На протяжении почти двухсот лет после распространения книгопечатания в западном мире господствовала авторитарная теория прессы. Династии Тюдоров в Англии, Бурбонов во Франции, Габсбургов в Испании, да и все правительства Западной Европы опирались на принципы авторитаризма как теоретического обоснования своих систем контроля над прессой, причем эта практика не ограничивалась только 16-17 столетиями. Так, уже в новое время, она была воспринята такими европейскими государствами, как Российская империя, кайзеровская Германия, а также многими азиатскими и южноамериканскими странами. Поэтому можно смело утверждать, что авторитарная доктрина определила модель массовой коммуникации для большего числа людей и на протяжении более долгого времени, чем любая другая.
Поскольку пресса, наряду с другими средствами массовой коммуникации, появилась уже в высокоорганизованном обществе, в основу управления ею легли те самые принципы, на основе которых осуществлялось управление другими государственными институтами.
Авторитарная теория предполагает, что человек может полностью реализовывать свой потенциал только как член общества, поэтому роль социальной группы представляется неизмеримо выше, чем роль индивидуума, так как только в группе он может достичь своих целей. Следовательно, государство есть существенное условие для полного развития человека, а средства коммуникации должны всячески поддерживать находящееся у власти правительство и помогать ему в достижении поставленных целей.
У истоков авторитарной теории стоял Платон, требовавший, чтобы поэты представляли свои произведения судьям, которые решали бы, «способствуют ли они духовному здоровью граждан». Позже его идеи получили развитие в трудах Дж.Макиавели, Т.Гоббса, Г.Гегеля и Г.Трейчке, считавших, что стабильность и прогресс государства имеют первостепенное значение, а индивидуалистические соображения граждан второстепенны. Многие из этих постулатов авторитаризма позже были использованы Б.Муссолини и А.Гитлером. Так, последний выражал концепцию фашистского тоталитарного государства в теории, совмещающей правду и пропаганду: «Вся пропаганда должна быть доходчивой, и ее интеллектуальный уровень должен быть подстроен к восприятию самого неинтеллектуального из тех, кому она адресована. Таким образом, высота умственного накала должна быть снижена пропорционально численности масс, которые она должна захватывать. Способность масс к восприятию очень ограничена, и их способность понимать очень мала. С другой стороны, у них огромная способность забывать. Раз это так, любая эффективная пропаганда должна сводиться всего к нескольким пунктам».
Кроме того западноевропейские государства испытывали значительное влияние авторитарных традиций католицизма, учившего, что церковь основана божественным промыслом и проповедует истину, а все другие варианты истины – не более, чем попытки отвратить верующих от пути к вечному спасению.
На ранних стадиях развития средств массовой информации контроль авторитарного государства за их деятельностью осуществлялся, в основном, путем различных ограничений, с целью избежать вмешательства, препятствующего достижению стоящих перед государством целей. На последующих этапах прослеживается более конструктивный подход, при котором государство активно участвует в коммуникативных процессах и пользуется средствами массовой информации для достижения своих целей.
Так, Тюдоры в Англии 17 века выдавали патенты на исключительную монополию издательской деятельности только ограниченному кругу избранных благонадежных граждан – это был наиболее дешевый способ заставить издателей и владельцев типографий согласовать свои интересы с интересами короны. Однако к концу 17 века разрешительная система рухнула под напором распространения грамотности и, как следствия, растущего количества печатных изданий.
В конце 17-начале 18 века, столкнувшись с многоголосицей мнений, большинство авторитарных правительств приняли тактику активного вхождения в поле массовой коммуникации. В большинстве западных стран появились «официальные» журналы, выступавшие от имени правительств и дававшие населению «правильную» картину деятельности властей. Одновременно появляется институт цензуры как системы официального контроля за деятельностью частных издательств, когда материалы по важным политическим и религиозным вопросам подлежали предварительному просмотру государственными чиновниками. Но, с развитием газетного дела, цензура стала препятствовать оперативной подаче информации. С другой стороны, на сцену начали выходить политические партии, не желавшие позволять государству контролировать свои издания, и в ряде европейских стран цензура постепенно отмирает. Так, в Англии, цензура прекратила свое существование к концу 17 века.
Третьим распространенным методом контроля над прессой в авторитарном государстве стало судебное преследование за нарушение общепринятых или установленных правовых норм. Основой для судебного преследования лиц, заподозренных в распространении враждебных властям мнений, могли быть либо измена, либо призыв к мятежу – то есть наиболее тяжкие деяния.
Начиная со второй половины 20 века, большинство теоретиков авторитаризма было вынуждено признать господство либертарианской теории. Тем не менее, либертарианские доктрины зачастую служат лишь ширмой для прикрытия авторитарной практики некоторых правительств. Как считает Ф.Сиберт, все еще имеют место преследования журналистов по обвинению в «подрыве национальной безопасности», предварительное цензуирование материалов, поступающих в печать, на радио и телевидение внутри страны и отслеживание материалов, поступающих в страну извне, регулирование государством деятельности средств массовой информации, особенно электронных. В результате, несмотря на то, что во многих демократических государствах власти на словах давно отказались от авторитарных принципов управления средствами массовой информации, на практике их действия выглядят именно так.
56. Ведущие русские литературные издания последней трети 19 века («Вестник Европы», «Русские ведомости» и др.)
Русская либеральная печать во 2-й половине 19 века занимает существенное место: очень многочисленная и влиятельная. “Вестник Европы” (1868) возник, когда начала бурно развиваться вся русская журналистика. Если «ВЕ» Карамзина (закрытый в 30-е) был литературный, то теперь “ВЕ” - провозвестник либерально-буржуазных идей Европы.
Начал издаваться как исторический журнал. На базе МГУ Журнал резко пытался с первых номеров подчеркнуть свою беспартийность.
В 1868 принял обычную форму общественно-политического и литературного журнала. С 1868 является органом русской интеллигенции, либералов. Против рев-ии, за реформы. Новые рубрики: “Общественная хроника” и др. Критика правительства за ограничение принятых уже реформ. Критикует и издания Каткова (газета “Московские ведомости” и журнал Каткова).
После закрытия “ОЗ” С-Щ все же пришлось пойти в “ВЕ”. Опубликовал там “Пошехонскую старину”, “Пестрые письма”, “Мелочи жизни”. С-Щ помогал Стасюлевичу, используя свои литературные знакомства.
В “ВЕ” сотрудничали и Тургенев, и Гончаров, и Островский (после закрытия “ОЗ”, “Снегурочка” и др. пьесы), А.Толстой, Плещеев, Апухтин. “Обрыв” Гончарова был опубликован в “ВЕ”. Все с нетерпением ждали очередного романа Гончарова, Стасюлевич даже писал, что благодаря Гончарову тираж журнала превысил 5000 (перевалив этот рубеж, журнал, как правило, начинал приносить доход).
Эмиль Золя печатал здесь свои “Парижские письма” и небольшие художественные очерки и рассказы. Его участие тоже сыграло определенную роль в авторитете журнала. Также в журнале выступали русские ученые: Сеченов, Мечников, Бекетов - дань академической науке.
Характерная черта: высокая оценка крестьянской реформы и других реформ. Но считали, что административным вмешательством реформы 60-х гг. искажаются, что необходимо сохранить чистоту этих реформ. Специалистом по крестьянскому вопросу был Кавелин. Статья “Крестьянский вопрос”: почему везде защитники крестьянства называются консерваторами, а в России - демократами и революционерами.
Принципиальная позиция: ни одна из задач не является такой, которую нельзя было бы разрешить совместными усилиями правительства и народа.
В 1881 - процесс над народниками. Соловьев выступил на литературно-философском собрании, опираясь на христианские догматы, призвал помиловать преступников. Придраться к нему было нельзя, так как он не называл имен. Большой резонанс получило его выступление. Он сразу сделался знаменитым, и его пригласили в “ВЕ”. Начинал как критик. Блок во многом вырос из Соловьева. Защищал эстетические взгляды Чернышевского и т.д. Это было характерно для Соловьева: занимать позицию, которую никто не разделяет. В конце 90-х развивал христианскую теорию.
“Вестник Европы” был чисто буржуазным журналом, никаких народнических идеологий,
В “Русской мысли” и “Северном вестнике” народничество выражалось во внимании к провинциальной жизни. В “Русской мысли” был даже такой отдел: Журнал появился в 1880, в тот момент, когда политика правительства была либеральной, министр внутренних дел заигрывал с общественным мнением, чтобы снизить накал революционный. Либеральные заигрывания были причиной того, что в цензурном комитете дали разрешение на издание “Русской мысли”. Никому не известные люди объединились в редакции этого журнала. Секретарь редакции - отставной профессор Виктор Гольцер, сильно влиял на журнал, в 1885 он стал редактором.