Зиму 1881-82 года Прахов провел в путешествии по Востоку. С 1882 года был привлечён к разработке вопроса о внутреннем убранстве строившегося Владимирского собора в Киеве, а с 1884 года на него было возложено руководство всей отделкой собора. Работы во Владимирском соборе «расценивались как результат его многолетних исследований в области византийско-русского стиля»[82] Адриан Викторович является также автором проектов некоторых деталей интерьера, в частности – бронзовых входных дверей. Помимо руководства работами Прахов вел ещё чрезвычайно важную деятельность по популяризации эскизов для росписей Владимирского собора. Он привозил эскизы в Петербург и Москву, устраивал выставки эскизов, благодаря чему они стали известны в самых широких кругах. В 1886 году исследовал церковные древности Волыни, описанные им в книге «Археологическая поездка профессора А.В. Прахова по Волыни летом 1886 года». В 1887 году перешёл профессором в Киевский университет. К тому же году относится работа Прахова по раскрытию фресок Киевского Михайловского монастыря. Случались в его деятельности неудачи. Так, например, фрески Кирилловского монастыря в результате его непродуманных действий «утратили подлинный колорит и фактуру живописи, которая стала блестящей и гладкой. 90 лет спустя, когда настало время научной реставрации кирилловских фресок, киевским реставраторам пришлось немало помучиться, чтобы вернуть им хотя бы видимость того состояния, в котором они находились в момент их открытия А.В. Праховым»[83]
В 1897 году А. Прахов читал в заседании Общества ревнителей русского и исторического просвещения доклад на тему: «Император Александр III, как деятель русского национального искусства» М.В. Нестеров писал сестре из Петербурга 1 марта 1897 года: «На днях был на парадном заседании Общества ревнителей просвещения в память Александра III, где между другими читал и Прахов (он прислал билет и мне) об искусстве в эпоху царствования Александра III. Читал блестяще, но, по обыкновению, с пересолом. Отвёл значению передвижников и отношению к ним покойного государя большое место, но, конечно, Владимирский собор был главный центр процветания искусства в эту эпоху. Имена Васнецова и Нестерова, особенности их таланта, их творчества были преподнесены в самой восторженной форме (так что неловко было слушать даже). На заседании была вся знать Петербурга, с Деляновым и Победоносцевым.[84] Несмотря на несколько ироничный тон, Нестеров очень высоко оценивал глубокие познания Прахова в области искусствоведения. В письме Турыгину из Киева 25 октября 1897 года Нестеров сравнивает Прахова с Рёскиным: «Местами я вижу в нём нашего Прахова в минуты (к сожалению, очень редкие) увлечения искусством. В такие минуты сравнения самые яркие, мысли наиболее остроумные и дерзкие сменяют одна другую»[85] и советует: «Сходи, послушай в скульптурном музее Академии Прахова, он по четвергам читает там лекции бесплатно и для посторонних»
М.В. Нестеров в статье «Памяти Прахова» так отзывается о покойном друге. «Истинный эллин наших дней. Даровитый учёный, профессор истории искусств, увлекательный лектор и собеседник, Прахов весь был в художестве. Он любил его всеми силами души. Он вечно что-то открывал, полузабытые ли мозаики и фрески старых церквей, или художников с их будущими творениями. В молодые годы он издавал журнал «Пчела», занимался живописью, скульптурой, потом архитектурой, украшал храмы…
По природе своей – немного дилетант, но деятельный, талантливый, просвещённый.
В Абрамцевской церкви, увидев первые иконописные опыты Виктора Михайловича Васнецова, Прахов воодушевился сам и увлёк своим воодушевлением Васнецова на широкий путь храмового творчества и тем дал ему возможность проявить на стенах собора св. Владимира в Киеве всю силу его редкого глубоко русского дарования, создать, быть может, единственный по искреннему религиозному воодушевлению алтарь собора, с его Евхаристией, пророками, святителями, с сонмом незабываемых образов Божиих угодников, Христа ради юродивых, святых мучеников, благоверных князей и княгинь православной церкви.
Праховым же вызван к жизни талант тогда ещё молодого Врубеля. Он первый провидел дивное дарование этого художника, смело предложил ему роспись Кирилловской церкви в Киеве, а позднее и эскизы к Владимирскому собору.
Там, где появлялся Прахов, закипала жизнь, и невозможное становилось возможным.
Для меня, в ту пору начинающего художника, знакомство с Праховым было неожиданным и радостным, и оно создало в моей жизни целую эпоху»[86]
Прахов дружил с генерал-губернатором Киева гр. Алексеем Павловичем Игнатьевым. И вообще он умел привлечь внимание сильных мира сего к проблемам церковной археологии и церковного искусства, увлечь своим горением. К открытиям Прахова проявляли внимание и Александр III, и обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, министры внутренних дел и народного просвещения гр.Д.А. Толстой и гр.И.Д. Делянов.[87]
Все пишущие о Прахове отмечают его необыкновенную энергию
Скончался Адриан Викторович Прахов в 1916 году
Известны портреты Адриана Викторовича Прахова работы И.Е. Репина, Н.И. Крамского (ГТГ), на хорах Кирилловской церкви и сейчас можно видеть изображение профессора Прахова: Михаил Врубель написал с него одного из персонажей композиции «Сошествие Святого Духа на апостолов».
Все члены семьи Адриана Викторовича так или иначе задействованы в осуществлении проекта. Супруга профессора, Эмилия Львовна Прахова, была гостеприимной хозяйкой, принимала всех участников росписей. Нестеров М.В. оставил достаточно нелицеприятные воспоминания о быте Праховых, о взаимоотношениях супругов. Но и Нестеров отмечал роль семьи Праховых: «Все мы, художники, призванные к сотрудничеству в соборе, были разных направлений, взглядов, верований и возраста, но Прахов и его семья умели сделать так, что все мы прожили за десяток лет работ в полном согласии, да и поныне между нами, оставшимися в живых, продолжают быть самые хорошие, полные живых воспоминаний отношения… В их доме тогда можно было встретить не только «весь Киев», но и всё, что появлялось и проходило через него выдающегося, интересного. В радушной, музыкальной, несколько эксцентричной семье Праховых все жили жизнью Владимирского собора, а сам Киев в те годы стал как бы центром художественной России» [88]
Эмилия Львовна была моделью для врубелевской иконы Божией Матери. Уже то, что при написании икон художники пользовались моделями, вызывает разные мнения. Священник Павел Флоренский в работе «Иконостас» критически отзывается об этой методе. Кроме того, вполне понятно мнение, что если уж и брать натурщиц, то, по крайней мере, стремящихся приблизиться к первообразу. Воспоминаний о благочестии Эмили Львовны в ходе подготовки данной работы обнаружить не удалось, как и сведений о её религиозной принадлежности.
Старшая дочь Адриана Викторовича и Эмилии Львовны, Елена Адриановна, называемая в семейном кругу Лелей, общая любимица благодаря такту и многим добрым качествам души, была замечательной пианисткой и художницей. Её руками по эскизу В.Васнецова вышита плащаница для Владимирского собора. В конце 90-х годов Е.А. Прахова стала невестой М.В. Нестерова, но брак не состоялся. Е.А. Прахова послужила Нестерову моделью при работе над образом вмч. Варвары.
Сын Праховых, Николай Адрианович, искусствовед, оставил книгу воспоминаний о своей семье и близких ей людях.
3. Его вклад в дело миссии
Адриан Викторович отдал 12 лет своей жизни Владимирскому собору. В те годы Киев был одним из художественных центров России. Сюда приезжали специально, чтобы посмотреть на росписи, которые были знамениты благодаря выставкам, организованным Праховым. Здесь жили знаменитые художники, их навещали друзья. В Киеве проходили художественные выставки. Местные художники, участвуя в работах, приобретали опыт и совершенствовали мастерство. И всё это благодаря Прахову.