Начало презентации, свойственное классической теории ценных бумаг и иногда не выделяемое в самостоятельный признак, а включаемое в предыдущий признак (тесная связь ценной бумаги и воплощенного в ней нрава), также не может быть признано универсальным (в настоящее время можно утверждать, что оно действует в отношении векселя и депозитного сертификата[35]. Справедливо подмечено Д.В. Мурзнным, что "все ценные бумаги нуждаются в предъявлении для осуществления удостоверенных ими прав, кроме именных и ордерных"[36]. Хороший пример неприменения начала презентации - именные акции. Достаточно проанализировать положения статей 7, 8 Федерального закона "О рынке ценных бумаг", а также статей 51, 57 Федерального закона "Об акционерных обществах", чтобы сделать вывод о том, что для осуществления прав, удостоверенных ценными бумагами, сами ценные бумаги никогда не презентуются (предъявляются). Осуществление прав осуществляется на основании списка акционеров, имеющих право на участие в общем собрании (статья 51 Федерального закона "Об акционерных обществах"). Причем инициатором его созыва в большинстве случаев выступает само обязанное по ценной бумаге лицо - эмитент. Обратно для векселя. Как справедливо отмечал К.П. Победоносцев, вексельное требование предъявляется не иначе как с документом в руках; потерявший вексель теряет вместе с тем и требование[37].
Не является универсальным признаком строго формальный характер ценной бумаги, под которой понимается наличие обязательных реквизитов. По той причине, что у бездокументарных ценных бумаг вообще нет никаких реквизитов. А у эмиссионных именных документарных ценных бумаг, поскольку по ним ведется реестр, несоблюдение требования о реквизитах не будет являться правопрепятствующим фактом для удовлетворения требований управомоченного лица. В данном случае можно говорить о реквизитах решения о выпуске ценных бумаг, но такое решение - не есть ценная бумага.
Оборотоспособностъ не может быть признана универсальным признаком. В современном обороте существуют такие правовые конструкции ценных бумаг, которые предполагают практически полное запрещение их передачи. К примеру, государственные жилищные сертификаты, которые согласно положению о них "являются именными необращаемыми ценными бумагами и отчуждению в какой-либо форме не подлежат" или облигации государственных нерыночных займов, которые в соответствии с пунктом 10 Генеральных условий выпуска и обращения облигаций государственных нерыночных займов (утв. Постановлением Правительства Российской Федерации от 21 марта 1996 г. № 316[38]) - "не обращаются на вторичном рынке". Смысл этих правовых конструкций - неясен. Зачем индивидуализировать субъективное право в гражданском обороте, распространять на него режим ценной бумаги и при этом воспрещать к передаче - законодатель ответов на эти вопросы не дает.
Спорным является такой признак, как специфическое содержание - закрепление имущественных прав. Д.В. Мурзин, который также в своей интересной работе отметил полное несовпадение признаков документарных и бездокументарных ценных бумаг, полагает, этот признак является единственным, связывающим обычную и бездокументарную ценную бумагу - и та и другая являются "совокупностью имущественных прав, удостоверенных ценной бумагой"[39] (А.К. Шестопалова указывает также этот признак в качестве одного из основных, делая, правда, при этом определенные оговорки[40]).
С таким мнением вряд ли стоит согласиться по той причине, что права, которые удостоверяют ценные бумаги, могут, быть не только имущественными. Об этом прямо говорится в статье 2 Федерального закона "О рынке ценных бумаг". И это справедливо, т.к. акция, к примеру, предоставляет в основном неимущественное право на участие в управлении акционерным обществом. Справедливо мнение С.Н. Братуся о том, что имущественные отношения это отношения собственности, но не только в смысле отношений между собственниками, это волевые отношения, связанные с различными формами использования объектов собственности; они охватывают процесс распределения средств производства и результатов труда, процесс обмена, экономический оборот.[41] В этом смысле сложно найти статику или динамику имущественных отношений, как, собственно, и какие-либо отношения по поводу имущества, в действиях акционера по голосованшо на общем собрании по вопросу об утверждении какого-либо внутреннего документа общества.
Следует признать, что российское законодательство не устанавливает четких и определенных "критериев разграничения, которые можно обозначать как признаки ценных бумаг"[42]. Основным признаком, позволяющим относить тот или иной институт к ценным бумагам, является признак формальный: признание в качестве ценной бумаги нормами позитивного права. Такое признание может иметь место либо путем прямого указания в законе (статьи 143, 815, 816, 843, 844, 913 ГК, статья 13 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)"[43] и др.), либо путем квалификации государственными органами (может иметь место только в отношении стандартных прав - статьи 16, 42, 44 Федерального закона "О рынке ценных бумаг"[44]).
Кроме общих признаков, которые свойственны всем ценным бумагам, можно выделить и специальные признаки, характеризующие вексель. Исследование векселя позволяет дать его характеристику через следующие специфические признаки, которые свойственны только векселю как ценной бумаге: 1) исключительно денежный характер закрепленного обязательства; 2) иные принципы исполнения вексельного обязательства; 3) упрощенный порядок принудительного осуществления прав[45]. В целом, следует отметить правильность критики определения ценной бумаги, которая уже была высказана некоторыми авторами (И.В. Редькин)[46].
Из приведенных признаков можно согласиться с признаком, который был выделен М.М. Агарковым - наличием специфических рисков (при составлении, при обращении, при осуществлении прав) и их иным распределением, нежели в обычных гражданско-правовых отношениях[47]. При этом подход к рискам должен бьпъ дифференцированным, поскольку, с каждым видом ценных бумаг связываются различные правовые отношения, поэтому характер риска, присущего конкретным отношениям, и условия его распределения могут быть различными. Именно построение отношений в сфере ценных бумаг на основании риска, причем носящего специфический характер, можно назвать одним из немногих признаков, универсальных для всей системы российских ценных бумаг[48].
Применительно к вексельному праву необходимо отметить, что содержание вексельного обязательства различается в зависимости от того, является ли вексель простым или переводным (помимо прочего).
На тему разграничения простого и переводного векселя имеется широкая библиография. Ни один автор, исследовавший вексель, не обошел вниманием этот вопрос. Очень интересный анализ различий этих векселей содержат работы С.М. Бараца, В.А. Белова, Г.Ф. Шершеневича, В.Д. Каткова, ЕЛ, Крашенинникова, А.А. Вишневского и других[49].
Простой вексель (или соло-вексель) фиксирует, как правило, отношения двух лиц: должника - векселедателя и управомоченного лица (кредитора) - векселедержателя. Его сущность состоит в том, что какое - либо лицо обязуется без каких-либо условий и ссылок на что-либо уплатить другому лицу сумму, обозначенную на векселе.
Векселедатель несет полную ответственность по векселю, и поэтому сам вексель не нуждается в каком - либо подтверждении платежа - акцепте. Положение о переводном и простом векселе 1937 г. установило, что к простому векселю применяются все правила, относящиеся к переводному векселю, если это не противоречит сути документа.
Переводный вексель именуют также траттой. Тратту можно определить как распоряжение, которое кредитор дает своему должнику (трассату) об уплате определенной суммы в определенный срок (срок платежа). Нет существенной разницы, как если бы слово "распоряжение" заменили на "предложение", "приказ" или "поручение". Все указанные термины применительно к переводному векселю будут обладать одинаковым значением. На сей счет есть и обратное мнение Белова В.А.[50] Этот автор в категорической форме полагает, что все три понятия - предложение, поручение, приказ - суть разные вещи, С ним можно согласиться только в части сомнительности употребления термина "приказ", поскольку этот термин вряд ли может использоваться в гражданском праве исходя из специфики метода регулирования гражданских правоотношений. Это - скорее термин из области административного права. Стоит вспомнить и специфическое значение этого термина в гражданском процессуальном праве, где под приказом понимается правоприменительный акт государственно-властного органа, предписывающий субъектам определенное поведение, предусмотренное правовой нормой[51].
В правоотношениях по тратте участвуют три стороны: векселедатель (трассант), плательщик (трассат), получатель платежа (ремитент, бенефициарий). Одно лицо в вексельном обязательстве по тратте может совмещать одновременно несколько позиций. Возможность подобных отношений прямо предусмотрена статьей 3 Положение о переводном и простом векселе 1937 г. Тратты, где имеется совмещение позиций, в научной литературе называются смешанными или еще переводно-простыми.[52]