Художественное время– явление самой художественной ткани литературного произведения, подчиняющее своим художественным задачам и грамматическое время, и философское его понимание писателем.
Произведение искусства слова развертывается во времени. Время нужно для его восприятия и для его написания. Вот почему художник-творец учитывает это «естественное», фактическое время произведения. Но время и изображается. Автор может изобразить короткий или длинный промежуток времени, может заставить время протекать медленно или быстро, может изобразить его протекающим непрерывно или прерывисто, последовательно или непоследовательно (с возвращением назад, с «забеганием» вперед и т. д.). Он может изобразить время произведения в тесной связи с историческим временем или в отрыве от него – замкнутым в себе; может изображать прошлое, настоящее и будущее в различных сочетаниях.
Художественное время в отличие от времени объективного данного использует многообразие субъективного восприятия времени. Ощущение времени у человека, как известно, крайне субъективно. Оно может «тянуться» и может «бежать». Мгновение может «остановиться», а длительный период «промелькнуть». Художественное произведение делает это субъективное восприятие времени одной из форм изображения действительности.
Время в художественной литературе воспринимается благодаря связи событий – причинно-следственной или психологической, ассоциативной. Время в художественном произведении – это не только и не столько календарные отчеты, сколько соотнесенность событий. В литературе есть свой «принцип относительности». События в сюжете предшествуют друг другу и следуют друг за другом, выстраиваются в сложный ряд, и благодаря этому читатель способен замечать время в художественном произведении, даже если о времени в нем ничего специально не говориться. Где нет событий, нет времени: в описаниях статических явлений, например, в пейзаже или портрете, характеристике действующего лица, в философских размышлениях автора.
В тесном соприкосновении с проблемой изображения времени находится и проблема изображения вневременного и вечного. Эта последняя проблема оказывается в литературе частью проблемы изображения времени вообще. Вневременное присутствует в любом.
Художественное время и пространство можно разделить на абстрактное и конкретное. Особенно важно это разделение для художественного пространства. Абстрактным будем называть такое пространство, которое обладает высокой степенью условности и которое в пределе можно воспринимать как пространство «всеобщее», с координатами «везде» или «нигде». Напротив, пространство конкретное не просто «привязывает» изображенный мир к тем или иным топографическим реалиям, но активно влияет на всю структуру произведения.
В XX в. ясно обозначилась еще одна тенденция: своеобразное сочетание в пределах художественного произведения конкретного и абстрактного пространства, их взаимное «перетекание» и взаимодействие. При этом конкретному месту действия придается символический смысл и высокая степень обобщения. Конкретное пространство становится универсальной моделью бытия1
Художественное время тесно связано с жанром произведения, с художественным методом, литературными представлениями, с литературными направлениями. Поэтому формы художественного времени меняются, они многообразны.2
Временные и пространственные представления, запечатлеваемые в литературе, составляют некое единство, которое вслед за М.М. Бахтиным принято называть хронотопом ( от др.-гр. chronos- время и topos – место, пространство).
Хронотоп определяет художественное единство литературного произведения в его отношении к реальной действительности, он включает в себя ценностный момент. Хронотопы являются организационными центрами основных сюжетных событий, в них завязываются и развязываются сюжетные узлы. Время приобретает в хронотопе чувственно-наглядный характер; сюжетные события в нем конкретизуются, обрастают плотью, наполняются кровью1.
Время и пространство запечатлеваются в литературных произведениях двояко. Во-первых, в виде мотивов и лейтмотивов (преимущественно в лирике), которые нередко приобретают символический характер и обозначают ту или иную картину мира, во-вторых, они составляют основу сюжетов.2
Таким образом, можно сделать следующий вывод. Так как для внимательного читателя первым шагом к интерпретации произведения становится заглавие, мы в первую очередь при анализе евангельских рассказов Л.Н. Андреева обратим внимание на заглавие его произведений. Первое слово текста всегда насыщено новыми смыслами, которые раскрываются по мере его постижения, поэтому наша задача заключается в том, что раскрыть все возможные значения заглавия. Субъектом изображаемого действия, стимулом развертывания событий, составляющих сюжет, является персонаж, поэтому вторым шагом при анализе рассказов будет исследование главного героя. Персонажи характеризуются с помощью совершаемых ими поступков, форм поведения и общения (ибо значимо не только то, что совершает человек, но и то, как он при этом себя ведет), черт наружности и близкого окружения, мыслей, чувств, намерений. В связи с этим мы проанализируем портрет героя, его речь, мысли и желания, форму поведения персонажа. Большое значение для раскрытия психологического состояния героя, а также выражения авторского отношения к нему и происходящим событиям имеет художественная деталь (мельчайшая изобразительная или выразительная художественная подробность: элемент пейзажа или портрета, отдельная вещь, поступок, психологическое движение и т. д.).
Художественное пространство – это континуум, в котором реализуются персонажи и совершаются действия. Пространство находится в тесном единстве с художественным временем, поэтому наша задача – рассмотреть пространственно-временную организацию текста. Художественное время – явление самой художественной ткани литературного произведения, подчиняющее своим художественным задачам и грамматическое время, и философское его понимание писателем.
Для Андреева как художника-экспрессиониста самым главным является выражение свой точки зрения на происходящие события, воплощение в рассказах свое мировосприятие, поэтому все поэтические приемы, которые он использует в своих произведениях, «работают» на раскрытие авторской позиции. Следовательно, наша задача - отразить в дипломной работе авторскую концепцию, реализованную в евангельских рассказах Леонида Николаевича.
Глава 3. Художественные особенности евангельских рассказов Л.Н. Андреева
«Для искусства нет ничего более благодарного и ответственного, чем евангельские темы….
Только имея под собой твердую основу во всенародном мифе, художник может достичь передачи тончайших оттенков своего чувства и своей мысли».
М. Волошин.
Интерес к Библии не ослабевает у ученых, философов и писателей на протяжении веков. Необходимость обращения к Библии, ее огромное воспитательное значение подчеркивал Л.Н. Толстой: «Заменить эту книгу невозможно». К Библии в своем творчестве обращались Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Гоголь, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Булгаков, Ахматова, Пастернак и многие другие.
Конец XIX – начало XX века – в это время в духовной жизни общества происходят разительные перемены. Переосмысление роли поэта приводит к появлению множества новых направлений, которые неразрывно связаны с изучением человеческой психологии. Одновременно с быстрым развитием литературы происходит взлет русской философии, появляются такие мыслители как П. Флоренский. Синтез этих двух направлений олицетворяет Л.Н. Андреев. Используя малый жанр, писатель превращает каждое свое произведение в очень концентрированную смесь философских размышлений и описаний восприятия мира разными людьми. Таков цикл рассказов, написанных на библейские сюжеты.
3.1 «Иуда Искариот»
В 1907 году Л.Н. Андреев пишет рассказ «Иуда Искариот». Известно, что перед тем как писать эту повесть, он читал не Библию, а просил прислать ему книгу Э. Ренана «Жизнь Иисуса». Э. Ренан считал, что текст Библии «идеализирован», поэтому надо критически подходить к евангельским историям, чтобы лучше понять картину реальных событий.
Несмотря на то, что Леонид Николаевич сам охарактеризовал свое произведение как «нечто из психологии, этики и практики предательства»1, это не исчерпывает его содержание. Ни один человек, каким бы подлым он ни был, не может хладнокровно послать другого насмерть. Такой поступок должен быть оправдан некой благородной идеей. Существует мнение, в соответствии с которым самопожертвование Иисуса Христа в искуплении грехов человечества было предопределено, поэтому кто-то должен был сыграть роковую роль предателя. Иуда сознательно совершает предательство по прямому повелению Иисуса, жертвует своим именем и званием ученика, обрекая себя навсегда остаться в истории как предатель. Такой взгляд на события, происходящие 2000 лет назад, мы встречаем в Евангелие от Иуды.2
Кто же такой Иуда? Предатель или верный ученик Иисуса Христа? Ответ на этот вопрос Л.Н. Андреев пытается дать в своем произведении «Иуда Искариот».
Как мы знаем, заглавие одна из «сильных позиций» текста. Поэтому не случайно автор называет свой рассказ именем главного героя. Этимология прозвища Иуда Искариот неясна. Иуда означает «Бог да будет восславлен». Уже имя предателя подтверждает его высокую миссию. А по поводу значения и происхождения фамилии существует несколько точек зрения. Искариот – человек из Кериота, где Кериот – обозначение населенного пункта. Высокопреосвяшеннейший Амвросий Архиепископ Готфский считает, что «никакой Иуда не Искариот, а сикарий, то есть он – боевик, возможно, товарищ по орудию Христа». Иные полагают, что прозвище Искариот характеризует Иуду как лживого человека (от лат. sikarius – человек с кинжалом). Иуда отождествляется с убийцей, с тем, кто вонзает нож в спину противника. А может быть, он просто мятежник.1