18 марта Петр уехал в Петербург. С ним отправился и царевич. 12 апреля была Пасха. Царевич, явившись к мачехе с поздравлением, валялся у нее в ногах и умолял ее ходатайствовать о дозволении ему жениться на Евфросинии. И это делалось после того, как его родная мать, публично опозоренная, была осуждена на увеличенное, тяжкое страдание!
Долгожданная Евфросиния приехала в Петербург 20 апреля; но царевич не встретил ее и не обнял при свидании. Ее, беременную, засадили в Петропавловскую крепость. Затем, как только она родила, ее перевезли на баркасе в Летний дворец Петра в Петергофе.[[44]] Там с ней лично, с глазу на глаз, разговаривал царь. «Испуганная Евфросиния дала такое показание: "Царевич писал не раз цезарю жалобы на отца, писал письма к русским архиереям, с тем, чтобы эти письма подметывать в народе, постоянно жаловался на родителя, очень прилежно желал наследства, изъявлял радость, когда читал в курантах, что брат его, Петр Петрович, болен, и говорил такие слова: "Хотя батюшка и делает то, что хочет, только, чаю, сенаты не сделают того, чего хочет батюшка". Когда слыхал о видениях и читал в курантах, что в Петербурге тихо и спокойно, то говорил: "Тишина недаром, может быть, отец мой умрет, либо бунт будет. Отец надеется, что по смерти его, вместо малолетнего Петра, будет управлять мачеха; тогда бабье царство будет, и произойдет смятение: иные станут за брата, а иные за меня. Я, когда стану царем, то всех старых переведу, а новых наберу себе по своей воле. Буду жить зиму в Москве, а летом в Ярославле. Петербург будет простым городом; я кораблей держать не стану и войны ни с кем вести не буду; буду довольствоваться старым владением". Когда услышал царевич, будто в Мекленбурге бунтует русское войско, то очень обрадовался". Евфросиния показала также, что царевич из Неаполя хотел бежать в Рим к папе; но она его удержала».[[45]] Когда царевичу предъявлено было показание Евфросинии, он отпирался. Но отец подверг его тайной пытке. После таких мер царевич написал показание, в котором наговорил на себя столько, сколько даже не был вынужден говорить. Он наговорил на многих государственных людей, притянул к делу киевского митрополита, заявивши, что он ему друг, что писал к этому архипастырю и просил всем сказывать, что царевич убежал от принуждения вступить в монастырь. Престарелый митрополит Иосиф Кроковский был отправлен в Петербург, но не доехал и умер на пути в Твери. Предание говорило, что его отравили.
13 июня Петр приказал созвать суд из духовных и светских лиц; скорее всего, из страха перед Богом он боялся взять на одного себя всю ответственность за приговор сына.
14 июня царевич был посажен в Петропавловскую крепость, а 17-го потребован в суд к допросу. Царевич оговорил своего дядю Авраама Лопухина и своего духовника Якова Игнатьева. Пытали Лопухина, расстригли и пытали три раза протопопа Якова. 19 июня подвергли пытке на дыбе самого царевича: его подвесили таким образом, что его ноги не доставали до земли, а вся тяжесть тела приходилась на растянутые и вывернутые руки. В таком положении он вытерпел 25 ударов кнутом по спине, он, захлебываясь, кричал от боли, подтверждал свои признания. Петр присутствовал на пытке, с каждым ударом он надеялся на новое откровение, которое обоснует его ненависть.
22 июня Толстой взял с царевича показание, в котором излагались причины его непослушания отцу. Показание это явно было написано так, как от него требовали. Он приписывал всё своему обращению с попами, чернецами и ханжами, а в конце оговорил императора, будто тот обещал ему вооруженную помощь (полный текст признания смотри в приложении, - Л.Р.). 24 июня царевича снова подвергли пытке и дали ему 15 ударов кнутом. В этот самый день решился суд над ним. Духовенство дало уклончивый, но замечательно мудрый приговор, оно процитировало 9 примеров наказания отцом сына из Ветхого завета, и 7 примеров из Нового завета, призывающих к терпимости. А в конце добавили: ««Это дело не в нашей воле, потому что нас возвел в судьи тот, кто располагает нами. Как части тела могут давать советы голове? …»»[[46]]
Светский суд не сохранил своего достоинства в равной степени, в какой сохранило его духовенство. Светские судьи могли бы напомнить государю, что он дал свое царское обещание сыну, через Толстого в Неаполе: что ему наказания не будет, если он возвратится. Сын поверил слову царя-родителя, и теперь его можно было судить только в таком случае, когда бы он сделал что-либо преступное уже после своего возвращения в отечество. Но светские судьи так не сделали, во-первых, потому, что во главе их находился Меншиков, личный враг царевича, во-вторых, потому, что они желали угодить Петру и ясно видели, какого решения ему хочется. Царевичу был подписан смертный приговор 127-ю членами суда. Теперь Петру предстояло выбрать: стоило ли смягчить наказание или разрешить палачу выполнить свою работу? Екатерина советовала мужу простить сына, другие советчики молчали, боясь перечить царю. Внезапно, как гром среди ясного неба, разнесся слух, что 26 июня в 6 часов пополудни царевич скончался. Вскоре по приказу Петра на русском и нескольких европейских языках было напечатано немалым по тому времени тиражом (несколько тысяч экземпляров) "Объявление" и "Розыскное дело", то есть история следствия и суда над Алексеем: «"Узнав о приговоре, царевич впал в беспамятство. Через некоторое время отчасти в себя пришел и стал паки покаяние свое приносить и прощение у отца своего пред всеми сенаторами просить, однако рассуждение такой печальной смерти столь сильно в сердце его вкоренилось, что не мог уже в прежнее состояние и упование паки в здравие свое придти и... по сообщение пречистых таинств, скончался... 1718-го года, июня 26 числа"».[[47]]
Глава IV.О причине смерти Алексея и причинах разногласий между отцом и сыном.
В официальною версию смерти царевича Алексея Петровича верили не все, буквально, по происшествии нескольких дней после этого события пошли слухи, что царевич умер насильственной смертью, но какою - неизвестно. Лефорт, консультант саксонской дипломатической миссии, и граф Рабутин (или Рабютен), заменивший резидента Плейера, расскажут, что 26 июня, после вынесения приговора, Алексея били кнутом, что наказание осуществлял сам Петр и царевич скончался от пыток.[[48]] В записной книге Санкт-Петербургской гарнизонной канцелярии есть подтверждение этому заявлению: «… в день смерти царевича, утром, Петр с девятью сановниками ездил в крепость и там "учинен был застенок", т. е. производилась пытка, но над кем - о том не говорится».[[49]] (об этом мы упоминали во введении, - Л.Р.).
Между тем, австрийский резидент Плейер сообщал: «"Носится тайная молва, что царевич погиб от меча или топора... В день смерти было у него высшее духовенство и князь Меншиков. В крепость никого не пускали и перед вечером ее заперли. Голландский плотник, работавший на новой башне в крепости и оставшийся там незамеченным, вечером видел сверху в пыточном каземате головы каких-то людей и рассказал о том своей теще, повивальной бабке голландского резидента. Труп кронпринца положен в простой гроб из плохих досок; голова была несколько прикрыта, а шея обвязана платком со складками, как бы для бритья"».[[50]] Шерер называл даже палача Алексея – генерала Вейде.[[51]] «По рассказам, некую девицу Крамер, дочь одного нарвского горожанина, заставили пришить голову казненного к туловищу так, чтобы не было заметно следа убийства».[[52]] Сама Анна Крамер утверждала, что царевичу перерезали горло по приказу его отца, она пришивала отрезанную голову к трупу, после чего замаскировала пришитое место длинным галстуком. Штелин, в своих анекдотах, говорит, что ей было поручено только одеть мертвого царевича.