Показательно в этом отношении полнейшее сходство изображаемых сосудов – одного в правой руке тувинского воина, другого в руках его слуги (сходны и формы и размеры), дающие иллюзию непрерывного действия – сначала слуги наполняют кувшин, затем этот же сосуд как бы оказывается у их господина. В изобразительном искусстве средневековья такой прием используется довольно широко.
А сюжетные корни тюлькубасского изваяния близки согдийским мотивам пиршества царей, запечатленным на серебряных блюдах. Так, на одном из них царь изображен сидящим на ковре, опершись правой рукой о бедро, ноги сложены параллельно, коленями врозь, правая нога сверху. В правой руке – на уровне груди – кубок с короткой ножной и широкой низкой чашечкой. Слева и справа расположены две фигуры прислуживающих людей, еще ниже фигуры двух сидящих музыкантов, а в самом низу два льва с оскаленной пастью, обращенные в разные стороны.
Поза царя практически идентична позе тюлькубасского воина
– сидит на ковре, а низкое социальное положение прислуживающих людей подчеркнуто значительным уменьшением их размеров. Кувшин в левой руке одного из слуг по форме живо напоминает сосуд, воспроизведенный на изваянии в руке прислужника. Подобные кувшины , главным образом изготовленные из серебра, отмечены среди согдийских и сосанидских материалов.
Тюлькубасское изваяние следует датировать VII-VIII вв.
Еще одна сидящая статуя с воспроизведенными изображениями ног обнаружена близ пос. Сузак Чимкентской обл. Она выполнена из серого гранита. Ее голова чуть наклонена влево. На лицевой стороне прямоугольной шапки с плоским верхом прочерчены три сужающихся к концам фигуры, что позволяет отнести ее к разряду «трехрогих» головных уборов, присущих женской одежде, на основании этого данную скульптуру можно отнести к сюзакским изваяниям. Возможно эта женщина имела отношение к отправлению определенных религиозных действий, возможно, связанных с культом богини Умай.
Поверх кафтана с широкими рукавами отчетливо видны очертания короткой нашивной «мантии», оставляющей открытой шею с обозначенной гривной. Подобный покрой отмечен на одной из женских половецких статуй, отличаясь лишь тем, что линия обреза нашивной части там зигзагообразная. Руки (на уровне пояса) согнуты под прямым углом, левая рука с вытянутой ладонью свободна. Эта фигура имеет в ушах серьги с овальными подвесками.
Весь комплекс обозначенных предметов датируется в рамках VI-VIII вв.
Так, серьги с овальными подвесками, примыкающими непосредственно к уху (без стержня) воспроизведены на древнетюркских статуях Семиречья, Киргизии, Восточного Казахстана. Кубки на длинной ножке и гривны также характерны для этого периода.
Однако, принимая во внимание явную принадлежность к переходному типу – от «древнетюркского» к «половецкому», что подтверждается наличием черт, характерных для большинства поздних изваяний, таких как отсутствие оружия, относительно низкое положение правой руки, наличие ряда изобразительных приемов (рот в виде ямки, окруженной валиком, совпадение вертикальной оси туловища и головы), исходя из всего этого логично предположить, что вероятнее всего сюзакское изваяние относится к VIII-IX вв.
Необычным здесь является нестандартное положение скрещенных ног: носок правой ноги повернут вниз, что соответствует третьему типу, а носок левой ноги направлен вверх. В чистом виде такой изобразительный прием третьего типа представлен на изваянии, расположенном в 18 км. юго-западнее с. Меррении, у восточного края каменного кургана (диаметр 9 м., высота до 90 см.), лицом на восток. В центре кургана воронкообразное углубление диаметром 3м., глубиной около 1.5 м.
По всей вероятности, изваяние установлено здесь значительно позже сооружения кургана: статуя вкопана на небольшую глубину и в слой уже разрушенной насыпи. Материалом для изготовления скульптуры послужил красный гранит. Не смотря на то, что лицевая часть головы сильно повреждена сколами, в области лба, по бокам и сзади сохранились очертания шлема, слегка напоминающего казахский башлык. В опущенных к животу руках – прямоугольный сосуд, по форме близкий некоторым образцам, воспроизведенных на скульптурах «половецкого» типа Евразии. Под сосудом изображен фаллос. Непропорционально тонкие ноги показаны в сапогах с профилированными подошвами (верхний край голенищ не обозначен). Новым в этой скульптуре являются обе скрещенные ноги третьего типа, обращенные носками вверх. Ранее такой прием не встречался на казахстанских статуях. И его датируют X-XII вв.
Итак, рассмотренные памятники с изображенными ногами разделяются на две группы: стоящие и сидящие.
А, судя по вышеприведенным аналогиям, изображенным вещам и с учетом типологической принадлежности, тюлькубасское изваяние относится к VII-VIII вв., сузакское – к VIII-IX вв., изваяния из Чуйского, Улутайского, Мергенского районов – X-XII вв. Это лишь подтверждение тому, что в разные хронологические периоды возводились и сидящие и стоящие фигуры. Приемы изображения в данном случае не оставляют сомнений относительно позы. Положения изваяния здесь определено реалистическим воспроизведением ног. Другое дело статуи с необозначенными ногами. В необходимых случаях их принадлежность к категории стоящих или сидящих передавалась иными изобразительными средствами, главным образом за счет выделения некоторых элементов фигуры человека обобщенными контурами.
Таким образом, описанные пять каменных статуй из Казахстана дают наглядные примеры использования различных изобразительных средств при изготовлении фигур. Очевидно, в ходу было два основных способа передачи позы – натуралистический (за счет изображения ног) и условный
(обобщенный силуэт). Последний не является хронологическим признаком, т. к. отмечен как на ранних, так и на поздних памятниках. Натуралистическая же трактовка не встречена пока на стеловидных фигурах, но зафиксирована на статуях
«древнетюркского» и «половецкого» типов.
В арсенале художественных средств древних ваятелей существовало несколько изобразительных приемов передачи позы в условном варианте (без натуралистического воспроизведения ног). Прежде всего пропорция скульптуры. Не вызывает сомнения, что признаки, связанные с физическими особенностями изображаемого человека или с позой, вполне вероятно учитывались уже на стадии подборки монолита в каменоломне, где определялось и внутреннее членение будущего произведения в зависимости от положения фигуры. Если возникала необходимость, естественным контурам каменной глыбы придавались нужные очертания дополнительными сколами, условными линиями, чтобы подчеркнуть эти особенности фигуры в материале. Должному восприятию способствовала и изображенная одежда. Так, длиннополый кафтан, воспроизведенный на статуе с необозначенными ногами, подчеркивает именно стоящую позу изваяния. На сидящих скульптурах наряду с характерным утолщением монолита в нижней части нередко подчеркивались линии, условно передающие сложенные ноги. Видимо, чтобы показать сидящую позу, иногда высекали уступ с задней части статуи, как на некоторых известных образцах.
Такой же уступ зафиксирован и на явно сидящем изваянии с обозначенными ногами. Утолщение в самой верхней части монолита на спине соотносится со стоящим положением фигуры, если смотреть сбоку.
Безусловно, факт одновременного существования сидящих и стоящих фигур также требует объяснения. Вероятнее всего, оно было вызвано этносоциальными различиями населения. Вместе с тем, нельзя исключить и возможность влияния буддизма на иконографию некоторой части казахстанских изваяний в силу территориальной близости центров его расположения в раннем средневековье.
Во всяком случае, будущее исследование, посвященное целенаправленной разработке этого вопроса, могло бы дать весьма интересные научные результаты.
А сейчас, в качестве примера я расскажу о некоторых скульптурах из музеев Омска, Павлодара и Семипалатинска, состоящей из девятнадцати экземпляров. Все эти фигуры исполнены из серого крупнозернистого гранита различных оттенков. По стилю изображения их можно разделить на три типа.
К первому относятся шесть изваяний, подвергнутых относительно тщательной отделке, иногда приближённых к круглой скульптуре. Из них три статуи изображают человека в положении стоя, две - в положении сидя с подогнутыми под себя скрещёнными: утрачена нижняя часть. В правой руке каждой фигуры на уровне груди изображён сосуд, левая опущена и «сжимает» рукоять сабли.
Лицо и руки всех скульптур исполнены в технике барельефа, однако ноги очерчены линейным контуром. Орудием производства на завершающей стадии обработке служил, какой-то заострённый круглый в сечении инструмент, о чём свидетельствует преимущественно точечная конфигурация сколов.
Изваяния первой группы достаточно выразительны, что достигнуто уже самой позой скульптуры и её композицией. Большое значение имеют пропорции тела. Голова всегда увеличена по отношению к туловищу. Вместе с тем почти все статуи производят впечатление относительной лёгкости абриса за счёт вытянутого силуэта и довольно высокой посадки головы, когда линия подбородка не опускается ниже уровня плеч.
Особое внимание уделено изображению лица. Его детали разработаны весьма подробно. Глаза даны чёткими выпуклыми овалами, в середине иногда прочерчены зрачки. Изогнутые брови и расширяющийся нос высечены одним рельефом. Углубления вокруг глаз и носа подчёркивают «мясистые» щёки, а рот обозначен узкой бороздкой, ограниченной валиком.
Таким образом, представленные фигуры едины как по стилю, так и по композиции.
Второй тип составляют четыре изваяния в положении стоя и сидя с сосудом в опущенных руках.
Изобразительные приёмы в основном сохраняются те же, что и для изваяний первого типа. Новым является приём изображения глаз или зрачков – в виде округлых ямок вместо выпуклых рельефов. Как и прежде, большое внимание уделено отделке лица, с целью придания портретного сходства. Голова почти не выделена из плеч, однако обобщённый силуэт содержит в себе элементы индивидуальных особенностей человека (сутулость, прогиб спины), переданы достаточно выразительно