Ранние флорентийские гуманисты, чаще всего политические деятели, адвокаты, правоведы, например, великий Данте, бывший дипломатом и депутатом от партии «белых гвельфов», Франческо Петрарка — не только великий лирический поэт, но и автор политических стихотворений; а также целая группа ораторов, публицистов XV в. — Колюччо Салютати, Леонардо Бруни, Джаноццо Манетти, Маттео Пальмиери, Донато Аччайуоли. Их литературно-публицистическое творчество лежит в русле гражданского гуманизма. Но гуманизм — не политическая доктрина, хотя политика всегда входила в сферу интересов гуманистов.
Главным направлением деятельности гуманистов была филологическая наука. Гуманисты начали отыскивать переписывать, изучать сначала литературные, а затем художественные памятники античности, в первую очередь статуи. Тем более, что и во Флоренции — древнем городе, основанном еще в античности, и в Риме, и в Равенне, и в Неаполе сохранилось более всего греческих и римских статуй, расписных сосудов, наконец, зданий. Впервые за тысячу лет христианства к античным статуям отнеслись не как к языческим кумирам, а как к произведениям искусства. То же самое можно сказать и об античных книгах.
Сами гуманисты рассказывали о себе следующим образом: Леонардо Бруни определял studia humanitatis так — «познание тех вещей, которые относятся к жизни и нравам, и которые совершенствуют и украшают человека». Салютати полагал, что в этом слове соединились «добродетель и учёность», причем «ученость» предполагала универсальность знаний на основе владения «словесностью», а «добродетель» включала душевную кроткость и благожелательность, означающая способность правильно себя вести. Эта добродетель, по мнению гуманистов, была неотторжима от классической образованности, и таким образом, оказывалась не врожденным качествам, а чем-то индивидуально достигнутым благодаря бдениям над классиками. В Ренессанс царила идея окультуривания, «возделывания» души путем изучения античных авторов, способность через гуманистические занятия осуществить и выявить все возможности, заложенные природой в индивидууме. Гуманисты верили, что через гуманистические занятия человек сможет реализовать все возможности, заложенные в индивидууме, культивировать свои «достоинства». Для Петрарки studia humanitatis были прежде всего средством самопознания.
Именно с гуманистов начинается включение античного наследия в систему образования, знакомство с античной литературой, скульптурой, философией широких образованных кругов. Поэты и художники стремятся подражать древним авторам, вообще возродить античное искусство. Гуманисты обращали пристальное внимание на изучение первичных источников, а не на толкование их другими. Кроме того, им внушала глубокое отвращение «варварская латынь», на которой говорили в церкви и в университетах. Побочным следствием этого тезиса стало открытие многих ранее утерянных классических текстов, поиски в монастырских библиотеках латинских и греческих рукописей, экспедиции за древними книгами.
Ренессансные гуманисты представляли собой неформальную группу единомышленников, которых отличало внутреннее содержание, а не официальный род деятельности. Гуманистами становились представители совершенно разных слоев, состояний и профессий. Хотя некоторые из гуманистов были членами старых цехов и корпораций, то, что их объединяло, не имело к этому отношения.
Возник новый идеал личности, порожденный светскими и классическими устремлениями гуманистического мировоззрения. В гуманистической литературе он получил свое развитие.
Главным принципом всей гуманистической этики Ренессанса было учение о высоком назначении человека, о его достоинстве — dignitas. Он гласил, что человек, наделенный разумом и бессмертной душой, обладающий добродетелью и безграничными творческими возможностями, свободный в своих поступках и помыслах, поставлен в центр мироздания самой природой. Это учение основывалось на воззрениях античной философии и также отчасти на средневековой теологической доктрине о том, что человек был сотворен по образу и подобию божьему.
Слово «возрождение» появилось позже, чем слово «гуманизм» — в труде живописца, архитектора и историка искусств XVI в. Джорджо Вазари. При этом Вазари с изумлением говорит о возрождении искусства после тысячелетнего, как он считает, его прозябания.
Гуманисты не стремились возродить античную культуру на ее же собственном фундаменте — олимпийской религии и языческой мифологии, хотя мифологию изучали весьма старательно, особенно по «Метаморфозам» Овидия. Гуманисты никогда не противопоставляли себя религии. При этом, противопоставляя себя схоластическому философствованию, они считали, что возрождают истинную Церковь и веру в Бога, не находя никакого противоречия в сочетании христианства с античной философией.
Почти все гуманисты и художники Ренессанса — христиане, в каких бы отношениях с официальной церковью они не оказывались. Пожалуй, лишь Лоренцо Балла и Пьстро Помпонацци — гуманисты XV в. — скептически относились к религии вообще. Почти все живописцы, скульпторы, композиторы Возрождения работали в русле церковной тематики, в церковных жанрах и формах. Более того, нередко религиозный фанатизм, обскурантизм и Невежество ополчались против гуманизма и, одновременно, против официальной церкви, которая, по мнению иных пуристов (сторонников чистоты учения), погрязла в язычестве.
Среди гуманистов были люди разных политических, религиозных, философских и естественно-научных взглядов. Объединяло их другое — приверженность образованности, хорошему литературному слогу. Гуманисты возродили правильный литературный латинский язык, на котором и писали ученые сочинения, произносили проповеди, поучения. С XV в. начинается изучение древнегреческого языка и внедрение его в школьное образование. Европейцы получили возможность читать в подлинниках Гомера, Софокла, Феокрита. Но парадоксальность ситуации заключается в том, что именно гуманисты Возрождения, поборники чистоты латинского языка, любители древности, знатоки греко-римской мифологии стали одновременно создателями литературы на национальных языках. В первую очередь, это Данте Алигьери, написавший грандиозную поэму о своем воображаемом посещении загробного мира — «Божественную комедию» на тосканском диалекте. Тосканский диалект и лег в основу общеитальянского литературного языка с легкой руки Данте, Петрарки, Боккаччо. Но факт остается фактом: гуманисты возрождают классическую латынь и одновременно создают художественные произведения на живых национальных языках.
Второй парадокс Возрождения: бурная секуляризация (то есть переход из церковного в светское состояние) всей культуры — особенно образования — при том, что ярчайшие художественные творения рождаются в русле церковного искусства. Все великие мастера Возрождения — Джотто и Чимабуэ, Леонардо, Боттичелли, Рафаэль, Микеланджело создают фрески, проектируют и расписывают соборы, обращаются к библейским и новозаветным персонажам и сюжетам в скульптуре. Музыканты создают мессы и мотеты. Гуманисты заново переводят, комментируют Библию и занимаются теологическими изысканиями. И все же, если охватить в целом всю художественную жизнь Ренессанса, возникает, что искусство вышло из-под церковного диктата. Видимо этому впечатлению способствует то, что и в светских, и в церковных работах мастера Возрождения говорят одним и тем же художественным языком.
Взаимопроникновение церковного и светского происходит и в музыке. Конечно, Жоскен де Пре, Орландо Лассо, Палестрина пишут на латинские тексты мессы, мотеты в строгой полифонической манере. Но они же пишут многоголосные светские песни — французские шансон, немецкие Lied, итальянские мадригалы. И вот удивительно: в светских песнях применяются те же приемы полифонии, что и в мессах, а в основу месс кладутся темы светских песен.
Поэтому можно сказать, что в искусстве Возрождения происходит не только секуляризация, обмирщение искусства, сколько взаимопроникновение, смешение фольклорного, светского и церковного.
Антропоцентризм против теоцентризма.
Важнейшую опору теоцентрического мировоззрения Средневековья составляла идея уподобления Богу. Бог мыслился как внемировое, таинственное существо, субстанционально противопоставленное природе и человеку. Уподобление Богу при таком понимании становилось тщетной попыткой слабого и конечного человека дотянуться до сверхприродного божественного существа.
Показательным документом пренебрежительно-аскетической трактовки стал один из многих трактатов видного католического теолога кардинала ди Сеньи, будущего могущественного папы Иннокентия III. Идейная направленность этого переполненного цитациями из Библии трактата проводится весьма настойчиво и выражена уже в самом заголовке – «О презрении к миру, или О ничтожестве человеческого состояния». Основная идейная база автора – догмат о первородном грехе Адама и Евы. В свете его развивается крайне пессимистическая оценка антропологии, психологии и моральности человека и человечества. Потомки Адама и Евы в своих жизненных функциях уступают многим животным, демонстрирующим большую силу, большую ловкость и большую приспособленность к условиям своей жизни. Чувства человека объявляются безнравственными. Душа фактически лишена в этом трактате познавательной силы, в которой проявляется подлинное превосходство человека над любым животным.
Если в теоцентрическом мировоззрении Средневековья заметно преобладало восприятие человека как родового существа, то гуманистический антропоцентризм видел в нем прежде всего индивидуальное существо, духовные потребности которого неотделимы от телесных, тоже с необходимостью взывавших к удовлетворению. Отсюда дружное неприятие гуманистами идей кардинала ди Сеньи, книга которого была им хорошо известна. Её мрачный пессимизм отвергал Петрарка в одной из глав своего трактата «О средствах против всякой фортуны», а затем и другие гуманисты.