Сочинение написал: Соболев Антон Андреевич
В одном из каменных домов городка Винчи (а они какого-то грязно-жёлтого оттенка), расположенного в горах Тосканы, 15 апреля 1452 года родился, пожалуй, самый многогранный гений Возрождения (а может быть, и всех времён) – Леонардо. Исследователь загадочных явлений, создатель бина, и рук, указующих в не известность, в горные выси, он казался современниками волшебников. Люди последующих поколений называли его итальянским Фаустом.
Загадка Леонарда начинается с его рождения. Он был не законно рождённым сыном женщины, о которой почти не чего не известно. Мы не знаем ни её фамилии, ни её возраста, ни внешности, не знаем, была ли она глупа или умна, училась ли чему или нет. Биографы называют её молодой крестьянкой. Пусть это так и будет. В Винчи существует традиция называть её хозяйкой таверны. Она знакома нам под именем Катерина.
Об отце Леонардо, Пьеро да Винчи, известно гораздо больше, но тоже недостаточно. Он был нотариусом и происходил из семьи, которая обосновывалась в Винчи, по крайней, мере XIII столетии. Четыре поколения его предков так же были нотариусами, достаточно бережливыми и хитрыми, чтобы стать землевладельцами и войти в число состоятельных горожан, носящих титул «сеньоров», который уже по наследству перешёл к отцу Леонардо.
Господин Пьеро, мессэр Пьеро, которому во время рождения сына было около двадцати пяти лет, обладал впечатляющими мужскими достоинствами: он дожил до семидесяти семи, лет имел четырёх жён (трёх успел по хранить) и был отцом двенадцати детей, причём последний его ребенок появился на свет, когда ему было семьдесят пять лет. По всей видимости, в нотариальной практики он добился существенных успехов: когда ему было уже за тридцать, он переехал во Флоренцию и основал там своё дело. Его уважали, особенно в среде аристократии.
В эпоху Возрождения на незаконнорождённых детей смотрели терпимо. Такие дети не редко появлялись у прислуги разных рангов, и к ним часто относились так же, как к детям, рожденных в законном браке. Известно, что папа Александр VI Борджиа качал на своих святейших коленях своих четырёх детей. Леонардо был сразу признан своим отцом и даже крещён в его присутствие, а также в присутствие нескольких членов его семьи. Однако в дом отца он был взят далеко не сразу. В скоре после его рождения он был отправлен вместе с Катериной в деревню Анхиано, расположенную не далеко от Винчи, и оставался там коло четырёх лет, в течение которых мессэр Пьеро успел женится на первой из своих жён, шестнадцатилетней девушке, занимавшей на социальной лестнице болею высокую ступень, чем мать Леонардо.
Молодая жена оказалась бесплодной. Возможно, именно по этой причине Леонардо был взят около четырёх лет в городской дом, где сразу же оказался на попечение многочисленной родни: дедушки, бабушки, отца, дяди и приёмной матери. В налоговом реестре, относящемся к 1457 году, он назвал незаконным сыном Пьеро.
О том, как проходило детство Леонардо в Винчи, нам нечего не известно. В более поздние годы он увлекался ботаникой, геологией, наблюдениями за полётами птиц, игрой солнечного света и тени, движением воды. Всё это свидетельствует о его любознательности и ещё о том, что в молодости он очень много времени проводил на свежем воздухе, прогуливаясь по окрестностям городка. Эти окрестности, которые мало изменились за пятьсот лет, и сейчас чуть ли не самые живописные в Италии. Винчи располагается на склоне горы Монте Альбано, одной стороной спускаясь в долину Арно, где лежит Флоренция. Другой стороной городок поднимается в верх, к таинственным скалам, где среди мшистых уступов прячутся многочисленный пещеры и текут стремительные холодные ручьи. На склоне горы, там, где позволяют условия, крестьяне распахивают поля и сажают виноградники, которые обрабатывают мотыгами. Старые оливы, чьи кроны сформированы в форме бокалов, чтобы лучше улавливать солнечный свет, стоят одиноко или рядами вдоль дорог. Повсюду можно увидеть множество цветущих миндальных деревьев. Среди них темнеют кипарисы, напоминающие хвосты огромных лисиц. Воздух так чист, что с горы Мольто Альбоно можно увидеть Средиземное море, которое находится в шестидесяти километров отсюда.
Среди более семи тысяч страниц и рукописей Леонардо, сохранившихся до наших дней, нет не одной, которая касалась бы его юности. У него вообще чрезвычайно мало заметок, имеющих отношение к собственной жизни. Однажды, излагая на бумаге теорию формирования рек, он обронил название деревни, в которой жил в детстве – Анхиано, - и тут же зачеркнул это слово.
Его образование, очевидно, было таким, как у всякого живущего мальчика в этом городке из хорошей семьи: чтение, письмо, начало математике, латынь. Латынь не как ему не давалась, он вынужден был бороться с ней до конца своих дней: большая часть книг, представлявших для него ценность, была написана именно на этом языке, хотя эпоха Возрождения дала сильнейший толчок использованию народного итальянского языка в литературе и ко времени его смерти на итальянском было опубликовано множество книг. Леонардо прекрасно сознавал недостатки своего образования, отсутствие в нём системы и глубины и в последствие чувствовал необходимость защищаться от безымянных критиков, которые говорили, что он «не эрудит».
Его почерк удивителен. Он пишет справа налево, буквы перевёрнуты так, что текст легче читать с помощью зеркала. Имеется множество версий, почему он писал именно так. Одна из них гласит, что он хотел защитить свои научные идеи от любопытствующих, другая – что он был еретиком и постоянно жил в страхе разоблачения и наказания. Однако на самом деле он был еретиком, не больше, чем многие другие люди его времени, к тому же был весьма далёк от мысли скрывать свои идеи, даже наоборот, при возможности стремился всячески их публиковать. Наиболее логичное объяснения его почерка: он был левша, и для него просто удобнее было так писать. При необходимости, например, когда он обращался к кому-то с письмом или давал письменные указания, он писал, как все люди.
В одном из самых старинных рассказов о жизни Леонардо содержится история, которая, по крайней мере, проливает некоторый свет на его натуру. Эта история очень похожа на правду, потому что в ней упоминается о таких его качествах, по поводу которых точно известно, что он ими обладал: неестественно острая наблюдательность, богатейшее воображение и способность оделять себя от окружающего мира. В этой истории рассказывается, как однажды к отцу Леонардо подошёл крестьянин из его поместья и показал круглый щит, вырезанный им из фигового дерева. Он попросил мессэра Пьеро взять этот щит с собой во Флоренцию для того, что бы какой ни будь там его расписал. Мессэр Пьеро был обязан этому крестьянину: тот был замечательным птицеловом и рыболовом и поставлял дичь и пищу семейству Пьеро. Мессэр Пьеро согласился. Но вместо того что бы передать щит профессиональному художнику, он отдал его Леонардо, который по такому случаю «стал думать, что бы изобразить на это щите, и решил нарисовать голову Медузы, да так, что бы напугать зрителей. В подвал он натаскал ящериц, гусениц, разных змей, бабочек и разных тварей и создал, глядя на них, изображение ужасного чудища, выползающего из глубины мрачной пещеры. Из разверстой пасти чудища струился яд, из глаз вырывался огонь, из ноздрей валил дым… Леонардо был так поглощён своей работой, что не замечал зловония, которое распространяли мёртвые твари, принесённые им в жертву искусства».
Случилось так, что мессэр Пьеро забыл о щите. Когда Леонардо, закончил работу, внезапно, безо всякого предупреждения показал щит отцу, тот так испугался, что начел пятиться. «Леонардо остановил его и сказал: «Работа получилась такой, как я хотел. Теперь унеси её. Она производит впечатление».
Мессэр Пьеро подумал, что это просто чудо. Он горячо одобрил мысль сына. Но после этого он спокойно купил у старьевщика щит с нарисованным на нём пронзённым сердцем и отдал его крестьянину, который был ему благодарен до конца своих дней. А работу Леонардо Пьеро тайно вывез во Флоренции и продал купцам за сто дукатов.
История умалчивает о том, что сделал мессэр Пьеро с вырученной сотней, но заставляет подозревать, что Леонардо получил за свою работу только отцовское одобрение. Очевидно отец и сын, не были близки и много лет спустя, когда старик умер, Леонардо едва упомянул об этом в одной из своих записных книжек, в которой обычно заносил научные наблюдения.
«9июля 1504 года, в среду в семь часов, умер мессэр Пьеро да Винчи, нотариус, во дворце Подеста, мой отец, в семь часов. Ему было восемьдесят лет, и он оставил десятерых сыновей и двоих дочерей». Бесстрастность этой заметки подчёркивается ещё и тем, что Леонардо бут то в расеяности дважды повторяет «в семь часов» и ошибается в возрасте отца на три года.
Но каковы бы ни были их отношения, мессэр Пьеро распознал талант своего сына и , когда мальчику было около пятнадцати лет, разрешил ему стать учеником в мастерской художника. От этого периода жизни Леонардо не осталось никаких сведений, однако вскоре после его смерти появилось несколько коротких биографий, написанных его современниками или почти современниками. Из них можно узнать о его особом обаянии. Наиболее серьёзная и детализированная работа принадлежит Джорджо Вазари, художнику, который в то же время оказался первым историком искусства Возрождения. Вазари не мог лично знать Леонардо: первое печатное издание его» Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, скульпторов и архитекторов» появилось в 1550 году, тридцать один год спустя после смерти Леонардо, когда великий художник стал уже легендой. Однако Вазари был неутомимым исследователем. Он разыскал множество учеников мастера и его знакомых. Всеми силами он стремился подойти к правде как можно ближе. Он описал молодого Леонардо так, бут то тот был необыкновенным рядовым подмастерьем в студии художника.
«Люди видели это (Божий дар) в Леонарда да Винчи, - пишет Вазари. – Его красоту не возможно было преувеличить, каждое его движение было грациозно само по себе, а его способности были столь невероятны, что он мог с легкостью преодолевать любые трудности». Его сила была такова, добавляет Вазари, что «правой рукой он мог согнуть дверную колотушку или подкову, как будто они были из свинца». Что же касается темперамента, то биограф приписывает Леонардо «мужество и высоту духа по истине королевские». И хотя не известно ни одного его портрета в молодости, судя по описаниям, он был, как все тосканцы, высок, хорошо сложен, тёмноволос.