Основной источник, которому восходит текст «Елеазара» и с которым спорит Андреев, «Преступление и наказание» Достоевского. В 4 главе 4 части романа Соня и Раскольников читают легенду о воскрешении Лазаря. Достоевский делает это чтение - нравственно-философской кульминацией романа, в дальнейшем душа Раскольникова, как и Лазарь, «воскреснет», он обретет утраченную связь с окружающими людьми, станет жить в гармонии с собой. Андреев, говоря словами Волошина «ответил на вызов» только не Дьеркса, а Достоевского, его Елеазар не знает чуда духовного воскрешения.
3.3 «Бен – Товит»
В 1905 году Андреев пишет рассказ «Бен-Товит», сюжетная канва которого строится вокруг эпизода, также взятого из Библии. Но план изображения этого события писатель дает в иной форме, нежели Евангелия. И хотя вопросы и проблемы, поставленные Вечной книгой Андреев, поднимает в своем произведении с новой остротой, читателя он подводит к ним с несколько иной стороны. Мировое по своему трагизму событие описывается не со слов евангелистов, а через восприятие его простым иерусалимским обывателем – торговцем Бен-Товитом, представителем той самой толпы, так яростно требовавшей распятия Христа. Необычно раскрывается в рассказе и одна из вечных библейских тем – борьба добра со злом. Философско-религиозные категории в этом произведении меняются местами: добро, лишенное света кажется злом, а зло, расцвеченное мнимыми добродетелями, выдает себя за добро. В связи с перестановкой философских понятий наблюдается и смещение событийного центра в традиционном библейском сюжете. Так, путь Христа в рассказе – событие второстепенное. Главным же является зубная боль, мучившая «иерусалимского торговца Бен-Товита» в «тот страшный день, когда свершилась мировая несправедливость и на Голгофе, среди разбойников, был распят Иисус Христос». Сам Спаситель в восприятии Бен-Товита, его жены и толпы, провожавшей его на казнь, такой же разбойник. А Бен-Товит, совершенно равнодушный к происходящему, в чьем сердце не нашлось ни капли сострадания и милосердия к казнимым, поглощен только собственной персоной и выгодным обменом осла.
В заглавие вынесено имя главного героя, и мы ожидаем, что далее в самом рассказе будет дан внешний и психологический портрет Бен-Товита. Но ожидания наши не оправдываются. Во всем произведении мы не найдем описания внешности этого персонажа. Мы узнаем о нем лишь то, что этот Бен-Товит «был добрый и хороший человек, не любивший несправедливости» (цит. По Андреев Л.Н. Собрание сочинений:В 6 т. Т.1. – М.,1990), осыпавший свою жену незаслуженными упреками «не от злого сердца». Глядя с крыши своего дома на толпу, издевавшуюся над Иисусом, «добрый» торговец не испытывает ни капли жалости, и вздрагивает не от ужаса и отвращения к озверевшей, потерявшей человеческий облик толпе, а от зубной боли: «У-у-у», - застонал он и отошел от парапета, брезгливо равнодушный и злой».
На первый взгляд, кажется, будто зубная боль – собственное горе, полностью поглотившее сознание и чувства главного героя. «…весь рот и голова полны были ужасным ощущением боли, как будто Бен-Товита заставили жевать тысячу раскаленных докрасна острых гвоздей». А мировая несправедливость, совершающаяся на его глазах, кроме равнодушия и злости не вызывает никаких чувств.
С другой стороны, может быть, зубная боль – это внутренний, не осознанный самим героем протест против всемирового зла – распятия на земле Иисуса Христа. В каждом человеке есть бездна добра и зла. Возможно, именно эта добрая природная натура Бен-Товита не дает ему покоя, заставляет испытывать физическую боль, с которой неразделимо смешена духовная. «… но перед самым рассветом что-то начало тревожить его, как будто кто-то звал его по какому-то очень важному делу, и когда Бен-Товит сердито проснулся – у него болели зубы, болели открыто и злобно, всею полнотой острой сверлящей боли». Это призывала его внутренняя добрая и светлая натура, она предчувствовала надвигающееся чудовищное человеческое злодеяние.
Как известно, 1905 год – это время революционных изменений в России. Революция – это, в первую очередь, безжалостность, жестокость, ужас, которые люди сами творят друг с другом. Может быть, созерцание этого страшного времени вызывает у Андреева разочарование в людях, он перестает верить в их способность любить ближнего, сострадать, помогать. Но в то же время в нем живет надежда, что это заблуждение, что в каждом человеке где-то очень глубоко в душе еще осталось что-то светлое, доброе и чистое, просто обстоятельства заглушили его, поэтому лишь физическая боль заставляет человека понять, что в его душе дисгармония. И нам, вместе с автором, остается только верить, что человек задумается о причинах своего дискомфортного внутреннего и физического состояния и попытается что-то изменить.
Но человеку легче и проще жить, не задумываясь о других, не переживая и сопереживая окружающим, а заботясь только о себе, «…как бы был он счастлив, если бы не эти зубы». Для Бен-Товита распятие Бога-человека - это зрелище, которое может отвлечь и развлечь. «Посмотри, вон ведут разбойников. Быть может, это развлечет тебя» - говорит Бен-Товиту супруга. «В словах жены звучало смутное обещание, что зубы могут пройти, и нехотя он подошел к парапету». Именно как зрелище описывает его и Андреев, но зрелище ужасное, от которого все внутри содрогается. «По узенькой улице, поднимавшейся в гору, беспорядочно двигалась огромная толпа, окутанная пылью и несмолкающим криком. По середине ее, сгибаясь под тяжестью крестов, двигались преступники, и над ними вились, как черные змеи, бичи римских солдат. Один, - тот, что с длинными светлыми волосами, в разорванном и окровавленном хитоне, - споткнулся на брошенный под ноги камень и упал. Крики сделались громче, и толпа подобно разноцветной морской волне, сомкнулась над упавшим». И не только у читателя чтение этого эпизода вызывает ужас и слезы, но и внутренняя добрая и светлая натура главного героя не может проигнорировать это. «Бен-Товит внезапно вздрогнул от боли, - в зуб точно вонзил кто-то раскаленную иглу». Неслучайно автор сравнивает озверевшую толпу с природной стихией – «разноцветной морской волной» - она так же бездумно, бесчувственно, спонтанно, по инерции совершает свои поступки. И в этом отношении главный герой похож на нее, он часть толпы. Бен-Товит и сам с радостью присоединился бы к толпе, если бы не болели зубы. Он с завистью смотрит на «широко открывшиеся рты с крепкими неболеющими зубами» и представляет, «как бы закричал он сам, если бы был здоров». И «добрая» жена Бен-Товита, так любящая «говорить приятное», с удовольствием бросает камешек в то место, где медленно двигался поднятый бичами Иисус».
Распятие сына человеческого не только для семьи Бен-Товита является зрелищем и развлечением. Казалось бы дети, чистые, невинные, безгрешные, должны сострадать не только Иисусу, но и каждому обреченному на смерть, но они «прибегали и что-то рассказывали торопливыми голосами об Иисусе Назорее. Бен-Товит останавливался, минуту слушал их, сморщив лицо, но потом сердито топал ногой и прогонял: он был добрый человек и любил детей, но теперь он сердился, что они пристают к нему с такими пустяками».
Но все же Л.Н. Андреев в своем рассказе воплотил надежду в доброту и сострадание людей: «… у подножья среднего креста смутно белели какие-то коленепреклонные фигуры».
В рассказе «Бен-Товит» на первый взгляд, время и пространство ограниченно: время исчерпывается одними сутками, пространство – квартирой главного героя, Замкнутость времени и пространство подчеркивает замкнутость, зацикленность людей на своем горе и неумение их чувствовать боль других, сострадать окружающим. Но в это страшное настоящее время врывается вечное время, которое проявляется в столкновении света и тьмы. Оно встречается во всех евангельских рассказах Л.Н. Андреева. В «Иуде Искариот» свет и чистота – внутреннее пространство Иисуса, а мрак и холод – внутреннее пространство Иуды. В «Елеазаре» солнце подобно главному герою, убийца всего живого, а тьма, ужас и пустота – то, что вносит в эту жизнь воскресший. В «Бен-Товите» солнце – так же как и все окружающее, свидетель страшной трагедии. Но в отличие от равнодушных и жестоких людей оно не желает этой казни, для него это самое страшное зло, творящееся в мире. «Так, покачиваясь и стеная от боли, он встретил первые лучи того солнца, которому суждено было видеть Голгофу с тремя крестами и померкнуть от ужаса и горя». Как и в «Иуде Искариот» солнце в «Бен-Товите» - символ света, который несет Иисус людям. Убив сына человеческого, они лишают себя этого света и погружаются во тьму «… а из глубоких ущелий, с далеких обоженных равнин поднималась черная ночь. Как будто хотела она скрыть от взоров неба великое злодеяние земли».
Как и в других рассмотренных нами произведениях, красный цвет – цвет страдания и боли имеет место и в этом рассказе. «Солнце, осужденное светить миру в этот страшный день, закатилось уже за отдаленные холмы, и на западе горела как кровавый след, багрово-красная полоса». И опять Л.Н. Андреев использует прием усиления, чтобы заострить внимание читателя на том, что все в мире стенает и мучается от боли и горя, мир как надорванная струна, готовая в любой момент порваться и перестать существовать без Бога.
И пространство расширяет свои границы. Вместе с другом Самуилом и своей женой Сарой Бен-Товит отправляется «на Голгофу посмотреть на распятых». Мы вновь надеемся, что, взобравшись на гору, с которой Иисусу суждено было вознестись в небеса к своему отцу Богу, люди «воскреснут», поверят в бога, и эта вера даст силу доброму, природному началу взять верх над жестоким и злым. Наконец-то люди поймут, какое ужасное злодеяние они совершили и искренне раскаются. Но наши надежды не оправдываются. «Мельком взглянув на распятых, Бен-Товит взял Самуила под руку и осторожно повернул его к дому. Он чувствовал себя особенно красноречивым, и ему хотелось досказать о зубной боли». Возвышенному, светлому началу не место в этом низменном, тесном мире.