Если ранние полотна Модильяни, несмотря на превосходное техническое мастерство и отдельные проблески своеобразного очарования и лиризма, еще не являются подлинно выдающимися произведениями, то его рисунки 1906–1909 годов уже предвосхищают зрелого мастера 1915–1920 годов.
Лето 1909 года он провел с семьей в Ливорно и написал там ряд картин, среди которых был холст под названием «Нищий». Этот холст, а также два варианта «Виолончелиста», были среди шести вещей, выставленных им в «Салоне независимых» в 1910 году. К этому времени его уже признали многие критики, поэты и собратья-художники, однако, кроме преданного ему доктора Поля Александра, никто не хотел покупать его работ. Он переезжал с места на место, поскольку денег на приличную мастерскую никогда не было. Одно время он жил в так называемом «Улье»– странном, ветхом доме на улице Данциг где крошечные мастерские снимали также Шагал, Кислинг, Сутин и многие другие художники-иностранцы.
В 1909–1915 годах он считал себя скульптором и очень мало работал маслом. В этот период Модильяни завязал множество интересных и нужных знакомств. В 1913 году он познакомился с Хаимом Сутином, неотесанным иммигрантом из Литвы, и впоследствии на правах близкого друга пытался обучать его хорошим манерам. Сутин был на десяток лет моложе, и его буйная живопись с характерными «взрывами» пастозных мазков вряд ли могла нравиться другу из Италии. В 1914 году Макс Жакоб представил Модильяни Полю Гийому – первому маршану, которому удалось пробудить у клиентов интерес к творчеству художника. Но гораздо более тесные отношения связывали Модильяни с другим маршаном, Леопольдом Зборовским с которым он познакомился в 1916 году. Значительная часть работ, созданных художником в последние три-четыре года, появилась благодаря поддержке Зборовского и его жены. Зборовским был необычным явлением среди маршанов того времени: он испытывал к своему подопечному фанатичную привязанность, несмотря на все недостатки художника – прежде всего безрассудство и вспыльчивость, – которые оттолкнули бы менее преданного человека.
В декабре 1917 года состоялась единственная настоящая персональная выставка Модильяни, организованная Зборовским в галерее Берты Вейль. Вместо ожидаемого успеха разразился шумный скандал. Перед витриной, в которой была выставлена картина с изображением обнаженной, собралась толпа. Полиция настояла, чтобы этот холст и еще четыре ню были убраны из экспозиции. Ни одной картины продать не удалось.
В мае 1919 года Модильяни вернулся в Париж, а Жанна приехала туда чуть позже. Появились первые признаки успеха. О художнике стали писать газеты. Несколько его холстов было представлено на выставке французского искусства в Лондоне. Его работы начали пользоваться спросом у покупателей. У Модильяни, наконец, появился повод воспрянуть духом – если бы не новое ухудшение здоровья. Модильяни удалось одновременно зарекомендовать себя и реалистом и беспредметником. Этот вдохновенный эклектик – аристократ, социалист и сенсуалист в одном лице – использует приемы как мастеров Берега Слоновой Кости (чьи статуи поражают воображение, не вызывая чувства сопричастности), так и иконописцев Византии и Раннего Возрождения (которые трогают нас, но не могут потрясти до основания). Из всего этого и складывается трепетный, волнующий – одним словом, неповторимый – Модильяни!
3. Знаменитые работы
Удивительная манера Модильяни особенно ярко проявилась в его ню и портретах. Именно эти работы, прежде всего, выдвинули его на ведущие позиции в искусстве ХХ века.
Творческий путь Модильяни оказался трагически коротким. Ему было отпущено совсем мало времени – большинство лучших его работ приходится на последнее пятилетие жизни. Этим объясняются и сравнительно скромные размеры его наследия, и некоторая узость в выборе тем – по большому счету, Модильяни работал лишь в двух жанрах (ню и портрет). Тем не менее, даже в столь щедрую на таланты эпоху, какой было начало прошлого века, он сумел не затеряться в общей «художественной» массе и заявил о себе как об одном из самых оригинальных и поэтичных современных живописцев. А созданный им стиль до сих пор не дает покоя многим художникам, провоцируя их (часто бессознательно) на подражания и повторения.
Удлиненные формы Модильяни всегда вызывали повышенный интерес. Их происхождение по-разному объяснялось критиками. Некоторые из этих объяснений довольно анекдотичны – например, условно говоря, «алкогольное». Утверждали, что удлиненные формы есть результат алкогольных пристрастий художника, глядящего на женщин сквозь дно стакана или изогнутое горлышко бутылки. Между тем, подобные формы встречаются и у ренессансных мастеров, перед которыми преклонялся Модильяни, и на любимых им африканских масках. Африканскими масками не исчерпывались его художественные увлечения. Его также влекло к себе искусство Древнего Египта, занимали статуи островов Океании и многое другое. Впрочем, о прямом заимствовании тут речи не шло; если древние скульптуры и оказали влияние на манеру Модильяни, то лишь опосредованное. Модильяни принимал лишь то, что соответствовало его собственным поискам.
В свое «скульптурное» пятилетие художник написал всего около двух десятков картин, в то время как общее число его сохранившихся полотен приближается к 350-ти. Позже он забросил скульптуру. Возможно, занятия скульптурой стали просто непосильны для него. Резьба по камню – это тяжелый физический труд, а летящая при этом каменная пыль была противопоказана испорченным туберкулезом легким художника. Как бы то ни было созданные автором скульптурные произведения – неотъемлемая часть творчества Амедео. Все существующие скульптуры Модильяни созданы между 1909 и 1914 годами. Это – 23 каменных головы и две фигуры (стоящая женщина и кариатида). Наброски кариатид Модильяни делал многократно, собираясь создать целую серию голов и фигур для задуманного им храма красоты. Этому замыслу не суждено было сбыться. Правда, семь голов (тоже своего рода серия) он показал в Осеннем Салоне в 1912 году. Друг художника, известный скульптор Жакоб Эпштейн, отметил в своей автобиографии, что по ночам Модильяни зажигал установленные на каменных головах свечи и освещал ими мастерскую, стремясь «имитировать освещение древнего языческого храма.
Модильяни был скульптором-самоучкой, поэтому его ранние скульптуры выглядят грубыми (и даже топорными). Но, интенсивно работал, он вскоре нашел свой собственный стиль, одновременно элегантный и мощный. Каменные головы Модильяни обладают притягательной, почти магнетической силой. Можно предположить, насколько величественным мог бы оказаться задуманный художником Храм Красоты.
Творчество Модильяни чаще всего ассоциируется у зрителя именно с его ню. Модильяни всегда интересовала обнаженная натура, но всерьез он обратился к этой теме только в 1916 году. Великолепные ню, написанные художником в последние три-четыре года его жизни, сильно отличаются от всего созданного им ранее. Женские образы позднего Модильяни стали более чувственными и непосредственными, утратив прежнюю грусть и созерцательность. Работая в этом жанре, художник редко прибегал к помощи своих подруг или любовниц – исключением являются одна ню с Беатрис Хастингс в качестве модели и несколько аналогичных вещей, для которых позировала Жанна Эбютерн. Обычно моделями художнику служили платные натурщицы или случайные знакомые. Предпочтение Модильяни отдавал лежащим ню (хотя это для него и не исключительная поза). Женское тело он всегда изображал крупно, сочно, с закинутыми за голову руками или согнутыми ногами.
Во времена Модильяни обнаженная женская натура еще не стала общим местом в живописи. Она волновала, даже шокировала. Особенно непристойным считалось изображение волос на лобке. Но создание эротической атмосферы не было само целью Модильяни; это, разумеется, присутствует на его полотнах, но, помимо этого, они элегантны по композиции и изысканны по цвету. Они – прежде всего, произведения искусства. В качестве примера можно привести работы: «Обнаженная на белой подушке» (1917–1918), «Сидящая обнаженная» (ил. 6) без даты и «Молодая сидящая женщина» (1918). Прекрасный образец жанра, сочетающий в себе чистоту и изящество линии, простоту композиции, экспрессию и глубокий эротизм – «Сидящая обнаженная» (1916). Это одна из первых ню Модильяни, относящихся к его зрелому периоду. В своей книге (1984), посвященной творчеству художника, Дуглас Хизл называет эту картину «возможно, самой прекрасной из ню Модильяни»[4]. Лицо женщины стилизовано, однако в нем можно найти схожесть с Беатрис Хастингс. В момент создания полотна они еще жили вместе. Впрочем, маловероятно, что Беатрис позировала художнику; скорее всего, Модильяни, как обычно, пригласил для этого профессиональную натурщицу. Но в процессе работы перед его глазами, безусловно, стояла Беатрис. Удлиненное, напоминающее скульптурный слепок лицо изображенной женщины напоминает африканские маски, которыми так восхищался Модильяни, а наклон головы и опущенные ресницы звучат эхом картин, обычно выставлявшихся в Салоне. Тем не менее, это произведение Модильяни совершенно оригинально и по праву считается одной из жемчужин в серии ню, впоследствии прославившей художника.
«Лежащая обнаженная» (1917–1918), творчество Модильяни чаще всего ассоциируется у зрителя именно с его ню, и этот шедевр – прекрасный образец жанра, сочетающий в себе чистоту и изящество линии, простоту композиции, экспрессию и глубокий эротизм.
Модильяни был выдающимся рисовальщиком, поэтому главное очарование образу придает линия, мягко описывающая контуры тела женщины, ее шею и овал лица. Плавные контуры фигуры подчеркивает элегантный, изящно подобранный по тону фон картины. Поза и черты лица модели очень интимны, но при этом намеренно стилизованы, отчего образ теряет индивидуальность и становится собирательным. Срезанные краем холста руки и ноги героини этой работы зрительно приближают ее к зрителю, еще более усиливая эротическое звучание картины.