«Ага-ага, - сказал Эрвин, - а малыш-шушер тута для телевизора».
Он показал на меня.
«Извините, что?» - сказала Клара.
«А мелкий преступник, - сказал я, - тут просто для удовольствия».
В данном случае художник Эрвин употребляет не просто диалектную лексику, но и воровской родной, так что Макс вынужден «переводить» сказанное им для Клары, которая до этого момента без труда понимала речь Эрвина.
Более прочих индефицирующий аспект характерен для речи Джесси. Душевнобольная девушка – пример вечного ребенка. Ее речь изобилует выражениями, которые понятны только близким ей людям:
Cooooper, sagte sie, ich glaube, die Tiger sind wieder da.
Das ist doch Unsinn, sage ich, hör auf damit.
«Кууууупер, - сказала она, - я думаю, тигры вернулись».
«Вот глупость, - сказал я, - ты прекращай с этим!»
Она находит удовольствие в том, чтобы называть Макса Купером (имя, на которое в детстве он хотел поменять свое), ведь только ей позволено так обращаться к нему. DieTiger‘тигры’ – обозначение для криминальных компаньонов ее отца, weiBeWölfe‘белые волки’ – брат и отец, Goldfische‘золотые рыбки’ – сумасшедшие, беззаботные люди.
Интересно то, что названия глав романа, в которых главный герой погружается в воспоминания о погибшей девушке, практически полностью повторяет язык-код Джесси, построенный на наименованиях представителей животного мира: Tieger, VonZugvögeln‘перелетных птиц’, WeiBeWölfe и так далее. Интимность детского кодированного языка служит в этом случае литературным приемом, еще раз показывающим нам всю значимость воспоминаний о Джесси для главного героя, его желание не просто уйти в эти воспоминания, но и так обозначить их, чтобы это было понятно только ему и его погибшей возлюбленной.
В этом случае мы можем говорить об эстетической функции родовой лексики, которая находит свое применение не в устной коммуникации, а в литературе – как реализация эстетической функции «неканонизированной речи» в художественном тексте. (Традиции «речевого натурализма» в немецкой литературе восходят к первой половине двадцатого века и связаны с проблематикой двух мировых войн, участницей которых была Германия:
Hat einen ganz schönen Balkon. Kann man auf Kaffe trinken, sagte Timm [Borchert].
«У нее великолепный балкон (здесь: грудь). На таком можно сидеть и пить кофе», - сказал Тимм.
Sperren Sie doch Ihre Augen auf, Sie bockender Strohwisch! [Remarque]
«Протрите-ка глаза, чучело огородное!»)
Мы можем сказать, что все вышеперечисленные нами примеры в выбранном нами произведении-источнике выполняют эстетическую функцию, и с этой целью и были использованы автором.
Таким образом, мы можем сделать следующие выводы.
1. Стилистические кластеры родовой лексики и фразеологии выполняют различные функции в языке молодежи. Носитель языка сам бессознательно определяет функциональную нагрузку употребляемой им в процессе общения лексемы. Интенция говорящего (пишущего) может быть самой разнообразной: от дружески-грубо фамильярных до явно оскорбительных.
2. Экспрессивно окрашенная лексика и фразеология, наделенная эмоционально-оценочной коннотацией, характеризуются известной аморфностью значения, подвижностью его оценочных рамок, вплоть до противоположных оценок. Такое значение в сильной степени окрашено субъективным отношением говорящего (пишущего) к окружающей действительности.
3. Только контекст или анализ ситуации речи может помочь в расшифровке экспрессивной окраски, эмоционально-оценочного содержания высказывания, экспрессивно окрашенных, оценочных слов этого высказывания.
2.3. Источники пополнения регистра родовой терминологии
В рассмотренных нами в предыдущей части работы примерах представлена сниженная лексика, различная (изначально) по сфере своего употребления (студенческий, воровской, диалект) и по своему происхождению (заимствованная лексика, переосмысленные понятия и т.д.). Наиболее полное представление о любом лексическом регистре невозможно без рассмотрения источников его пополнения. Регистр родовой лексики немецкого языка отличается своей «всеядностью» в отношении используемого лексического фонда, яркостью создаваемых здесь неологизмов, оригинальным переосмыслением существующих лексем, но, по мнению большинства современных исследователей, в современном родстве намечается тенденция стремления к «примитивизации языкового материала». Г. Эманн связывает данный процесс с понижением квалитета родовой поп-культуры, являющейся одним из основных факторов влияния на подрастающее поколение. Спустя пятнадцать лет после таких кумиров, как Штефан Реммлер, Нэна, “Extrabreit” и Фалько, молодежь получила новых героев “BigBrother-Generation”: Штефанa Раабa, “Freundeskreis”, “DieFantastischenVier”, “MassiveTone”, “FettesBrot” и др. Обходясь минимальным количеством слов, они тем не менее выражают чувства молодежи, что позволяет лингвистам говорить о «прагматически банальной лексике при положительной валентности (способности сочетаться/положительно воспринимать) со стороны реципиентов».
Говоря об общих особенностях терминов родства, мы упомянули о том влиянии, какое оказывает на современный немецкий язык и особенно на речь молодежи англоязычная ПК продукция и развитие web-коммуникаций. В той же мере на молодежный язык влияет и популяризация английского языка в музыкальной культуре (многие немецкие исполнители предпочитают петь на английском языке).
Jetzt nehme ich die Musik dahinter wahr, das ist Claras Lieblingsstück, watch me like a game-show, you’re sick and beautiful, ich dreh mich zur Bar um.
Теперь сквозь эти голоса до меня стала доходить музыка, это была любимая песня Клары: “Watchmelikeagame-show, you’resickandbeautiful”; я повернулся к бару.
При столь активном влиянии иноязычной культуры одним из основных источников пополнения регистра родовой лексики остаются заимствования. Лидирующие позиции здесь занимают заимствования из английского языка:
Joint‘сигарета (с марихуаной)’,
konnäckten‘соединять/ся (с помощью электронных средств связи)’,
aufDouble-Timer‘правильно распределив свое время’,
faxen‘совершать глупости’,
Lessness‘искусство из малого получать многое’,
Looser‘ненадежный человек/терятель’,
Mega-Deal‘большой бизнес и одновременно большая, хорошая вещь’,
Mc-Job‘непрестижная, низкооплачиваемая работа’,
hi-heissen‘зваться (об имени, употребляемом при приветствии)’,
Hunk ‘проблемный субьект’,
happyenden‘хорошо заканчивать/ся’,
Antibabypille‘противозачаточные средства’,
peaken‘взобраться на гору (родной сноу-бордистов)’,
Handy‘сотовый телефон’ и т.д.
Почти полностью потеряли свою актуальность итальянский и французский язык. Практически все лексемы французского и итальянского происхождения, используемые на сегодняшний день в родстве, были заимствованы в конце девятнадцатого – в начале двадцатого века: derLouis‘сутенер’, busirieren‘содомировать’, dieRazzia‘облава’, Bambino ‘детка’ – и относятся уже к «высокому слогу» внесалонной лексики.
Традиционно активным источником пополнения регистра родовой лексики, по мнению Л. Сокола, остается идиш, что объясняется тесной диффузией германской и гебраистской культур. На заимствованиях из идиш хотелось бы остановиться подробнее в связи с многочисленностью этой лексической группы.
Известно, что язык идиш, на котором говорят евреи-ашкенази, во многом сформировался на основе немецкого и других европейских языков. В немецком языке (как, впрочем, и в английском, и во французском) некоторые термины Тапаха вошли в употребление очень рано. Многие были заимствованы через труды церковных писателей. В большей степени, чем другие западноевропейские языки, не исключая английского, немецкий язык богат словами и выражениями, главным образом в части арго, которые вошли речь из языков идиш и Juden-Deutsch (западного идиш, разговорного языка немецких евреев).
Несмотря на периодическое «очищение» немецкого языка (включая «борьбу за чистоту немецкой речи», сопутствовавшую этническим чисткам в фашистской Германии), большое число гебраизмов и идишизмов все еще присутствует в немецких словарях и другой литературе. Еврейские слова и выражения часто можно встретить в произведениях немецких классиков, таких, как Гейне, Шамиссо и др.
Наряду с зафиксированными в словарях лексемами: StuВ ‘бред’, Kaffer‘дурак’, Schmonzes‘пустая болтовня’ – встречаются и довольно интересные случаи словообразования, такие как Schickserl‘бикса, глупая баба’, где Schickse, слово еврейского происхождения, приобретает диалектное звучание благодаря окончанию –rl.
Schickserl, sagt er, geh scheissen. I kenn den Typen.
«Баба, - сказал он, - иди на фиг. Я знаю этого типá».
В общем же, употребление многих гебраизмов не ограничивалось и не ограничивается только еврейскими носителями по причине тесной связи еврейских общин с криминальными кругами немецкого общества. Сходные процессы происходили в дореволюционной России, и многие ныне существующие молодежные родствоизмы имеют криминально-гебраистские корни: пацан (от еврейского ‘потц’ – половой член).
С заимствованиями из других языков через криминальную и околокриминальную среду связана новая тенденция в языке современной немецкой молодежи, а именно появление языка Kanakisch. Слово ‘Kanakе’ полинезийского происхождения и означает «человек». В Германии оно стало ругательством, применяемым в адрес иностранцев, особенно турецких эмигрантов, значительно повышающих криминогенную обстановку в ФРГ. Однако на сегодняшний день немецкие турки второго и третьего поколения не без гордости сами именуют себя подобным образом. Kanakisch (пестрая смесь турецкого и немецкого языков) превратился в новый молодежный язык Германии, он звучит на школьном дворе, по телевидению, в кафе, в кино и литературе. Немецко-турецкие выражения быстро расширяют сферу своего употребления. Нередко немецкие родители могут услышать от разгневанного чада подобную тираду: