Выделение двух аспектов валентности позволяет различать три вида валентности: логическую, лексико-семантическую и синтаксическую. Логическая валентность, экстралингвистическая и универсальная по своей природе, определяет характер отношений между понятиями. Лексико-семантическая и синтаксическая валентность, реализуя логическую, создают основу соединения слов в единицы более высокого ранга (сложные слова, словосочетания, предложения) и иллюстрируют тем самым один из видов взаимодействия единиц, который мы выше назвали валентным.
Лексико-семантическая валентность
Лексико-семантической валентностью называют обязательную или факультативную сочетаемость слова (в рамках сложного слева, словосочетания или предложения) со словами определенной семантики. Она непосредственно связана с логической и поэтому является в значительной степени универсальной.
Эта валентность обусловлена синсемантичностью слова, которая заключается в том, что в семантической структуре слова открываются «пустые» места (немецкое Leerstellen), которые заполняются в речи другими словами. Эти слова-уточнители получили название «соучастники», «актанты». Количество актантов слова соответствует количеству «пустых» мест. Так, глагол впадать — münden открывает два «пустых» места: носитель действия (например: река) и локальное уточнение (например: в море). Существительное глубина — Tiefe имплицирует субстанцию как носителя признака, выражаемого этим существительным, и характеристику этого признака (большая <- глубина -> океана); прилагательное богат — reich имплицирует субстанцию как носителя характеристики и субстанцию, которая имеется в большом количестве у первой субстанции (например: местность <- богатая -> нефтью). На уровне предложения заполнение «пустых» мест можно проиллюстрировать следующим примером: Мой <-брат <- обладает -> способностью -> входить -> в доверие -> собеседника. Элиминация любого слова делает данное предложение семантически незавершенным, то есть каждое «пустое» место у каждой словоформы непременно должно быть заполнено.
Выбор слов в качестве актантов для заполнения «пустых» мест происходит по принципу семантической совместимости. Если из предложения Der Junge schreibt einen Brief — ср.: Мальчик кушает кашу удалить все грамматические показатели (форманты) и оставить только лексические морфемы, то есть Junge — schreiben — Brief — ср.: мальчик — кушать — каша, то не составит особого труда восстановить предложение. С другой стороны, одни лишь грамматические показатели (der, -t, einen, -ик, -ет, -у) не содержат коммуникативной ценности (они создают лишь некоторый грамматический каркас). Коммуникативная ценность будет равна нулю, если данный каркас заполнить, например, словами Ball, essen, Gedanke — соответственно мальчик, кушать, ноша — Der Gedanke ißt einen Ball — Мальчик кушает ношу. В итоге образуется семантически некорректная фраза, чья модель наполнена словами, которые семантически несовместимы. Именно благодаря знанию семантической совместимости мы сравнительно легко понимаем речь, содержащую грамматические ошибки и даже грамматически неотмеченную (например, мы без труда поймем грамматически некорректные предложения типа Мальчик кушаем каша, то есть предложения, которые мы нередко слышим в речи иностранцев, плохо владеющих русским языком). И наоборот, коммуникация часто нарушается из-за того, что говорящий допустил серьезное нарушение семантических связей (семантической совместимости) между словами. Уже этот простой пример говорит о важности работы над семантикой слова, и прежде всего над его лексико-семантической валентностью, в процессе преподавания иностранных языков.
Семантическая совместимость базируется на наличии в семантической структуре сочетающихся слов семантически родственных (сходных) компонентов. Так, пары слов die Sonne — sich kämmen, die Erde — lächeln (солнце — причесываться, земля — улыбаться) семантически несовместимы в функции главных членов предложения: *Die Sonne kämmt sich, *Die Erde lächelt, так как в семантической структуре этих слов-пар отсутствуют семантически сходные компоненты (в данном случае мы исключаем возможность метафорического употребления слов). Еще более наглядно семантическая несовместимость иллюстрируется на примерах единиц уровней словосочетания (атрибутивного) и сложного слова. Например: *grüner Wind, *müde Variante, *gespanntes Brot, *Schreibvase, *зеленое ожидание, *дерево-пекарня.
Лексико-семантическая валентность менее императивна по сравнению с синтаксической, более широка по своему диапазону, а у некоторых слов, как подчеркивает Б. А. Абрамов, она практически не имеет ограничений. Так, необычайно широк диапазон семантической сочетаемости у глаголов sein, werden, быть, становиться. Количественная характеристика лексико-семантической валентности неодинакова у слов различных классов. Например, у глаголов и имен прилагательных больше ограничений в семантической сочетаемости с другими словами, нежели у имен существительных. У некоторых глаголов и имен прилагательных диапазон семантической сочетаемости ограничен всего лишь несколькими словами (например, у слов чтить, здравый, белоснежный, gedenken, münden, geliebt).
Количественные параметры лексико-семантической валентности у семантически сопоставимых слов разных языков довольно часто не совпадают, что объясняется несовпадением семантического объема этих слов. Так, например, диапазон слов, с которыми могут сочетаться семантически сопоставимые слова beißen и кусать, значительно расходится в количественном отношении, так как у глагола beißen значительно шире семантический объем (ср. сочетания Der Hund beißt; Die Fische beißen heute gut; ins Bein beißen; Schlangen, Mücken beißen; Die Säure beißt; Der Rauch beißt die Augen, где в русском языке употребляются соответственно глаголы кусаться, клевать, укусить, жалить, прожигать-проедать, есть). Приведенный пример говорит, кроме того, о том, что семантизация слов через перевод может иметь трудно поправимые последствия, говорит о необходимости уделять больше внимания работе над многозначностью слова.
Хотя форма слова и не может быть одинаковой величиной в разных языках, это, однако, не значит, что в оформлении слова отсутствуют универсальные черты. Одной из них является морфемный состав слова. Сюда же следует отнести и ударение, которое присуще всем словам во всех языках. Но на этом перечень универсальных черт в оформлении слова, видимо, кончается; все остальное составляет характерологический аспект слова.
Если наличие ударения является универсальной чертой, то характер ударения на уровне слова в языках неодинаков. Так, в русском языке это ударение характеризуется значительной подвижностью, что дает ему возможность быть симантически релевантным (ср.: уже — уже, гвоздики — гвоздики, чудная — чудная, дома — дома, мука — мука, кружки — кружки), в то время как ударение в немецких словах, хотя и характеризуется как ограниченно подвижное, является все же преимущественно морфологически фиксированным. Таким образом, ударение, универсальное по своей сущности, имеет в то же время и характерологический аспект, являющийся причиной межъязыковой интерференции при изучении немецкого и русского языков как иностранным, Так, немецкоязычным учащимся чрезвычайно трудно дается подвижное ударение в русских словах, а русскоязычным учащимся — ударение на первом слоге в немецких словах.
Значительно большей универсальностью характеризуется план содержания слова. Прежде всего это касается характера связи звукового оформления слова со значением слова. У корневых слов эта связь характеризуется произвольностью, которую следует назвать универсальной чертой. То есть между звуковыми комплексами, например, лес - Wald» давать — geben и соответствующими понятиями, выражаемыми этими комплексами, отсутствует какая-либо зависимость, связь, обусловленность. С другой стороны, в каждом языке имеется немало слов, у которых эксплицитно про слеживается связь (зависимость) значения и звукового оформления. Первые слова называют семантически немотивированными, вторые — семантически мотивированными. Наличие данных двух типов слов является семантической универсалией.
Различают три вида мотивированности: фонетическую (звуковой комплекс, будучи подражанием естественным звукам, имеет непосредственную связь с денотатом; например:
шипетъ — zischen, квакать — quaken, мяукать — miauen), структурно-морфологическую______ .(значение слова мотивировано значением непосредственно составляющих и словообразовательной модели; например, хлебозавод — Brotfabrik) и семантическую (значение мотивировано переносом наименования одного денотата на другой; например, диетический стол, нос лодки — Tischbein, elektrische Birne).
Мотивированность слова связана с развитием словарного состава языка, с возникновением новых слов или развитием новых значений, что обусловлено появлением новых денотатов, развитием нашего представления о действительности.
В основе наименования новых денотат с в лежит способность нашего мышления выбирать у предметов свойства, определяющие их сущность; выбирать потому, что у каждого предмета имеется несколько свойств (качеств, отношений). Наименование предмета — это «отличительный знак, какой-нибудь бросающийся в глаза признак, который я делаю представителем предмета, характеризующим предмет, чтобы представить его себе в его тотальности». При выборе этих признаков, свойств мы подходим к явлению (предмету) разных сторон. Ясно, что подход к одному и тому же явлению у разных народов может быть разный. Другими словами, семантическое членение языком действительности (картирование) не может полностью совпадать у всех народов, что, однако, нельзя рассматривать как отражение разного уровня познания действительности у этих народов.