Если участник организованной группы и не представляет модели преступления во всех деталях, тем не менее, исходя из детализации его конкретного преступного поведения, он осознает свою принадлежность к организованной группе.
5. Преступное сообщество
Преступное сообщество — групповое образование, в котором максимально выражены асоциальные групповые устремления некоторых лиц. Именно его, прежде всего, мы имеем в виду, когда говорим о борьбе с организованной преступностью; именно оно чаще всего становится недосягаемым в условиях демократического общества. В таком объединении лиц «вырабатываются определенные стойкие организационные формы связи преступников, складывается сплоченное преступное сообщество, целью которого является занятие преступной деятельностью»[37].
Из вышеизложенного видно, что теория уголовного права давно знает данную форму соучастия, но авторы либо скрывали ее в недрах организованной группы, либо все, же выделяли в качестве самостоятельной формы соучастия. Законодатель долгое время отражал преступное сообщество в Особенной части в качестве самостоятельных видов преступлений (бандитизма, заговора и т. п.).
В новом УК РФ преступное сообщество нашло отражение как наиболее опасная форма соучастия в ч. 4 ст. 35 — «Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, либо объединением организованных групп, созданным в тех же целях».
Самостоятельность преступного сообщества с необходимостью требует вычленения специфических признаков его. Поэтому для начала рассмотрим признаки преступного сообщества, выделяемые в законе: 1) признаки организованной группы (устойчивость, объединенность, совершение одного или нескольких преступлений), 2) сплоченность и 3) направленность на совершение тяжких или особо тяжких преступлений.
Указанные признаки организованной группы, по существу, не являются специфическими для преступного сообщества, они скорее объединяют, нежели разъединяют эти формы соучастия. На этом фоне остается пока неясным соотношение устойчивости как признака организованной группы со сплоченностью — признаком преступного сообщества. На тесную связь между данными явлениями уже обращено внимание в теории уголовного права. Однако некоторые авторы считают устойчивость и сплоченность самостоятельными признаками преступного сообществ[38]. Устойчивость как признак организованной группы, с одной стороны, свидетельствует об умысле и сговоре на совершение ряда преступлений, на занятие преступной деятельностью, которые возникли до совершения первого из запланированных или предполагаемых преступлений. Именно указанные умысел и сговор, как факторы, отражающие степень стойкости субъективных связей, свидетельствуют о появлении устойчивого, а не случайного, преступного образования. А с другой, — устойчивость в определенной части дублирует основной признак сообщества — сплоченность, поскольку последняя не может существовать без кооперативного поведения как объективной взаимозависимости деятельности участников и особой формы мотивации, обусловленных целями группы и сходством ценностных ориентации[39], которые в преступном сообществе проявляются и через устойчивость.
А. Г. Корчагин выделяет признаки сплоченности: «наличие взаимодействия членов преступного сообщества (преступной организации); распределение обязанностей не только между членами преступного сообщества (организации), но и между группами, входящими в него; подчинение групповой дисциплине, обязательное выполнение указаний руководителя или организатора»[40]. Думается, автору не удалось обособить сплоченность. Прежде всего, распределение ролей (обязанностей)— общий признак соучастия. При этом А. Г. Корчагин прав в одном: в преступном сообществе существует распределение обязанностей групп, входящих в структуру данной формы соучастия, но даже и в таком случае указанный признак, в конце концов, характеризует высокую степень сорганизованности, которую сам автор относит к устойчивости, т. е. он просто обязан вывести его за пределы сплоченности, поскольку собрался разделить устойчивость и сплоченность.
Хуже обстоит дело с распространением преступного сообщества лишь на тяжкие и особо тяжкие преступления. Во-первых, указанное ограничение в применении необоснованно потому, что формы соучастия распространяются в равной мере на все преступления вне зависимости от их тяжести. Изменение этого правила с необходимостью представляет собой очередную фикцию, которая вводится вопреки реальному положению вещей. Именно поэтому преступное сообщество столь же возможно в преступлениях небольшой или средней тяжести, как и в тяжких или особо тяжких преступлениях. Во-вторых, подобное тем более очевидно, что организованная преступность базируется на преступных сообществах, как правило, не связанных с тяжкими или особо тяжкими преступлениями. В основе своей преступные сообщества возникают на некриминальной, предкриминальной или низко криминальной базе (проституция, бутлегерство, игорный бизнес, наркотики и т. д.) и крайне редко — для совершения тяжких или особо тяжких преступлений (единичны в обществе киллерские организации), в целом совершение тяжких преступлений — это побочная деятельность преступных сообществ, осуществляемая в целях их экономической или физической безопасности.
Выводы: 1) преступное сообщество— наиболее опасная форма групповых объединений; 2) по странной прихоти законодателя наказуемость наиболее опасной формы соучастияоговаривается дополнительными условиями (при совершении тяжких и особо тяжких преступлений), тогда как наименее опасные формынаказываются без каких-либо условий; поскольку существующая законодательная регламентация не позволяет учесть повышенную общественную опасность преступного сообщества, следует исключить ограничение в применении нормы тяжкими и особо тяжкими преступлениями (ч. 4 ст. 35, ст. 210 УК); 3) стилистически законодательное определение преступного сообщества максимально несовершенно; 4) в действующем УК преступное сообщество не обладает практически собственными специфическими признаками, кроме сплоченности, которую еще нужно наполнить материальным содержанием, без чего на нее трудно будет опираться на практике.
Следует согласиться с теми авторами, которые к специфическим признакам преступного сообщества относили сплоченность и устойчивость — «признак сплоченности и устойчивости является специфическим признаком, отличающим преступное сообщество от организованной группы»[41]. Но при этом возникает проблема соотношения сплоченности и устойчивости.
В новейшей литературе «под устойчивостью следует понимать постоянную или временную преступную деятельность, рассчитанную на неоднократность совершения преступных действий, относительную непрерывность в совершении преступных деяний», опирающиеся на строгую иерархическую структуру, строгую дисциплину и т. п.[42]. Некоторые авторы считают, что устойчивость характеризуют: а) высокий уровень организации (четкая, жесткая дисциплина, согласованность действий всех участников группы в выполнении воли организатора, беспрекословное подчинение всех членов группы ее лидеру); б) стабильность (неизменный в течение длительного времени ее функционирования состав участников, общность их взглядов на жизненные ценности, наличие межличностной совместимости, единой социальной ориентации членов группы; не только многократное совершение преступлений, но и совершение одного преступления)[43]. Е. Гришко базирует устойчивость на следующих признаках: «Наличие двух и более человек; единый умысел на совершение тяжких и особо тяжких преступлений; относительное постоянство форм и методов преступной деятельности; длительность существования; наличие определенного уровня организации...; постоянство состава группы; наличие организатора группы, включая руководителя[44]».
По мнению В. С. Комиссарова, показателями устойчивости являются: «а) высокая степень сорганизованности (тщательная разработка планов совершения, как правило, не одного, а ряда преступлений, иерархическая структураи распределение ролей между соучастниками, внутренняя, нередко жесткая дисциплина,активная деятельность организаторов, продуманная система обеспечения орудиями и средствами совершения преступления, нередко наличие системы противодействия различным мерам социального контроля со стороны общества,в том числе и обеспечение безопасности соучастников); б) стабильностькостяка группы и ее организационной структуры, которая позволяет соучастникам рассчитывать на взаимную помощь и поддержку друг друга при совершении преступления, облегчает взаимоотношения между членами и выработку методов совместной деятельности; в) наличие своеобразных, индивидуальных по характеру форм и методов деятельности, находящих свое отражение в особой методике определения объектов, способах ведения разведки, специфике способов совершения преступления и поведения членов группы, обеспечения прикрытия, отходов с места совершения преступления и т. д.; г) постоянство форм и методовпреступной деятельности, которые нередко являются гарантом надежности успешного совершения преступления, поскольку они сводят до минимума вероятность ошибок участников в случаях непредвиденных ситуаций. О постоянстве могут свидетельствовать также устойчивое распределение обязанностей среди членов группы, использование специальных форм одежды и специальных опознавательных знаков (жетонов, жезлов, повязок) и т.д.[45]» А. В. Шеслер несколько иначе представляет устойчивость: «1) длительный по времени или интенсивный за короткий промежуток во времени период преступной деятельности группы, складывающийся из значительного числа преступлений, совершенных участниками группы; 2)сорганизованность участников группы (структурная определенность группы, наличие в ней руководства, системы связи и управления;3) относительно стабильныйсостав участников группы; 4) постоянство форм и методов преступной деятельности[46]».