ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ УКРАИНЫ
Любой мираж душе угоден,
Любой иллюзии глоток…
Мой пёс гордится, что свободен,
Держа в зубах свой поводок.
Первые шаги к юридической независимости
15 мая 1990 в Киеве заработал Верховный Совет Украины нового созыва. По примеру ВС РСФСР, провозгласившего независимость России ещё 12 июня, трусливо выждав месяц, и, убедившись, что из Кремля ему “за это” “ничего не будет”, украинский парламент 16 июля отважился принять “Декларацию о государственном суверенитете Украины”. В ней провозглашались:
1. “Верховенство, самостоятельность, полнота и нераздельность власти республики в пределах её территории и независимость, и равноправие во внешних сношениях”.
2. Самостоятельность “в решении любых вопросов своей государственной жизни”.
3. “Земля, её недра, воздушное пространство, водные и другие природные ресурсы, весь экономический и научно-технический потенциал, созданный на территории Украины,является собственностью её народа, материальной основой его суверенитета республики и используется с целью обеспечения материальных и духовных благ её граждан”.
4. УССР обеспечивает защиту всех форм собственности.
5. УССР имеет право вступать в “непосредственные отношения с другими государствами путём заключения с ними дипломатических и консульских отношений”.
6. УССР имеет право на собственные вооружённые силы.
“Декларация” не получила статуса конституционного акта и поэтому была ни к чему не обязывающим благим пожеланием.
Следом Верховный Совет пополнил Конституцию Украины статьёй, провозглашающей верховенство законов УССР на её территории над союзными законами. Но и это не добавило Украине самостоятельности, поскольку и Конституция, и законы Советской Украины были добросовестно списаны в 1977 году с Конституции и законов СССР.
В июле 1990 вместо В. Ивашко, перешедшего на работу в ЦК КПСС, председателем ВС УССР был избран Л.Кравчук, бывший до сих пор “главным идеологом” в ЦК КПУ. Его – опытного краснобая, хитреца и интригана, способного расположить к себе людей уместной шуткой , правдоподобной ,хотя и заведомо неисполнимой ложью, умеющего тушить пожары споров, подводя, в конце концов, нужный ему общий знаменатель под самые различные мнения – направили сюда для организации мягкого управления недисциплинированными представителями “хулиганствующей” оппозиции. По правилам новой кремлёвской игры “в демократию” их теперь нельзя было “гасить” привычными методами “красного террора”. Ради спасения карьер коммунистам пришлось учиться парламентаризму.
Первые шаги к экономической независимости
С середины 1990 Верховный Совет УССР очень осторожно пробует совершить первые самостоятельные шаги в экономике. 3августа1990принятЗакон об экономической самостоятельности УССР, закреплявший собственность “народа” Украины на её национальное богатство. В октябре 1990 приняты “Основные направления по стабилизации народного хозяйства для перехода к рыночной экономике” (национальный вариант экономической реформы). В ноябре 1990 принята “Концепция перехода УССР к рыночной экономике”. В ней были общие слова о необходимости разгосударствления собственности в Украине, но не было конкретного юридического “механизма” приватизации .Его отсутствие было на руку правителям. Вкупе с непоколебимой монополией власти это позволяло украинским чиновникам бесконтрольно и неограниченно присваивать “общенародное” добро, оставляя в нищете и экономическом рабстве народ Украины. Лицемерно провозглашая “равные стартовые условия для всех членов общества”, обещая соотечественникам “социальную защиту”, бывшие коммунисты взяли курс на “прихватизацию”государственной собственности. Одной рукой они присваивали государственное имущество, выжимали в свои карманы государственный бюджет до последней капли, а другой “боролись за интересы трудящихся”: принимали законы, постановления о доплатах, дотациях, о повышении зарплаты, о её индексации… из разворованной ими казны. Пополняли же казну они призрачными доходами от печатающего бумажные деньги типографского станка.
В лавине законотворческих выделений тех мутных времён лишь опытный внимательный взгляд способен разглядеть кое-где просачивающиеся, неброские, принятые втихомолку “в своём узком кругу”, постановления и решения о передаче очередных лакомых кусочков государственного пирога “своим людям”. Стройными рядами, когорта за когортой, идейные борцы с капитализмом перевоплощались в буржуев.
Такую же политику проводила бюрократия России, Белоруссии и других республик СССР. Общественному мнению это преподносилось, будто бы республиканские руководства и хотели бы навести порядок в экономике, но им для этого не хватает суверенитета, не достаёт властных полномочий, монополизированных центральной властью. Сказка о том, будто Кремль мешает Киеву навести порядок в экономике активно использовалась, как аргумент в пользу необходимости государственного обособления, “самостийнизации” Украины. Тем временем, на всех уровнях представители власти всячески использовали административное могущество для приобретения и наращивания могущества экономического – корпоративного и личного. Это требовало сохранения главных условий их господства – нищеты и бесправия трудящихся и неограниченной власти, закамуфлированной “в духе времени” игрушечными атрибутами демократии. Поэтому на самом деле никто в советских республиканских “парламентах” и не помышлял всерьёз о защите интересов простого народа. Ему суждено было остаться быдлом – рабочим скотом, пушечным мясом, как и во времена Ленина, Сталина, Хрущёва, Брежнева.
Рост оппозиционной политической активности и духовной свободы населения
С 1989 – 1990 годов ощутимо растёт политическая активность простых тружеников, пробуждается массовый интерес к прошлому своей страны, своей семьи, к родной этнической и духовной культуре. “Что с нами было?” – всё чаще спрашивают себя люди, чтобы понять, что с ними происходит теперь. На такие вопросы коммунистической пропаганде нечего было ответить.
В условиях гласности, стихийно перераставшей в свободу слова и совести, пробуждалось и крепло независимое мышление. Всё больше людей искали ответы на подобные вопросы за пределами коммунистической пропаганды – у духовных оппонентов коммунистов. Всё чаще пытались отвечать на эти вопросы сами.
В моду входит быть в оппозиции к власти. Распространённым средством демонстрации своей оппозиционности становится ношение знаков национальной символики .Независимость мышления, нарождающееся собственное мнение , автономное от государственной идеологии, граждане выражают участием в массовых праздниках, митингах, днях памяти, посвящённых тем событиям исторического прошлого, которые власти долгие годы замалчивали, перевирали, скрывали от населения:
21 января 1990 по инициативе “Руха” в Украине праздновали 71 годовщину провозглашения (1919) “злуки” (воссоединения) УНР и ЗУНР. Между Киевом и Львовом была выстроена живая человеческая цепь добровольцев, взявшихся за руки для демонстрации единства народа Украины (“Украинская волна”).
В августе 1990 в Запорожской и Днепропетровской областях прошли “Дни казацкой славы” в честь 500-летия украинского казачества. С этих пор движение за возрождение казачества, как общественного сословия вливается в общий поток перестроечных процессов, становясь, вместе с тем, и оригинальным психиатрическим синдромом. “Поехавшие мозгами” от с валившейся на них свободы некоторые взрослые дядьки всерьёз решили наводить порядок в Украине, реанимируя уклад жизни средневековых разбойников из днепровских плавней. Коммунистическая пропаганда, превратившая бандитов в революционных борцов с феодализмом, цепко держала в плену сознание одураченного народа. Поскольку пьяненькие трактористы, шахтёры и учителя, разгуливавшие по улицам в музейных костюмах запорожцев с самодельными саблями на боку и с песнями о казацкой славе, ничем не угрожали властям, те смотрели на этот карнавал сквозь пальцы: “пусть бесятся”. Но на всякий случай внедрили к казачкам соглядатаев из КГБ, чтобы держать происходящее там под контролем.
В условиях прогрессирующего хозяйственного развала и экономического кавардака, обвального обнищания населения на одном общественном полюсе и фантастического обогащения на другом, оппозиционность своеобразно выражается, в том числе, в неудержимом стихийном росте структур “теневого” бизнеса и в умножении криминальных группировок.
Инициативные и предприимчивые граждане, лишённые, с одной стороны, блатной протекции коррумпированной власти, а с другой стороны, потерявшие страх перед агонизирующим государством, рискуют и, игнорируя бездействующие законы, принимаются зарабатывать деньги любыми способами. Одни из них таскают из-под носа зажравшейся и отупевшей власти свои “крохи” от триумфального раздела ею гигантского “пирога” государственной собственности. Другие создают банды для участия в перераспределении зыбкой и бесхозной “общенародной” собственности, действуя по принципу: “лучше быть мёртвым, чем нищим”. Власть не оставляла подданным выбора. Чтобы выжить и не остаться рабом бюрократической державы или её буржуазных наследников нужно было драться с ними, силой и свирепостью доказывая своё право на существование. В этой драке не было правил. Прав был тот, кто побеждал. А побеждал тот, кто, как и держава, не стеснялся в выборе средств, идя к победе. В этой битве пленных не брали.
Тем временем основная масса трусоватых “совков” выжидала, когда же и им будет позволено вступить в новую игру “в капитализм”? А пока они утешались злобной руганью и “дерьмократов”, и кооператоров, и коммунистов, за то, что все они одинаково “гребут под себя”, не заботясь о бедствующем народе. Советская власть приучила население страны верить в существование некой мифической заботы государства о нём. На протяжении всей советской истории она пресекала любую инициативу, исходящую не от партийной верхушки, безжалостно уничтожая с корнем все её источники. Инициатива и предприимчивость преследовались советской властью на генетическом уровне. В годы сталинских репрессий были вырезаны все, кто не захотел пресмыкаться и раболепствовать перед властью. Дух покорности со школьной скамьи внедрялся в сознание будущих государственных холопов всей мощью государственной пропаганды и педагогики. Поэтому даже в условиях очевидного паралича и растерянности державы народ бездействовал, скуля, ругаясь, завидуя, жалуясь, проклиная, но, не отваживаясь пошевелить пальцем для самоспасения. Он ждал спасения от власти. А власть спасала сама себя.