Гениальность же гоголевского предвидения состоит в том, что в поэме "Мертвые души" впервые в русской литературе был выведен тип людей, которые неизбежно выходят на арену общественной жизни в период зарождения капитализма, тип дельца-предпринимателя, человека "новой формации". леньких чиновников. Но пошляк даже такого гигантского калибра, как Чичиков, непременно имеет какой-то изъян, дыру, через которую виден червяк, мизерный ссохшийся дурачок, который лежит, скорчившись, в глубине пропитанного пошлостью вакуума".
Так что же? Чичиков - пошляк? Да. Только ли? Нет. Снова приглядимся к названию: есть ли у него скрытый смысл? Конечно: из бюрократически-бездушного значения слова "душа" (некая абстрактная человеческая единица, за которую с помещика взимается налог) выглядывает прямое значение - "душа человека", в бессмертие которой автор не мог не верить. Даже цензура испугалась этого второго смысла названия: душа, сказали Гоголю, не может бытъ мертвой. Вслед за цензурой должен был испугаться читатель: второй смысл названия действительно страшный. От названия протягивается нить к повествованию: в нем разворачивается тема смерти (во всей многозначности этого слова). Проводником этой темы становится Чичиков, о котором исследователь Гоголя Ю. Манн пишет следующим образом: "Чичикова интересует не скрытая сторона жизни, но нечто большее: ее противоположность - "смерть". Ловец мертвых душ, следопыт смерти, Чичиков обостряет внимание к запретному до гротескной кульминации. Уже первые же расспросы Чичикова в городе NN фиксируют необыкновенное умонастроение, превышающее степень традиционного интереса к скрытой стороне жизни: приезжий "расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии, повальных горячек, убийственных каких-нибудь лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такой точностью, которая показывала более чем одно простое любопытство". В дальнейшем "странное направление интереса Чичикова всячески подчеркивается и варьируется".
В этом контексте "пошлость" выходит за грань просто комического и начинает восприниматься как атрибут "смерти" (в предельном смысле этого слова - "смерть души"). Тема пошлости, удвоенная ("пошлость пошлого человека") и абсолютизированная (еще о "Ревизоре" Гоголь говорил, будто публику испугала "пошлость всего вместе"), ведет человека вниз по лестнице мирозданья: лица превращаются в животные "рыла", "рыла" - в бездушные вещи. А самый "низ" этой лестницы - в аду. Если так, кто же тогда Чичиков? Не просто подлец ("пора припрячь и подлеца"), а еще и мелкий бес, адский прислужник.
Но это еще не все - далеко не все. Ассоциация с адом возникает не случайно. Вдумаемся: "Мертвые души" - не плутовской роман, да и не роман вовсе, а поэма. Вот как об этом пишет сам Гоголь: "Вещь, над которой сижу и тружусь теперь... не похожа ни на повесть, ни на роман... Если бог поможет выполнить мне мою поэму так, как должно, то это будет первое мое порядочное творение". Почему поэма? "Мертвые души" задумывались по аналогии с "Божественной комедией" Данте - в трех частях: первая часть - "Ад", вторая часть - "Чистилище", третья часть - "Рай". Замысел, таким образом, не ограничился изображением "ада", "пошлости пошлого человека", предел его - спасение этого самого "пошлого человека". Кого же конкретно из первой части "Мертвых душ"? Чичикова прежде всего. Что же указывает (на это в тексте первой части?
Первое, что отличает Чичикова (наряду с Плюшкиным) от остальных персонажей поэмы, это наличие у него прошлого - биографии. Биография Чичикова (так же как и Плюшкина) - это история "падения души"; но если душа "пала", значит, была когда-то чистой, значит, возможно ее возрождение - через покаяние.
Что необходимо для покаяния, для очищения души? Внутреннее "я", внутренний голос. Право на душевную жизнь, на "чувства" и "раздумья" тоже имеют только Плюшкин (в меньшей степени) и Чичиков (в большей степени). "С каким-то неопределенным чувством глядел он на домы..."; "неприятно, смутно было у него на сердце..."; "какое-то странное, непонятное ему самому чувство овладело им" - фиксирует Гоголь моменты "интроспекции" (внутреннего голоса) у своего героя. Мало того: нередки случаи, когда внутренний голос Чичикова переходит в авторский голос или сливается с ним - например, отступление об умерших мужиках Собакевича или о встретившейся Чичикову девушке ("Из нее все можно сделать, она может быть чудо, а может и выйти дрянь, и выйдет дрянь!").
Как герой поэмы, Чичиков перестает быть одномерным. В пошлости и мелком бесовстве "подлеца" мерцают блики "живой души", для которой возможно восхождение в последующих томах поэмы. Обратим внимание на то, как автор "Мертвых душ" переходит к знаменитому отступлению о "птице-тройке", завершающему первый том "Мертвых душ". Селифан погнал коней; Чичиков улыбнулся, "ибо любил быструю езду"; и тут же - авторское обобщение: "И какой же русский не любит быстрой езды?" Далее: "Эх, тройка! Птица-тройка, кто тебя выдумал?" И наконец, предельный, стать грандиозной поэме, план обобщения: "Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонная тройка несешься?" От Чичикова с его бричкой к таинственно-патетическому вопрошанию. "Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа"- Получается, что и Чичиков причастен к этому "полету", а значит, и к "тайне": он не застыл, не завершился, он открыт для перерождения и о судьбе его стоит вопрошать.
Первый том "Мертвых душ" начинается с загадки: "два русских мужика" обсуждают, доедет ли колесо чичиковской брички до Москвы; а завершается той же бричкой, тем же словом - "русский", слившимся в "Русь-тройку", - и снова загадкой, выросшей до грандиозного символа: "Русь, куда ж несешься ты?" Кто же такой тот, кто в этой бричке находится, - Чичиков? Да, пошляк, да, мелкий бес - во и загадка. Вот как откликнулся на нее Герцен: "Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых испарений, там он увидит удалую, полную сил национальность".
26. Философские мотивы в лирике Ф.И. Тютчева (на примере 2–3 стихотворений по выбору экзаменуемого). (Билет 15)
Вариант 1
Стихотворения Ф. И. Тютчева раскрывают жизнь человеческойдуши, собственные переживания и радости, «весну» и «осень» сердца. Поэта интересуют вечные общечеловеческие ценности, вечные идеалы. Безусловно, такой вечной ценностью для Тютчева является природа как богатейший самостоятельный мир, наделенный чувствами и эмоциями. Все в природе заслуживает внимания поэта.
С одной стороны, природа для поэта - это объект созерцания и восхищения, другой - непостижимый сложный мир, над которым не властны внешние силы. У Тютчева между человеком и природой изначально существует разлад, который мешает человеку соединиться с «общим хором» («Певучесть есть в морских волнах»), в котором царят полная гармония и созвучие. В этом стихотворении поэт говорит, что у человека, в отличие от природы, нет полной свободы: он зависит от предрассудков, обязательств, общечеловеческих законов. Природа же естественна и ни от чего не зависит.
Тютчев разделяет жизнь природы и жизнь человека; он как бы делит мир на дневной и ночной. В первом властвует человек. Ночи же он отводит особое место, потому что только в это время человек не заглушает природной «музыки». Природа «хозяйничает» в ночи и можно острее ощутить ее красоту и величие, потому что в этот момент все сущее так же «таинственно, как в первый день созданья». Несмотря на разлад между природой и человеком, он может познать этот сложный, многомерный мир, в котором есть душа, свобода, язык, и слиться с миром природы. Именно ночью поэт чувствует себя частичкой природы. Ночью взо'ру человека предстает бездонное звездное пространство, которое соединяет его со Вселенной:
Но меркнет день - настала ночь;
Пришла - и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь...
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ней и нами -
Вот отчего нам ночь страшна!
«День и ночь». Начало 1839
Природа в лирике Тютчева двойственна: поэт наделяет ее противоположными качествами. Она хаотична и гармонична одновременно. Й то и другое имеет свой способ выражения, и человек может понимать или не понимать язык природы:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Перед таким огромным, необузданным миром человек ощущает себя незащищенным и бессильным. Человек слаб не только в общении с вселенной. Он считает, что мир души нельзя открывать «наружному шуму», иначе человек потеряет силу и богатства своего внутреннего мира. Нельзя даже делиться с кем-то своими мыслями, надеждами, потому что невозможно вполне понять переживания, не прочувствовав их, а словами не передать то, что кипит в душе:
Как сердцу высказать себя?
Другому как помять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
«Silentium»
Наверное, можно говорить о том, что раскрытие темы любви в творчестве Тютчева тоже носит философский характер. Любовь в понимании Тютчева - «поединок роковой», в котором один из любящих неизбежно страдает. По его мнению, самоубийство и любовь разделяет только один шаг: