О содержании этого письма можно судить лишь по вышеприведенному пересказу Лузиньяна. Зато ответное послание А.Г. Орлова от 26 апреля 1772 г. известно. Оно было несколько наивно стилизовано под арабский учтивый стиль (таклийф), содержало уверения во взаимной дружбе и сообщение о том, что доставивший послание Войнович уполномочен также и к “словесным изъяснениям” (“тайным комиссиям”, как писал сам граф Иван Войнович, венецианский славянин, перешедший на русскую службу)37. Содержание “тайных комиссий” нам, к сожалению, не известно. Можно лишь предположить, что на этот раз речь шла об открытии для русских судов египетских портов и совместных действиях против турок. И. Войнович был доставлен к берегам Египта на фрегате “Св. Павел” под командой грека Алексиано Паниоти.
Таким образом, первые русско-арабские политические отношения были установлены путем осторожного сближения и были выдержаны в духе волеизъявления двух суверенных государств. Для Екатерины II эти контакты означали неожиданный успех ее средиземноморской политики; Али-бей же вступлением в переговоры с российским командованием бросал вызов турецкой власти и арабским мусульманским традиционалистам.
Одновременно с посылкой в Дамьетту фрегата “Св. Павел” к сирийским берегам была направлена небольшая эскадра под командой Георгия Ризо, также грека на русской службе, предназначенная закрепить отношения с арабами. Иван Войнович не застал Али-бея в Египте, тот был свергнут протурецкой группировкой мамлюков во главе с Мухаммедом Абу Захабом. “Св. Павел” и эскадра Ризо сошлись в Хайфе. Войнович и Ризо имели встречу с Али-беем и шейхом Дагером, произошел традиционный обмен подарками и была установлена договоренность о поддержке эскадрой военных действий шейха Дагера и Али-бея против турецких пашей Сирии. В соответствии с этой договоренностью корабли русской эскадры обстреляли войско сайдского паши и внесли в его ряды панику, обеспечив победу шейху Дагеру; они истребили также турецкие суда, доставлявшие к Сайде войска дамасского паши. В погоне за турецкими галерами эскадра вошла в гавань Бейрута и была обстреляна из города, принадлежавшего ливанскому владетельному эмиру Юсуфу Шихабу, блокировавшемуся в тот момент с турками. Обстрел послужил предлогом для осады Бейрута, завершившейся капитуляцией и выплатой контрибуции российской эскадре. После падения Бейрута состоялась новая встреча Ризо и Войновича с Али-беем, на которой последний, по-видимому, обратился к А.Г. Орлову с просьбой помочь восстановлению его власти в Египте. Затем эскадра удалилась к Паросу.
Дальнейшие совместные с арабами военные действия прервались, так как наступило перемирие. К тому же внимание российского командования было приковано к тайной, вопреки условиям перемирия, подготовке нападения на русскую эскадру, сосредоточенную в Аузе, объединенного флота Дубровника, Туниса и Алжира, усиленного отстроившимся с помощью французов флотом Порты. Под предлогом или действительно с целью наказать арабских “ослушников” капудан-паша обратился к А.Г. Орлову за согласием пропустить из Дарданелл, несмотря на перемирие, турецкие корабли, направлявшиеся, якобы, к сирийским берегам, на что А.Г. Орлов разрешения не дал. К тому времени он получил известие о секретных турецких планах и опасной угрозе, нависшей над российской эскадрой, что позволило ему принять соответствующие решения. Едва наступил перерыв в перемирии, как российский флот серией молниеносных ударов возле Патрасса в Лепантском заливе, в бухте Чесма, под Дамьеттой предотвратил соединение вражеских эскадр и причинил турецкому флоту серьезный урон. Тогда, в октябре 1772 г., Алексиано Паниоти, уже знакомый с условиями мореходства при египетских берегах, дерзко напал в бухте Дамьетты и вывел из строя несколько превосходящих по вооружению турецких кораблей, а затем на рейде этого города захватил в плен прибывшее из Александрии судно, на котором находилось более сотни человек, в числе которых были важные военные сановники, вместе с “магометовым штандартом”, турецкими знаменами и знаками достоинств, жалуемыми султаном38. Новое перемирие побудило Алексиано после встречи с Али-беем под Яффой возвратиться в Архипелаг.
В продолжении перемирия между командованием российской эскадры и арабскими союзниками продолжался обмен посланцами (к этому времени относится приезд в Палестину Сергея Плещеева)39 и разведка российскими офицерами египетских берегов для того, чтобы подготовить совместные с Али-беем действия в Египте. В марте 1773 г. перемирие прекратилось. В апреле-мае к берегам Палестины было отправлено два морских отряда - капитана Кожухова и Ивана Войновича. Им предписывалось “производить военное действие против неприятеля и помогать Али-бею и союзникам его как морем, так и сухим путем”. В этой экспедиции участвовало не менее пяти фрегатов, множество мелких судов свыше 700 человек десанта с артиллерией40; по тогдашним масштабам готовилась серьезная операция. Однако она запоздала.
В апреле 1773 г. Али-бей со своим отрядом и при поддержке войска шейха Дагера выступил в Египет. Он положился на призыв восстановить свою власть в Каире, исходивший от городской знати Каира, желавшей возвращения порядка и режима покровительства торговле, существовавших при Али-бее. Не исключено, что Али-бей опасался, как бы русская военная поддержка не оттолкнула от него части мусульманского населения и решил не дожидаться русских судов.
Но Али-бея опередил его противник Мухаммед Абу Захаб, который, созвав в Каире большой диван, произнес весьма знаменательную речь, выдержанную в духе мусульманского традиционализма и пробуждающихся антиколониальных настроений. Ссылаясь на драматические события в Индии, подвергшейся английскому завоеванию, он предрекал египетскому населению беды от иноверных россиян, союзников бея. Речь способствовала перелому настроений египетской элиты, отказавшей в поддержке Али-бею. Организовать вероломное убийство своего бывшего патрона для Абу Захаба было несложно: Али-бей погиб в Каире в апреле 1773 г.41
Русская эскадра прибыла в Хайфу в середине июня и была встречена шейхом Дагером с печальными известиями: Россия лишилась, как считали во флоте, своего важного союзника. К этому времени в Сирии произошла перегруппировка сил - ливанский эмир Юсуф Шихаб, потерявший надежду возвратить важный для ливанской торговли порт Бейрут, захваченный турецким ставленником Ахмедом Джеззаром, заключил союз с шейхом Дагером, заметно усилившим свое влияние в Сирии благодаря союзу с Али-беем и сношениям с российским командованием. Шейх Дагер сообщил Кожухову, что он “заключил трактаты о дружелюбии с великою Россиею с гвардии подпоручиком Баумгартом” и на этом основании просил помочь своему союзнику друзскому эмиру Юсуфу Шихабу освободить Бейрут от Ахмеда Джеззара42.
Российская эскадра под общей командою Кожухова направились к Бейруту, блокаду которого, по распоряжению Войновича, уже осуществляло русское судно, поддержанное арабскими судами Сура и Сайды. Между 14 и 17 июня на рейде Бейрута происходили переговоры между российской и друзской сторонами об условиях ведения совместных военных действий, о разделе призов и о размерах вознаграждения русской эскадре за передачу города после завоевания эмиру Юсуфу. Переговоры завершились подписанием союзного договора, который включал, в частности, обязательство друзов оставаться в состоянии войны с Портою вплоть до замирения с нею России, признание ими российской императрицы в качестве своей защитницы и предоставление своих портов российским судам43.
Осада Бейрута, укрепленного Джеззаром, продолжалась два с половиной месяца. Все население города участвовало в его защите, а отряды друзов, которые, по словам эмира Юсуфа, больше сочувствовали туркам, чем русским, быстро разбегались. Наконец, 27 сентября при посредничестве шейха Дагера обе стороны, порядочно измотанные в боях, согласились на капитуляцию города при условии беспрепятственного ухода Ахмеда Джеззара и его отрядов “с ружьем и амуницией”44. Российские суда пребывали под Бейрутом в ожидании выплаты контрибуции до 7 января 1774 г., но и после их отплытия в бейрутской крепости и на башнях оставался российский гарнизон, который поднимал свой флаг по воскресеньям и праздничным дням еще почти полтора года, вплоть до ухода русских эскадр из Средиземного моря после заключения Кучюк-Кайнарджийского договора.
Последний (с июня 1773 г.) период русско-арабских взаимодействий характеризовался оживленными контактами. Между капитанами и офицерами русских кораблей и арабскими предводителями происходили дружеские встречи, осуществлялись переговоры, заключались договора. Особо дружеские связи возникли между русскими моряками и греческим духовенством и православными жителями, хотя С. Плещеев отмечал доброжелательное отношение к России всех жителей владений шейха Дагера и их ликование при известии о возобновлении военных действий России против Турции. Шейх Дагер и эмир Юсуф в конечном итоге обратились к российской императрице с просьбой о покровительстве. (В средневековом сознании арабских правителей это, по-видимому, означало всего лишь смену сеньора при сохранении своих прав на владение. Кстати, после Чесменской победы двадцать островов Архипелага выбросили белые флаги и перешли в российское подданство. Из них было образовано Великое архипелагское княжество, что мало изменило их внутренний статус: вместо капудан-паше, кому принадлежал Архипелагский эйалет, жители стали платить подати командованию эскадры).
Однако в годы Первой русско-турецкой войны в планы Екатерины II не входили крупные территориальные приобретения в Средиземноморье, она настаивала на переходе в русское владение лишь одного-двух островов в Архипелаге, А.Г. Орлов, напротив, видел в греческом подданстве непосильную обузу и был вообще противником каких-либо приобретений вдали от родины. Европейские державы, включая и Англию, относились к российским успехам и приобретениям в Средиземноморье, по выражению Екатерины II, с великой “жалюзией”. В свою очередь, турки в ходе мирных переговоров, будучи поддержаны державами Европы, отказывались от любых территориальных уступок России в Средиземноморье. Вопрос о защите арабских “союзников” после замирения даже не поднимался. Тем не менее Средиземное море было открыто для России. В знак утверждения своего здесь присутствия Коллегия иностранных дел России создала в Средиземноморье сеть консульской службы, по разветвленности превосходившую ее представительство в других частях света. Российские консульства были учреждены, в том числе, в Сирии и Египте. Но это уже особая тема, как и вопрос об установлении в эпоху Екатерины II российских связей с арабскими странами Магриба.