Причем специфика современного состояния русского языка, в частности, заключается в том, что указанные процессы активизации, «эти естественные для хода любого языка передвижения элементов с окраин системы в центр идут в нынешнем русском языке ненормально высоким темпом и крупным масштабом»[22].
Рассматривая функционирование заимствованной лексики в современном русском языке, нельзя не отметить такое явление, как переориентация номинации. Под переориентацией номинации понимается «такое изменение в употреблении слов, при котором слова, обозначавшие раньше зарубежную или дореволюционную действительность, начинают употребляться для номинации советской / российской действительности»[23].
Значительные пласты лексики, которая долгое время употреблялась в отношении к зарубежной действительности, сегодня употребляются применительно к российским реалиям. Причины данного явления лежат за рамками языка и связаны с изменениями в российском обществе. Изменения в области политики и экономики вызывают изменения значения (и, следовательно, толкования) слов в данной сфере. Прежде всего речь идет об исчезновении указания на отнесенность к западной, капиталистической действительности, отменены словарной пометы «при капитализме», «в капиталистических странах», «на Западе» и т.д.
Процесс переориентации важен для нашего исследования не столько сам по себе, сколько в связи с изменением идеологического компонента значения заимствования.
Изменение идеологических ориентиров вызвало переоценку общественных и политических ценностей, в результате изменилось отношение носителей языка ко многим явлениям в жизни российского общества. Незамедлительно данное явление нашло свое отражение в языке. «В лексическом плане это выразилось в смене коннотаций: плюсы сменились на минусы и наоборот. Минусы в некоторых случаях просто нейтрализовалссь, и слово, несшее в себе заряд отрицательной оценочности, перешло в разряд нейтральных»[24].
Таким образом, с уходом идеологических установок, господствовавших в советском обществе, нейтрализуются и идеологические коннотации негативного характера. Как утверждают исследователи, в подобных случаях «идеологический прагматический компонент слова начинает отступать, чтобы дать место «когнитивному прагматическому компоненту», базирующемуся на некоторых всеобщих знаниях о мире»[25].
2.3 Особенности функционирования заимствованной лексики в газетно-публицистических текстах
Процесс чтения газетно-публицистических текстов представляет собой особый вид коммуникации, в котором на первый план выходит не столько восприятие информации, сколько восприятие авторского отношения к изложенной информации, что связано с самой природой газетно-публицистического текста.
Как показывает анализ текстов средств массовой информации, нередко наблюдается неадекватность восприятия адресатом интенций автора, что приводит к нарушению коммуникации – коммуникативным неудачам. Авторская позиция обуславливает эмоционально-оценочную сему, которая в процессе коммуникации проявляется как структурный компонент коннотации заимствованной лексики, употребляемой в конкретной речевой ситуации. В связи с этим в качестве непременного условия эффективной коммуникации рассматривается адекватное осознание интенцийавтора текста.
Язык периодической печати, обладая рядом стилистических особенностей, характеризуется прежде всего особенностями употребления языковых средств (в частности, иноязычной лексики). Представляется необходимым в методических целях выявить специфику функционирования заимствованной лексики в языке современной газеты, поскольку без учета этой специфики при восприятии газетного текста невозможно его полноценное понимание.
Газетно-публицистический стиль имеет две важнейшие функции:
информативную и воздействующую. Информативная функция заключается в стремлении оперативно передать новую информацию, назвать и описать новые явления, что объясняет прилив неологизмов (в том числе заимствований) в газетные тексты. Воздействующая функция определяет такую специфическую черту газеты, как социальная оценочность.
Социальная оценочность языковых средств выступает в качестве главной особенности газетно-публицистического стиля, выделяющей его среди других функциональных стилей и проявляющейся на всех «уровнях» его языка, особенно в лексике.
Функции газетного текста, в свою очередь, определяют его основной конструктивный принцип – чередование экспрессии и стандарта. Это обусловливает построение модели газетного языка «как обязательного и прямолинейно-постоянного соотнесения стандартизированных и экспрессивных сегментов речевой цепи, их чередование и контрастирование…»[26].
Одним из важнейших источников экспрессии газетного языка (наряду с разговорными элементами, терминологической лексикой, метафорами), по мнению исследователей, является активное употребление иноязычной лексики.
Как показал анализ текстов газетных публикаций, заимствованная лексика не только информативно обогащает текст, но зачастую и снимает стандарт изложения, способствуя выражению авторского «я». Таким образом, иноязычная лексика также способствует реализации конструктивного принципа языка газеты – чередования стандарта и экспрессии.
Отмечая воздействующую функцию газеты, необходимо уточнить, что она характерна прежде всего для таких газетных жанров, как проблемная публицистическая статья, выступление видного общественного деятеля, обзор политических, международных событий. Социальная оценочность языковых средств (в частности, лексики) в этих жанрах обусловлена стремлением не просто назвать предмет (явление), но и дать ему позитивную или негативную характеристику.
Заимствованная лексика, в частности сленговые единицы-заимствования, зачастую выступает как текстообразующий элемент публицистического текста, определяя его. Поэтому в заимствованных словах, функционирующих в языке современной прессы, нередко основные (этимологические) значения осложняются напластованиями и переосмыслениями, связанными с разным социальным отношением к обозначаемому словом понятию, или отношением автора к описываемым событиям или явлениям. При этом социальная оценка заимствования может либо группироваться вокруг слова, создавая его стилистическую окраску или эмоциональный ореол, либо являться частью лексического значения иноязычного слова, его семантическим компонентом.
Ссылаясь на работы Вольфа, Г.М. Васильева отмечает, что «в современных исследованиях оценочной проблематики под оценкой понимается суждение о ценности обозначаемого с точки зрения субъекта коммуникации, т.е. предполагается ее истинность не относительно объективного мира, а истинность относительно концептуального мира участников акта коммуникации…, поэтому у представителей различных лингвокультурных общностей нередко наблюдаются несовпадения оценок[27].
Как утверждают исследователи, заимствования занимают особое место в речи носителей русского языка. Данный факт связан не столько с «нерусским» звучанием или графическим обликом иноязычного слова, сколько с восприятием заимствования говорящим. В связи с этим ученые говорят о некой «отмеченности, выделенности иноязычного слова в языковом сознании говорящих по нескольким признакам»[28]. С одной стороны, иноязычное слово, связанное с книжной стилистической окраской, воспринимается как более «ученое», «умное». С другой стороны, иноязычная форма заимствования нередко «скрывает» смысл слова и оказывается для многих говорящих менее понятным, чем слово исконное, а зачастую непонятным вовсе или семантизируемым ложно. При этом подобная «непонятность» заимствования для определенной группы носителей языка может восприниматься как символ высокого уровня образованности, поэтому и речь, содержащая «непонятные» заимствованные слова, зачастую воспринимается как более красивая, социально престижная.
Таким образом, «иноязычная лексика представляет собой такой лингвистический объект, в котором перекрещиваются самые различные, иногда противоречивые социальные оценки, сталкиваются мнения и страсти, которые порой уводят спорящие стороны далеко от языка – в область идеологии, политики, мировоззренческих разногласий»[29].
При этом, по мысли ученого, «социальные оценки иноязычного слова не всегда группируются вокруг слова (точнее – вокруг обозначаемого им понятия), даже не всегда они создают стилистическую окраску или тот эмоциональный ореол, который окружает слово, – нередко они оказываются частью лексического значения, т.е. представляют собой определенный семантический компонент»[30].
Особо следует отметить, что случаи добавления социальной или эмоциональной оценочности к денотативному значению англицизмов (так называемая коннотация), как показал их контрастивный анализ, часто не совпадают с оценочностью слов в английском языке: обычно оценку приобретают те слова, которые в языке-источнике были стилистически нейтральны или же заимствование меняет оценку на противоположную.
При этом, по утверждению исследователя, оценка в значении заимствования может появиться как на этапе его проникновения в русский язык, так и на этапе освоения. Особо следует отметить, что в одном и том же англицизме зачастую совмещаются разные оценки: одна возникает на этапе проникновения иноязычного слова в язык-реципиент, другая – на этапе освоения; данные оценки могут как сосуществовать, так и отрицать одна другую[31].