Существует распространенное мнение, что причиной кризиса 17 августа 1998 послужили рыночные реформы, проводившиеся в России. Это мнение мотивируется следующим:
–именно либерализация цен вкупе с открытием российской экономики обусловила глубокий спад производства, вытеснение отечественных товаров с внутреннего рынка, а отсюда–сокращение доходов и налоговой базы, бюджетный кризис;
–из-за проведения монетаристской политики экономика испытывает нехватку денег, процветают неплатежи, денежные суррогаты, бартер, вследствие чего не платятся налоги и усугубляется бюджетный кризис. Нет доходов, приходится брать взаймы. Не будь этого, не пришлось бы строить "пирамиду" ГКО, не было бы и финансового кризиса. По сути главный "грех" монетаристской политики многим видится в том, что правительство отказалось от эмиссии как способа покрытия бюджетного дефицита и перешло к его финансированию через займы, которые, как ожидалось, заставят нас быть более дисциплинированными и ответственными. Займы нас и погубили;
–"грабительская приватизация по Чубайсу" обманула ожидания населения. Образовался слой сверхбогатых, олигархи стали влиять на власть в своих корыстных интересах. Самое главное–не появились эффективные собственники. Богатство государства растаскивается по частным карманам, ресурсы утекают за рубеж, экономика уходит в тень. И это опять приводит к неуплате налогов, бюджетному дефициту, "пирамиде" заимствований, то есть к тому, что и вызвало нынешний кризис.
Тем не менее, Е. Ясин, один из многих экономистов, изучавших кризис 1998 года, и принимавший участие в разработке антикризисной программы, отвергает данные предположения, приводя серьезные доводы против них.
Спад производства, обусловленный, как утверждают, либерализацией цен и открытием экономики (а эти действия являются совершенно необходимыми для перехода к рынку), был на самом деле вызван, прежде всего, деформациями плановой коммунистической экономики. Как минимум 40%. ВВП СССР составляла военная продукция и продукция, требовавшаяся для ее производства, сейчас ее доля–не более 5-8%. Разница–сокращение военного производства–дает не менее 25% общего снижения ВВП за годы реформ (в общем за эти годы падение ВВП достигало значения 50%). Еще не менее 10-15%–уменьшение производства продукции потребительского назначения низкого качества и непригодного ассортимента, которая раньше находила своего покупателя только из-за отсутствия выбора. В итоге получается, что на долю всех иных факторов, в том числе реформ, приходится не более 10-15% спада, как и в других странах.
Налогооблагаемая база из-за спада производства сократилась, но это было неизбежно, выход существовал только один: нужно было приводить расходы в соответствие с доходами. Если бы это было сделано, либерализация никак не повлияла бы на кризис. Вред либерализации усматривается также в том, что государство самоустранилось от регулирования экономики. Все годы реформ государство под давлением многочисленных лоббистов поддерживало экономику путем выделения субсидий и списания долгов предприятий. А вот его роль в исполнении законов, обеспечении дисциплины контрактов, наказании несостоятельных должников, в том, что в первую очередь требуется от государства в свободной рыночной экономике, была действительно незначительной.
Все эти годы государство брало на себя много обязательств, но было неспособно их выполнять. На этом направлении либеральные реформы продвинулись очень мало, так как встречали отчаянное сопротивление, прежде всего, со стороны тех, кто впоследствии настаивал на усилении роли государства. Таким образом, виноваты не реформы, а скорее их отсутствие или те, кто этим реформам противодействовал.
Денег не хватало на уплату налогов или выплату зарплаты, но это еще не означало, что спрос на деньги больше предложения. С увеличением предложения денег начали расти цены, а на валютном рынке—падать курс национальной валюты, и это говорит о том, что спрос на нее был реально ниже предложения даже при неуплате налогов и невыплате заработной платы. Вполне возможно, что спроса не деньги потому и не было, что можно было не платить налоги и заработную плату и не нести при этом никакой ответственности. Ведь спрос на национальную валюту зависит также и от способности государственной власти обеспечивать законность и защиту прав участников хозяйственных отношений, в чем наше государство не преуспело.
В России уровень монетизации оказался ниже, чем в других странах, в том числе с переходной экономикой, потому что процесс финансовой стабилизации при очень высокой исходной инфляции растянулся фактически на 6 лет. При этом предприятия, приносящие отрицательную добавочную стоимость, не объявлялись банкротами, а продолжали свою деятельность. Действует простой механизм: ослабление денежной политики–рост инфляции–снижение уровня монетизации. Для противодействия инфляции денежную политику ужесточают, а затем вновь ее ослабляют ради поддержания производства и бюджета, и далее цикл повторяется. В каждом цикле уровень монетизации снижается. Только в 1996-1997 гг. после введения жесткого регулирования валютного курса стали повышаться реальный спрос на деньги, уровень монетизации и объем кредитных вложений в реальную сферу. Финансовый кризис с ноября 1997 г. сорвал этот процесс. Иными словами, ограничение денежной массы в соответствии с реальным спросом на деньги снижает инфляцию и тем самым создает предпосылки для повышения уровня монетизации, насыщения экономики деньгами до нормальных размеров.
Просто эмиссией необеспеченных денег этого эффекта добиться нельзя. А подлинной причиной низкой собираемости налогов и низкого реального спроса на рубли является затягивание финансовой стабилизации и стремление властей избежать жесткого дисциплинирующего воздействия как на предприятия, так и на граждан.
К моменту проведения приватизации действительно не был создан слой собственников, которые могли бы эффективно управлять приватизированными предприятиями. Это, несомненно, приводит к оттоку денег в тень, криминализации экономики. Приватизация была проведена в короткие сроки, было мнение, что не следовало торопиться с ее проведением Стоит в этой связи напомнить, что бывший председатель бывшего советского правительства Н. Рыжков не торопился, а основное растаскивание госсобственности началось при нем, в том числе через аренду с выкупом, народные предприятия. Программа приватизации А. Чубайса лишь приостановила растаскивание, ввела процесс в какие-то разумные, законные рамки, ослабила действие таких дестабилизирующих факторов нашей хозяйственной жизни, вызывающих недоверие ее участников друг к другу и к государству, как неопределенность прав собственности, слабая их защищенность, отсутствие развитой инфраструктуры поддержки собственности и сбалансирования частных и общественных интересов, претензии власть предержащих, особенно в регионах, контролировать имущество и финансовые потоки. Хотя, ошибки, несомненно были.
Если бы не было бы программы приватизации А. Чубайса, меньше беспорядка при проведении приватизации не было бы. Надо признать, что значительная часть работы по приватизации позади, а сама приватизация сделала рыночные преобразования необратимыми.
Что касается углубления социальной дифференциации, то роль приватизации здесь невелика. Главные факторы–отрицательная ставка банковского процента, льготные кредиты ЦБР в 1992-1994 гг., "прокручивание" бюджетных денег через уполномоченные банки, а также льготы, квоты и лицензии во внешней торговле на фоне разрыва между внутренними и мировыми ценами на продукты российского экспорта. Но это как раз то, с чем боролись реформаторы и что защищали многочисленные лоббисты, большинство из которых вышли из старой номенклатуры или теневой экономики советских времен, к ним подключились и некоторые "демократы".
Нынешний экономический кризис был фактически подготовлен:
–накоплением "отсроченной инфляции" в таких масштабах, которые экономика страны оказалась неспособна обслужить;
–неоправданно низкой долей накопления, то есть государство жило не по средствам, "проедая" доходы будущих поколений;
–чисто спекулятивным характером фондового рынка, не отражающим реального состояния экономики;
–полным отсутствием какой–либо государственной программы экономического роста и развития промышленного производства;
–непродуманной фискальной политикой.
Внешние факторы (восточно-азиатский и мировой экономические кризисы, падение цен на нефть и т.д.) лишь ускорили наступление кризиса в России и увеличили его тяжесть. Начало кризиса было фактически спровоцировано правительством и его попытками одновременно девальвировать рубль, санировать ставший неэффективным рынок ГКО-ОФЗ, повысить налоговые поступления в казну, объявить войну неплатежам и облегчить положение крупнейших банков, заморозив их расчеты с зарубежными кредиторами. Результаты оказались совершенно иными: на рынок обрушилась «отсроченная инфляция», и если бы не было осложнений на мировых рынках и доходность ГКО не повышалась более 20%, то сохранялась бы теоретическая возможность за 2-3 года радикально изменить ситуацию, сводя бюджет с первичным профицитом и гася задолженность при минимуме новых займов. Такого рода планы разрабатывались с осени 1997г.
Завышенный объем государственных обязательств, неадекватность бюджетных притязаний властей по отношению к налоговым и другим доходным поступлениям бюджета приводили к регулярному воспроизводству значительных масштабов несбалансированности бюджетной системы, прежде всего на уровне федерального правительства. За исключением 1992г, когда размеры дефицита бюджета расширенного правительства оказались на беспрецедентном по международным масштабам уроне в размере 23,6% ВВП, в последующие годы его величина сохранялась в пределах 8-14% ВВП, то есть на уровне, исключавшем возобновление сколько-нибудь стабильного экономического роста.