Одним из проявлений социальной нестабильности в обществе стали возрастающий бюджетный дефицит и связанное с этим резкое сокращение государственных расходов на социальные проекты. В частности, в 1995 году финансовые средства, выделяемые из бюджета королевства на здравоохранение, образование и администрацию, уменьшились на 20%, на социальное обеспечение - на 6%. Аналогичные проблемы возникают и в других аравийских монархиях, опыт которых подтверждает, что гигантские запасы нефти и природного газа часто превращаются в «проклятие» страны, делая ее заложницей сырьевого благополучия.
Большинство государств, относящихся к многочисленной группе бедных стран, в силу различных причин, как объективных, так и субъективных, не способны к интенсивному восприятию новых идей и технологий. Как показывают прошедшие десятилетия, ни одна из арабских стран не смогла провести сколько-нибудь серьезную модернизацию своей экономики. Более того, ни в одной из них правящие режимы не ставили перед собой такой задачи. Самое большее, на что хватало их политической воли, были попытки внедрить отдельные современные технологические процессы. Что же касается трансформации традиционных обществ, характерных для большинства азиатских и африканских стран, то онa также не решена в мусульманском мире. Такая политика, характеризующаяся проведением частичной экономической модернизации при сохранении родоплеменных пережитков и клановых отношений, пронизывающих все сферы жизнедеятельности государства и общества, ведет к обострению внутриполитической ситуации и возникновению радикальных тенденций в общественно-политической жизни.
Появление идей политического экстремизма и формирование их носителей в лице различных организаций, движений и групп является питательной средой для зарождения терроризма. Подтверждением этого могут служить многие страны Арабского Востока, Южной Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона, где социально-политическая ситуация характеризуется крайней нестабильностью и широкой деятельностью экстремистов всех мастей. Их радикализм есть нечто иное, как проявление растерянности и неуверенности значительной части населения, что находит свой выход в актах насилия, сопряженного с максимальной жестокостью.
Очень часто радикальные настроения на Азиатском, Африканском или Южно-Американском континентах являются порождением жестких авторитарных режимов, не желающих менять социально-экономические и общественно-политические реалии в своих странах. Диктаторские формы правления, подчас сопряженные с крайними методами подавления инакомыслия, не говоря уже о какой-либо практической антиправительственной деятельности, стремятся к консервации господствовавших в них отношений, что также способствует радикализации общественного мнения части населения и появлению целых групп, готовых на решительные действия по их свержению во имя «светлого будущего». Различные эксперименты по либерализации этих стран в большинстве случаев не давали положительных результатов не только в силу непоследовательной политики демократизации, характеризовавшейся постоянными откатами в прошлое, но и допущением разрыва между политической реформой и решением социально-экономических проблем.
Нередко вызов, брошенный Западу со стороны террористических группировок, базирующихся в азиатских, африканских и латиноамериканских странах, воспринимается как столкновение цивилизаций. Это далеко не так. Скорее всего, это нарастание глобализации сопротивления сырьевых регионов индустриально развитому миру. Неспособность этих стран выйти за рамки их нынешнего положения как сырьевого придатка индустриально развитых государств часто связывается со стремлением США, западноевропейских стран и Японии сохранить невыгодное и даже губительное для первых сформировавшееся мировое разделение труда. Однако по большей части сохранение этого положения не ограничивается уже устоявшимися международными торгово-экономическими связями. Оно подкрепляется активной внешней политикой Запада, в том числе военно-силовым доказательством его незыблемости. Иллюстрацией этого может служить позиция США, объявляющих любой регион, в недрах которого обнаружены запасы углеводородных энергоносителей зоной их «национальных интересов». При этом национальные интересы стран, расположенных в таком регионе, обычно игнорируются. Примером тому может служить нынешняя операция по «демократизации» Ирака, начинавшаяся под лозунгами «борьбы с международным терроризмом». Все эти подходы западных демократий к решению мировых экономических проблем, неразрывно связанных с их геополитическими устремлениями к господству в мире, находят свое воплощение в политике глобализации, оставляющей «за бортом» интеграционных процессов или на периферии глобальной экономики многие регионы мира. Более того, глобализация отражает и закрепляет неравномерное развитие различных регионов, превратившись в одну из основных предпосылок генерирования экстремистских настроений и благоприятствования международной террористической деятельности.
Немаловажное значение для формирования климата, благоприятного для распространения международного терроризма во второй половине ХХ века, имело противостояние между Западом и Востоком, Североатлантическим альянсом и Варшавским Договором. Это противоборство, которое нередко приобретало открытый конфронтационный характер, придавало мощный импульс разрастанию насильственных действий не только в развивающихся странах, но и в западном мире. В Западной Европе, Северной Америке и Японии, а также в Азии, Африке и Латинской Америке расширялся процесс возникновения и развития леворадикальных настроений различного толка (маоизм, троцкизм, анархизм и пр.), которые нередко обретали структурированную форму в виде экстремистских организаций и группировок.
В отличие от азиатских, африканских и латиноамериканских государств, где антиправительственные действия приобретали преимущественно массовый партизанский характер, в Западной Европе и Японии получила распространение практика формирования малочисленных подпольных, но чрезвычайно мобильных групп, выдвигавших в качестве обоснования своей террористической деятельности различные левацкие теории. Немалую роль в их становлении сыграли «бунтарские 60-е», отражавшие правовой нигилизм студенческих движений того времени и молодежный максимализм. Характерным признаком этих групп был антиимпериализм, включая все тот же антиамериканизм и антивоенные настроения, в самом широком смысле этого понятия. Он реализовывался через насильственные действия в отношении собственных буржуазных правительств и местных капиталистов, через террористические акты, мишенью которых являлись структуры НАТО и иные объекты «агрессивной американской военщины», развязавшей войну в Индокитае. Так сформировалось понятие «евротерроризм», характерное для Западной Европы 70-80-х годов. Параллельно с этим в мире шел процесс усиления праворадикальной альтернативы марксистским доктринам революционизации общества и хода мировой истории. Он нашел свое выражение в приходе к власти праворадикальных режимов, зачастую склонявшихся не только к атрибутике фашизма, но и к ее идеологии и методам политической борьбы, а также в деятельности правоэкстремистских организаций и группировок в Западной Европе и Латинской Америке.
Последующий ход событий, связанный с крушением социалистического лагеря и крахом марксистско-ленинской теории переустройства общества, внес некоторое смятение в западноевропейский левацкий терроризм и вызвал временную утрату политико-идеологической ориентации частью его носителей. Несмотря на существенное снижение насильственных действий левоэкстремистских групп и организаций, следует признать сохранение предпосылок для его возрождения в будущем. Что же касается латиноамериканских и азиатских левоэкстремистских боевиков, то в своем большинстве они сохранили свои идеологические пристрастия, хотя их идеи уже давно были выхолощены, а зачастую и заменены националистической риторикой.
Следует отметить, что 80-90-е годы прошлого века сопровождались кризисом межгосударственных институтов призванных обеспечивать устойчивый уровень международной законности. Прежде всего, это касается Организации Объединенных Наций. Она утрачивала свой независимый статус международного арбитра и превращалась в некий Наднациональный орган, чьи функции все больше ограничивались фиксацией множащихся фактов попрания суверенитета и независимости слабых стран со стороны государств, претендующих на роль архитекторов нового мирового экономического и политического порядка. На смену пусть и не идеальной практике осуществления международного права пришло «право сильного». Оно как бы сошло с экранов американского вестерна, идеализирующего период покорения североамериканских территорий европейскими переселенцами, когда шло массовое уничтожение коренного населения Северной Америки и его вытеснения в резервации.
Развал биполярной системы миропорядка вызвал к жизни «феномен переходной зоны», которая характеризуется нестабильностью как экономической ситуации, так и политических процессов. В 90-х годах произошел распад ряда многонациональных государств, обусловленный в том числе внешним стимулированием сепаратистских тенденций. Примером этого может служить Югославия, где процесс распада привел к гражданской войне, Советский Союз, на территории которого образовалось сразу несколько очагов межнациональной напряженности, и ряд других стран. Развал одних стран и формирование на их территориях новых государственных образований привели к ослаблению местных органов власти, неспособных контролировать развитие внутренней ситуации, в том числе в сферах общеуголовной преступности и международной террористической деятельности.