Милана; здесь есть не только глоссы, перешедшие из латинского языка в романский, но также из латинского языка (другой латинский): fingunt: simulant; consulat: inferrogat; clerus: presbiter; aves: volatilias; edeit: manducare. Иногда встречаются глоссы, которые не адаптированы к романскому языку (exercent: faciunt) или создают целую синтагму (sineconsensu: voluntateconsentitu).

Таким образом, в глоссариях из Силоса и Сан-Милана наблюдаются похожие лингвистические ситуации, то есть перенос на письмо устного романского языка, а также существование двух уровней латинского языка: уровень текста, который интерпретируется; уровень нероманской глоссы, с помощью которого также анализируется текст.

Из этого поверхностного анализа глоссария, содержащегося в кодексе 46 R.A.H., и глосс Сан-Милана и Силоса можно сделать следующие выводы:

1) латинский язык – был языком, изучаемым и преподаваемым до Х века посредством грамматик и глоссариев типа латинский – латинский, что указывает на некоторое наслоение испанского и латинского языка, который был единственным письменным языком до этого века;

2) в какой-то определенный момент, который относится к Х веку (дата создания кодекса 46 R.A.H.), языковые элементы устной романской речи начинают проникать в глоссарии сначала в форме замены «правильного» латинского слова в связи с внутренними эволюционными процессами, относящимися к средневековому латинскому, а другие, естественно, подвергнутые влиянию процессов, которые происходили в разговорном романском языке, который в эту эпоху будет пониматься уже как определенное, хотя и несколько размытое диалектное ограничение, не только между мосарабским и другими романскими языками (естественная вещь, так как мосарабский является прямым продолжением разговорного латинского до VIII века), но и между этими двумя;