Согласно официальной версии, согласие на разгрузку оружия не было дано.
Согласно версии ревизионистов и «правой» историографии, соглашение было достигнуто, хотя скорее в устной форме, при чём Бегин, получив право на 20 % оружия, даже отказался от своего требования, чтобы оружие находилось под совместным контролем правительства и (хотя бы символическим) Эцель.[16][34] Так, по рассказу руководившего операции Шмуэля Каца: «Мы пришли к пониманию и соглашению, я, правда, не уверен, что оно вообще было подписано». При этом, разгрузить оружие должны были сами эцельники, что оказалось хорошо подготовленной ловушкой[16]. По мнению известного израильского военного историка[35][36][37], д-ра Ури Мильштейна (англ.), провокация исходила от Галили и министров партии МАПАМ[16].
4. Обвинения в заговоре с целью свержения правительства
19 июня Галили направил правительству отчет о относительно переговоров с Эцель. В нём сообщалось, что в Эцель существует заговор, с целью свержения правительства или, если этот план не удастся, объявить о создании в Иерусалиме отдельного государства. По мнению Ури Мильштейна, Галили и министры от МАПАМ легко убедили Бен Гуриона в наличии заговора, в который он и сам хотел верить — так как он ждал только повода, чтобы расправиться со своими старыми политическими и организационными противниками[16].
Эцель было приказано передать все её вооружение в руки правительства[27]. Бен-Гурион и правительство рассматривали отказ от подчинения как шаг к созданию ревизионистской «армии внутри армии»[38], наличие вооруженных отрядов, неподчиняющихся правительству, сочли попыткой разрушить государство[39]
На заседании правительства в послеобеденные[40] часы 20 июня было составлено и 21 июня опубликовано в газетах правительственное сообщение, в котором заявлялось, что прибытие оружия для ЭЦЕЛЬ является нарушением законов государства и соглашения с ЭЦЕЛЬ от 1 июня, а также международных обязательств Израиля[41]. На заседании кабинета 22 июня (в день гибели «Альталены») Бен Гурион обвинили ЭЦЕЛЬ в попытке государственного переворота в момент, когда идет война, и арабские армии оккупируют значительную часть страны[12]
По мнению Бернарда Авишаи, страх перед путчем был «истеричным», учитывая несоразмерность сил Эцеля и правительства; однако «сама по себе угроза гражданской войны была страшной перспективой»[42][43].
Следует отметить, что после расстрела «Альталены» (как и раньше, во время операции «Сезон») Бегин категорически запретил своим людям выступать против еврейского руководства и начинать гражданскую войну[44], при этом заявив, что ему было бы достаточно «лишь пошевелить пальцем», чтобы уничтожить Бен Гуриона.
5. Первые столкновения на берегу
Бегин призвал эцельников собираться к Кфар-Виткин для разгрузки судна. Со своей стороны Бен-Гурион расценил исполнение этого приказа как дезертирство, а все предприятие — как попытку создать неподконтрольные государству вооружённые отряды.
В ночь с 19 на 20 июня «Альталена» подошла к причалу в Кфар-Виткин, но, опасаясь «визита» наблюдателей ООН, тут же вернулась в открытое море. Вечером 20 июня она пришвартовалась вновь, и началась разгрузка. Галили знал об этом, но доложил Бен Гуриону, что «Эцель» обманул его. В то время как эцельники разгружали оружие, уверенные, что выполняют соглашение с правительством, в Тель-Авиве было созвано заседание кабинета, на котором раздавались призывы арестовать Бегина и распустить «Иргун»[16][41]. Сам Бен Гурион заявил:
Бен-Гурион отдал приказ конфисковать прибывшее оружие и применить силу в случае неподчинения. Эцель не соглашалась. Для разоружения отрядов Менахема Бегина был послан отряд майора Моше Даяна из воевавшей поблизости бригады Александрони. Как вспоминает Моше Даян, ему было сообщено, что Эцель «намеревалось распределить оружие между своими людьми и создать независимые вооруженные силы, которые не станут согласовывать своих действий с правительством».
Местный командующий Дан Эвен (Эпштейн) ультимативно потребовал от ревизионистов сдать оружие. Срок был назначен оскорбительный и явно нереальный (10 минут), по признанию самого Эвена, с тем чтобы «не дать командующему Иргун времени для долгих размышлений и получить преимущество внезапности».[38] Ответа не последовало, и вскоре возникла перестрелка. В этой перестрелке погибло 2 солдата Цахала и 6 бойцов Эцель.
Моше Даян, командовавший отрядом, посланным для разоружения Альталены, утверждал в своих воспоминаниях, что огонь открыли ЭЦЕЛЬники:[45]
· «Мы повернули к берегу моря. Командиры рот установили места сосредоточения сил Эцела и местонахождение их складов оружия и расположили свои роты полукругом. Завершив окружение сил Эцела, мы предложили им сдаться. Формального ответа на свое обращение мы не получили, но по одному из наших бронетранспортеров был открыт огонь из базук. Двое наших солдат были убиты. Мы открыли ответный огонь, и перестрелка велась по всей линии.»
Бывшие бойцы Эцель начали в больших количествах оставлять свои части и направляться на помощь Бегину. В этот же день вооружённые столкновения происходили и в других местах, в частности районе Бейт-Даган были убиты несколько эцельников, дезертировавших[12][39][41] с фронта и направлявшихся в грузовике на помощь «Альталене».[46]
6. Переход в Тель-Авив
Ввиду появления канадского эсминца[47], обстрелявшего Альталену под предлогом выполнения резолюции СБ ООН и убившего несколько человек на палубе, корабль, высадив новоприбывших, направился в Тель-Авив, где Эцель мог получить поддержку прибывавших туда бойцов и где он будет способен вести переговоры с позиции силы бо́льшей чем на пляже Кфар-Виткин[27]. Таким образом, прибытие оружия из Европы и нарушение условий перемирия стало известным и наблюдателям ООН, а дальнейшее развитие событий происходило на виду у общественности, что придало им дополнительные черты современной информационной войны.
Тем временем в газетах появилось официальное заявление правительства, в котором утверждалось, что прибытие судна с оружием для Эцель является грубым нарушением законов государства, соглашения от 1 июня и международных обязательств Израиля. В ответ Эцель опубликовала собственный контрманифест.[41]
Бегин выразил пожелание вступить в диалог с Временным правительством и мирно выгрузить оружие. Однако, правительство встало на путь конфронтации[38].
7. Тель-Авив
В 00:30[48] корабль подошёл к Тель-Авиву. Капитан направил его на берег и дал полный ход, с тем, чтобы поднять его носом на сушу, как это обычно делают танкодесантные корабли[49] (то есть провести разгрузку техники через носовые шлюзы непосредственно на суше и затем, без груза самостоятельно сняться с мели[2][3]) но в ста ярдах от кромки воды наскочил на затопленный остов эмигрантского корабля и не смог двигаться дальше[50]. По мнению Ури Мильштейна, это было сделано с тем, чтобы доказать мирные намерения «Альталены» («отсутствие черных замыслов», по выражению участников)[16] и поскольку подходящей мели не нашлось. Позже, во время обстрела, такое расположение превратило её в неподвижную цель.
Альталена встала около тель-авивской улицы Фришман, напротив снесенного ныне отеля Кэти Дан[43], где по стечению обстоятельств снимали номера сотрудники миссии Бернадота и корреспонденты западных изданий, которые потом получили возможность в своих репортажах козырять упоминанием, что наблюдали за боем, сидя в шезлонге на балконе своей гостиницы[4]. За этим отелем, дальше по Фришман, находился отель «Риц» (на параллельной набережной улице ха-Яркон, 109[51], недалеко от берега), где находился штаб «Пальмах» [16][47]. С этого момента, на глазах наблюдателей ООН, согласие правительства на разгрузку оружия стало невозможным, поскольку превратило бы нарушение условий перемирия в демонстративное и циничное игнорирование собственных обязательств[52].
Единственной частью, верной правительству, в Тель-Авиве в это время был штаб Пальмаха, где не было даже гарнизона, а только горстка административных работников[53][54], и больше не было никого, кто мог бы оказать сопротивление. Вскоре эцельники попытались начать разгрузку оружия. В 01:30 ночи 22 июня, с корабля отплыла лодка с оружием, но после того как по ней было дано несколько выстрелов, повернула назад.[16][55] «В целом, однако, до утра было спокойно, а утром начали прибывать части ЦАХАЛа. Блокада набережной была поручена батальону ополчения „Кирьяти“, который, не пройдя идеологическую школу „Пальмах“, не испытывал никакого желания стрелять в евреев и прямо отказался делать это, когда в 10 часов утра появилась вторая лодка и к ним поступил соответствующий приказ. Эцельники беспрепятственно высадились с лодки (11 человек, включая 2 раненых, с противотанковым гранатомётом) и заняли позиции вокруг штаба „Пальмах“», начав его осаду[16][47][16].
Бен Гурион в это время спал, получив ложное сообщение, будто «Альталена» сдалась военному кораблю. Проснувшись утром и узнав правду, он спешно созвал совещание кабинета. Правые и центристы в кабинете настаивали на мирном разрешении вопроса путем переговоров, левые требовали уничтожения «Альталены». К ним присоединился и Бен Гурион[16]. Бен Гурион был в ярости. Он обвинил Эцель в попытке государственного переворота и указал сторонникам компромисса на то, что Эцель его совершает в момент, когда идет война, и арабские армии оккупируют значительную часть страны[12]. Под влиянием Бен-Гуриона, правительство отвергло предложение создать комиссию для переговоров с «Альталеной» и постановило предъявить ей ультиматум о безусловном разоружении[16]; после чего Бен-Гурион дал приказ конфисковать оружие без принятия каких-либо условий со стороны Эцель, а в случае неподчинения применить все необходимые средства вплоть до открытия огня.[56]