Реализация подобного внутреннего стремления (drivе) осуществляется животным в два этапа: 1– поисковое (аппетентное) поведение и 2– заключительный (консумматорный) акт. Поисковое поведение по всем своим характеристикам прямо противоположно категории фиксированных схем действий, тогда как заключительный акт выступает именно в виде такой фиксированной схемы. Поисковое поведение, как и любое другое, в конечном итоге строится на наследственной основе, но тем не менее крайне вариабельно, ибо насыщено индивидуально приобретенными элементами. Именно это и обеспечивает его эффективность в изменчивых условиях внешней среды. Будучи как будто бы ориентированным на поиски необходимого к случаю внешнего стимула, оно выглядит целенаправленным (и расценивается в качестве такового), однако, в действительности истинной целью его является, как считает К.Лоренц, «выплескивание» заключительного акта, отвечающего всем характеристикам фиксированной схемы действий. Именно поэтому при длительном отсутствии внешней стимуляции животное воспроизводит заключительный акт спонтанно, самопроизвольно, по типу «реакции вхолостую». Это ведет , к саморазрядке нервных центров, но спустя определенное время, за счет нового накопления энергии действия, такая реакция в вакууме должна повториться вновь (свойство цикличности)– если к этому времени животное еще не встретило соответствующий внешний стимул.
Суммируя сказанное по поводу концепции фиксированных схем действий, которая является основой этологической теории инстинкта, можно сказать, что в качестве исходных моментов здесь особо подчеркиваются следующие свойства генетически детерминированного поведения:
а. Видовая уникальность: в идентичных условиях (например, в контролируемом эксперименте с постоянными внешними параметрами) представители двух разных, даже близких видов скорее всего будут вести себя неодинаково. /32/
б. Отсутствие индивидуально приобретенных элементов: в онтогенезе «врожденное» поведение совершенствуется в результате «созревания»– как орган, а не за счет обучаемости новому.
в. Спонтанность и автоматизм: отсутствие жесткой связи между стимулом и реакцией.
г. Нецеленаправленный характер многих акций, выступающих для наблюдателя в форме иррационального поведения (отсутствие обратной связи с внешним окружением).
Обратимся теперь к другой центральной концепции этологии – к представлениям о «знаковых стимулах». В отличие от понятия «фиксированная схема действий», которое призвано раскрыть механизм реализации наследственно обусловленных движений (в самом широком смысле), понятие «знаковые стимулы» фиксирует внимание на наследственно обусловленном восприятии. Здесь речь идет о той категории внешних раздражителей, которые вызывают у особи биологически адекватную, видоспецифическую реакцию уже при их первом предъявлении, то есть без всякого предварительного опыта. При этом стимул, действенный для особей одного вида, может быть совершенно нейтральным для представителей другого. Кроме того, каждый знаковый стимул отвечает определенному внутреннему настрою индивида и, таким образом, будучи эффективным раздражителем на определенной стадии персонального временного цикла, оказывается безразличным для животного в иное время. В целом, эти представления акцентируют внимание на явлении активной избирательности индивида к внешним воздействиям («фильтрация» стимулов воспринимающими сенсорными системами организма).
Особый интерес у этологов традиционно вызывали такие знаковые стимулы, которые используются при взаимном опознавании особей, принадлежащих к одному виду, и в процессах их общения. Это так называемые «социальные релизеры» – от английского геlеаsе (освобождать). Имеется в виду, что социальный релизер при предъявлении индивиду снимает в его нервной системе блоки, препятствующие реализации специфической энергии действия, и тем самым, как бы освобождает дорогу той реакции, которая соответствует данному стимулу. При этом, в соответствии с исходными представлениями классической этологии, данные стимул и реакция комплементарны друг другу наподобие ключа и замка. Отсюда еще одно название для интересующего нас класса раздражителей – именно, ключевые стимулы.
Реакция, следующая в ответ на предъявление социального релизера, согласно этологической теории, представляет собой фиксированную схему действий. В ходе взаимодействия партнеров происходит нечто вроде диалогового обмена социальными релизерами, которые выступают таким образом в качестве основных элементов видового коммуникативного кода. Важнейшими из этих элементов оказываются так называемые демонстрации. Это особые фиксированные схемы действий (моторных и акустических) /33/, обладающие у каждого вида структурой, непредсказуемой на основе всех прочих характеристик вида. Эту «экстравагантность» демонстраций относят за счет того, что именно она делает данный тип акций легко выделяемым из континуального потока поведения и тем самым –«разборчивым» (для реципиента) коммуникативным сигналом, обладающим к тому же определенным значением. Здесь этологи видят определенное сходство между демонстрацией и ритуалом в коммуникации человека.
Коль скоро форма демонстраций необъяснима как адаптация к экологическим особенностям существования вида, их становление пытаются объяснить на основе общих, априорных представлений об оптимальных характеристиках коммуникативных средств. Считается, что такие свойства демонстраций, как их дискретность, шаблонность, интенсивность трансляции выработались путем ритуализации. Это эволюционный процесс формирования структур, выполняющих сугубо коммуникативную функцию и возникающих на основе ранее существовавших структур, не обладавших данной функцией или выполнявших ее лишь факультативно. «Движение можно считать ритуализованным только в том случае, если оно претерпело преобразования под давлением отбора, улучшившего его коммуникативную эффективность» [36]. Основным материалом, на базе которого возникают ритуализованные демонстрации, этологи считают так называемые смещенные действия (например, те движения, несоответствие которых коммуникативному контексту обязано внутреннему конфликту разных мотиваций – агрессивности и страха, агрессивности и сексуального побуждения и т.д.), движения намерения (предшествующие тому или иному виду активности), близкие последним по характеру, всевозможные «незавершенные действия» и т.д. В концепции ритуализации, как и в других построениях классической этологии, преобразования поведения в филогенезе относят за счет постепенного накопления мелких изменений, поддерживаемых естественным отбором.
Помимо тех знаковых стимулов, которые можно рассматривать как полностью детерминированные генетически и не требующие для выполнения своих функций никакого индивидуального опыта, имеются и другие, предполагающие существование у реципиента определенной практики общения. Речь идет о так называемом процессе запечатления (импринтинга), который имеет место в особый чувствительный период на самых ранних стадиях постнатального онтогенеза. В частности, способность адекватно опознавать полового партнера, принадлежащего к своему виду, формируется, как полагают, именно в такой чувствительный период. Если в это время содержать животное с представителями другого вида, половой импринтинг может быть выработан на этот неадекватный объект.
Суммируя сказанное по поводу концепции знаковых стимулов, которая лежит в основе этологических представлений о коммуникации /34/ животных, отметим следующие основополагающие черты этих взглядов:
1. Генетический детерминизм, приводящий к типологическим представлениям о стандартном характере межиндивидуальных взаимодействий, структура которых в целом автономна от флюктуации во внешнем окружении.
2. Подсознательное, неоговариваемое открыто, но подразумеваемое в терминологии уподобление средств коммуникации у животных семиотическим системам в общении человека: дискретность сигналов, их якобы знаковый характер (невозможность объяснить структуру сигнала прочими видовыми особенностями создает ощущение его немотивированности, в том смысле как ее понимал Ф.де Соссюр), диалоговый обмен сигналами в ходе взаимодействия, уподобление последнего ритуальному действу и т.д.
3. Процесс эволюции поведения приравнивается филогенетическим преобразованиям прочих биологических структур (например, морфологических) за счет медленного накопления мельчайших изменений под действием естественного отбора. Идея быстрых преобразований поведения животных путем передачи индивидуального опыта и традиций по череде поколений (т.е. негенетическими каналами) не отвергается, но имеет в классической этологии побочное значение.
4. Подчеркивается важная роль раннего индивидуального опыта в формировании форм поведения, не контролируемых сознательно в зрелом возрасте (идея импринтинга отдаленно перекликается с концепцией бессознательного у З.Фрейда).
Мы умышленно дали здесь самый ранний вариант этологических воззрений. Они в последние десятилетия неоднократно подвергались развернутой критике (речь здесь идет о научных претензиях к этологии, а не о ее критике с идеологических и философских позиций [8, 44, 46, 57, 60]) и в ряде важных пунктов оказались существенно модернизированными – во многом за счет влияний со стороны физиологии и таких поведенческих дисциплин, как бихевиоризм и сравнительная психология [16]. Однако определенная логическая замкнутость этологической теории инстинкта [7] делает ее центральное ядро, предложенное К.Лоренцом и частично модифицированное Н.Тинбергеном, достаточно резистентным к угрозе диссоциации при соприкосновении с иными концептуальными схемами. Именно поэтому еще и сегодня достаточно влиятельной оказывается та, уже упоминавшаяся нами школа «консерваторов», которая в своей деятельности руководствуется изложенной здесь первоначальной теорией инстинкта (Институт сравнительного изучения поведения имени Макса Планка в Зеевизене где в настоящее время работает и сам К.Лоренц).