К лету 1768 года Баженов закончил работу над эскизами, приступил к самому проекту реконструкции, к созданию большой модели Кремлевского дворца. Началась подготовка к строительству. В июле была уже учреждена специальная экспедиция по сооружению дворца. Возглавлял ее генерал-поручик Измайлов. После тщательного обследования кремлевских строений и детальной разработки планов строительства члены экспедиции приступили к составлению сметы. По предварительным подсчетам, должно было потребоваться двадцать или, в крайнем случае, тридцать миллионов рублей.
Экспедиция разместилась в самом Кремле, в небольшом Потешном дворце. Здесь же была квартира архитектора, куда он вскоре привел молодую жену. А рядом наспех строилось деревянное одноэтажное здание с обширным восьмигранным залом — Модельный дом. В нем потом делали громадную деревянную модель будущего Кремля. Модель, по словам Баженова, — «половина практики», то есть готового здания, которая позволит проверить правильность его композиции и пропорций.
Модель впечатляла всех, даже людей, которые к баженовскому проекту были настроены скептически или недоверчиво. Поражало многое. И техника изготовления, и сами размеры модели. Они были таковы, что во внутренних дворах могли разгуливать несколько человек. В своих пропорциях модель математически точно соответствовала размерам будущего дворца.
Фасад главного корпуса задуманного Баженовым дворца имел сложное членение: два нижних этажа объединены сплошной горизонтальной руставкой и карнизом. Они отделяют верхние этажи. Первые два этажа — это своего рода постамент для двух верхних. Они объединены декоративным убранством и колонами в одно целое. Антаблемент украшен скульптурой. Его поддерживают четырнадцать колонн. По обе стороны центрального выступа по десять колонн. За ними — двухколонные выступы. В нишах стен изящные вазы. Весь фасад центрального корпуса являлся, таким образом, как бы богатейшей и красивейшей архитектурной декорацией. Внутренний фасад главного корпуса, выходящий во двор, имел почти такое же богато декорированное оформление.
Впечатлительна была циркумференция — огромный полуциркуль с высоким четырехступенчатым цоколем, многочисленными мраморными колоннами. Циркумференция соединялась с главным корпусом. В этом месте — подъезд с тремя красивыми арками. Богато декорированный вход обрамляли колонны. С другого конца циркумференция соединялась с театром. Особенный эффект производил его парадный вход, от которого сбегали широкие пересекающиеся лестницы. Стены театра украшены ионическими колоннами. Не менее эффектно и внутреннее оформление, особенно центрального зала дворца, впечатляющего своими размерами. О модели и невиданном проекте заговорили с восторгом и завистью в европейских королевских дворах.
Однако весной 1771 года работу пришлось остановить: в Москву нагрянула эпидемия чумы. Жесткие, но мало действенные меры властей вызвали недовольство горожан. Вспыхнул бунт, был убит суровый московский архиепископ Амвросий, толпа громила его покои в Кремле, в двух шагах от Модельного дома. Баженов боялся за судьбу своей драгоценной, выстроенной из сухого дерева, модели. Но бунт в два дня подавили, модель уцелела, эпидемия же утихла лишь к зиме.
На следующее лето праздником начался новый этап работы — рыли котлован под дворцовый фундамент, который заложили год спустя в еще более торжественной обстановке.
Но годы шли, а выше фундамента стройка не поднималась — недоставало средств. Весной 1775 года императрица приказала засыпать котлован, а значит, прекратить работу. Руководить засыпкой котлована оскорбленный Баженов отказался: «Оставляю тому, кто за благо избран будет».
Тем временем он строил за городом, на Ходынском поле, деревянные павильоны для празднования победы над турками. Причудливые здания неклассической, условно-восточной архитектуры символизируют Таганрог, Керчь, Азов и другие города, отошедшие после победы к России.
Нарядные необычные постройки Екатерине понравились. Вот такой она захотела видеть и свою новую усадьбу — только что купленное под . Москвой Царицыно. На склоне холма, спускающегося к большому пруду, Баженов расположил, казалось бы, в вольном порядке, множество сравнительно небольших строений из красного кирпича. Украсить их он хотел цветными изразцами, на манер старинных московских зданий. Но императрица эту идею отвергла, и тогда красный кирпич был эффектно оттенен вставками из резного белого камня. Чувствовались в облике Царицына какая-то искусственная старина, условное, почти игрушечное средневековье. В те времена всю средневековую архитектуру, не очень еще различая эпохи и страны, именовали «готической». Классицисты считали ее «неправильной», искаженной невежеством прежних строителей, но она все же манила Баженова. Правда, при возведении Царицына он не придерживался какого-то определенного стиля: стрельчатые окна западноевропейской готики он свободно сочетал с узорчатой кирпичной кладкой русских зданий XVII века, использовал в белокаменной резьбе государственную символику — здесь и вензель Екатерины, и двуглавый государственный орел.
Десять лет строил Баженов Царицыно. Каждой весной он перебирался
туда с семьей из недавно купленного городского дома, чтобы быть постоянно при работах. Здесь, в отличие от Кремля, он все делал сам: распоряжался финансами, заранее покупал материалы, нанимал рабочих:
Стройка разрасталась, а деньги поступали из Петербурга все медленнее;
Василий Иванович то и дело оказывался виноватым. К тому же замучили
долги, судебные тяжбы. Он устал, в сорок лет чувствовал себя стариком. В сыром Царицыне болели дети, умер младший сын...
Летом 1785 года императрица, наконец, приехала и посетила почти готовую усадьбу, знакомую ей лишь по чертежам. Нарядные домики показались ей маленькими и тесными — на бумаге все выглядело, внушительнее. Царицыно она приказала перестроить и передала строительство, Казакову.
Дворец в Царицыне был разрушен не сразу. М.М. Измайлов пытался, было найти выход из создавшегося положения, хоть как-то помочь Баженову. Переживал за своего друга и Казаков. Коллеги договорились: Баженов без особого на то дозволения сделает новый вариант дворца и представит свой ранее, чем это сделает Казаков. Но ничего из этого не вышло, опять труд был потрачен зря. Екатерина отвергла работу Баженова, даже как следует не познакомившись с нею. В феврале 1786 года пришло распоряжение «о разборке в селе Царицыне построенного главного корпуса до основания и о производстве потом (нового здания) по вновь конфирмованному учиненному архитектором Казаковым плану».
Казаков в своем варианте дворца пытался по возможности сохранить избранный Баженовым стиль старорусской архитектуры. Но ему также не повезло. Дворец был спроектирован трехэтажным, с акцентом на центральную часть здания. Однако в ходе строительства пришлось многое делать, так как ассигнования постоянно урезывались. В результате получилась большая разница между проектом и осуществленным зданием.
Василий Иванович оказался практически отстраненным от царицынского строительства. Он получил годовой отпуск по болезни: ухудшилось зрение, пошаливали сердце и нервы. В декабре 1786 года Баженов просил графа А.А. Безбородко, первого секретаря императрицы по принятию прошений, продлить отпуск с сохранением жалованья, чтобы окончательно поправить здоровье. В случае отказа Баженов соглашался и на отставку, «но с пенсиею, как и все верноподданные е. и. в. пользуются, ибо, как небезызвестно в. с., не имею у себя столько содержания, сколько для большой семьи моей, а притом и для оплаты долгов, потребно». Прошение удовлетворили.
Еще до его второй, царицынской, катастрофы у архитектора появились новые друзья, помогавшие преодолевать душевную смуту и отчаяние. Это были масоны. Баженов был издавна знаком с наследником престола Павлом Петровичем и, приезжая в Петербург, передавал ему напечатанные в Москве масонские книги. Подозрительная Екатерина обвинила масонов в том, что они хотят «уловить» наследника в свою секту, подчинить себе. Это было государственное преступление. Больше всех пострадал Николай Новиков, журналист и издатель, принявший когда-то Баженова в масонский орден. Самого архитектора не тронули, но работы для него у царицы больше не нашлось.
Конечно, Василий Иванович выполнял не только царские заказы, но, о них известно, к сожалению, гораздо меньше: бумаги зодчего и большинства его заказчиков не сохранились. Достоверно известно, что в 1780-е годы Баженов построил дом для богача П.Е. Пашкова. Дворец красуется на высоком холме против Московского Кремля — теперь это старое здание Российской государственной библиотеки. Между тем задача у архитектора была сложная: участок неровный, с одной стороны круто уходящий под гору, а с другой — резко сужающийся. Однако его неудобства Баженов сумел превратить в достоинства: поставил в узком конце нарядные ворота, сквозь которые открывается вид на дом, фасад же широко развернул на кромке холма над спускающимся к городу садом — решение, не случайно перекликающееся с проектом перестройки Кремля.
Баженов создал здесь в буквальном смысле слова замок-сказку. Большой знаток и ценитель русской архитектуры И. Грабарь писал: «Трудно найти более совершенное соотношение всех частей единого сооружения, чем то, которое достигнуто здесь».