· «Если он погубил имущество, то все, что он погубил, он должен возместить и, так как дом, который он построил, он не сделал прочно и тот рухнул, он должен также отстроить дом из собственных средств».
Характерной чертой данной революции явилась секуляризация, т.е. обособление управленческих функций как нерелигиозных. Отсюда ее условное название – светско-административная.
Правитель стремился создать такую систему, которая бы примиряла интересы представителей различных социальных групп: авилумов, мушкенумов и вардумов. Для этого на специально выделяемые в общинах (алу) земли он направлял своих людей – мушкенумов. Они присягали царю и служили ему в обмен на государственное обеспечение. В отличие от сословия авилумов[9] земледельцев-мушкенумов могли перебрасывать с участка на участок. Их достоинство и социальный статус оценивались ниже, но хозяйство мушкенумов охранялось строже, аналогично имуществу дворца или храма, поскольку считалось частью государственного имущества. Кроме того, мушкенум при разводе платил
в 2 раза меньше авилума, а его рабы (вардумы) получали некоторые привилегии наряду
с рабами самого царя.
Третья управленческая революция (VI–IV гг. до н.э.). История многих государств и народов есть драматическая череда взлетов и падений. Вавилон в числе таковых. Минуло целое тысячелетие, прежде чем легендарный царь Навуходоносор II сумел, хоть и на короткий срок, возродить былую славу и величие города, пережившего кровопролитные войны, разрушения и затопления. В его правление (605–562 до н.э.) Вавилон стал одним из самых богатых, процветающих и уникальных в культурном плане центров региона.
Прямые улицы протяженностью 5 км, делившие город на кварталы, великолепные храмы и дворцы с «висячими садами» (знаменитый зиккурат Этеменанки), 6–7-метровые оборонительные стены, восхитительные залы и ворота богини Иштар, облицованные изразцами, – это и многое другое увековечило имя царя-строителя. (По этой причине в некоторых источниках эта управленческая революция получила название производственно-духовной.)
О том, сколь значимым для своего времени был этот град, можно судить по высказываниям греческого историка Геродота, который спустя 130 лет воспел Навуходоносора II как наиболее славного и могущественного человека Междуречья.
Незримую эстафету у вавилонян приняли античные греки, которые создали особую культуру, в том числе и управленческую. Аристократия, демократия, олигархия, тирания… Выдающиеся мыслители человечества задолго до появления слова «менеджмент» задумывались о наилучшем государственном строе и взаимоотношениях различных социальных классов. Пифагор, Зенон, Протагор, Анаксагор, Сократ, Платон, Аристотель не только размышляли, но и вдохновляли правителей – от Перикла до Филиппа IIи Александра Македонского – на масштабные проекты в различных областях.
В произведениях философов Древней Греции мы находим гениальные идеи и догадки, реализованные лишь в Новое время. Одна из таких проблем – равноправие полов.
Прислушаемся к голосу великого Платона (427–327 до н.э.): «По своей природе женщина… и мужчина могут принимать участие во всех делах»[10]. Он указывал на аномальность разделения государственных должностей по гендерному[11] признаку и распространял принцип равноправия на все сферы деятельности (врачевание, гимнастику, музыку, философию), включаяратный труд. «Пусть жены стражей … принимают участие в войне и прочейзащите государства и не отвлекаются ничем другим. Это возможно и полезно»[12]. Входящие в одно сообщество мужчины и женщины должны «вместе упражнять добродетели, присущие либо одному, либо другому полу»[13].
Живи Платон сегодня, он бы наверняка порадовался равноправному положению женщин в государствах «Большой семерки», Скандинавии, Австралии, Новой Зеландии и весьма огорчился, узнав о ситуации в России. Такого гипертрофированного соотношения численности женщин и мужчин (53 и 47% соответственно) нет ни в одном государстве мира. Но еще большей загадкой страны, где женщин на восемь миллионов больше, чем мужчин, является крайне низкая степень феминизации парламента и правительства. Даже в Государственной думе РФ женщин не более 10%, а женщины-сенаторы и женщины-министры – редкое исключение[14]. (Для сравнения один факт: в Норвегии женщин-парламентариев и министров – 40%.) Когда же россиянка станет президентом как в Аргентине[15], Латвии, Либерии (!), Финляндии, на Филиппинах или премьер-министром (канцлером, госсекретарем) как
в Ирландии, Новой Зеландии, ФРГ и США?
Четвертая управленческая революция (1640–1870 гг.).Три с половиной века, в течение которых в Западной Европе формировались и упрочивались основы капитализма, вошли в историю как Новое время. Промышленная революция вызвала рождение новых общественных классов – буржуазии и наемных рабочих, пролетариата.
По мере того как индустриальный прогресс расширял границы мануфактурного и фабричного производств, вызревала и качественно иная форма частной собственности, именуемая акционерным капиталом. Прежних руководителей-собственников сменяли совладельцы предприятий и наемные управляющие, рекрутированные из широких слоев населения, а не только из привилегированных социальных групп.
Индивидуальные и коллективные собственники не могли объять необъятное и потому, как правило, занимались общим администрированием, формулируя стратегические цели и задачи. Что касается профессиональных управляющих, их нанимали для непосредственной организации и контроля производства.
К середине XIX в. управление оформилось как самостоятельный вид профессиональной деятельности. На повестку дня была поставлена задача четкой дифференциации и координации управленческих функций: планирования, снабжения, производства, сбыта.
Пятая управленческая революция (первая половина XX столетия). Дальнейшее развитие капиталистических отношений способствовало появлению новой социальной группы, которая затем трансформировалась в класс менеджеров. Роль собственника постепенно отодвигалась на второй план. Главными действующими лицами рыночной экономики становились менеджеры крупнейших национальных и транснациональных корпораций, а также государственные чиновники, бюрократия.
Один из наиболее крупных социологов конца XIX – начала XX вв., теоретик бюрократии Макс Вебер писал: «Успех вождя полностью зависит от функционирования подвластного ему человеческого аппарата. Ему он должен обещать необходимое (внутреннее и внешнее) вознаграждение – мзду небесную или земную – иначе «аппарат» не работает. То, чего он фактически достигает в таких условиях, находится поэтому вовсе не в его руках, но предначертано ему … мотивами действия его свиты»[16].
Тем же духом времени пронизана книга «Менеджерская революция», опубликованная в Нью-Йорке в 1941 г. Ее автор Джеймс Бернхем (Bernham) указывал на изменившийся характер собственности, подчеркивая, что отныне это не просто капитал или овеществленный труд, но главным образом контроль. Тот, кто контролирует бизнес, по существу, владеет им. Таков общий смысл его рассуждений, и с этим трудно спорить.
Столь же категорично по обсуждаемым проблемам высказывался в 1950-е гг. известный американский ученый Даниел Белл (Болотский, род. 1919). Он ввел термин «молчаливая революция» и за полвека до Роберта Киосаки назвал частную собственность в США фикцией[17].
В 1950–1960-е гг. за рубежом издавалась обширная научная литература по управлению. В трудах талантливых ученых, среди которых выделим имена Питирима Сорокина, Толкотта Парсонса, Джона Гэлбрейта, РеймонаАрона, Ральфа Дарендорфа[18], был глубоко и всесторонне исследован феномен менеджерского бума, а также раскрыты основные тенденции и перспективы развития менеджмента в крупных корпорациях.
Шестая управленческая революция: гипотеза или реальность? Ответить на этот вопрос однозначно весьма сложно, но и оставить его без ответа в рамках учебной лекции было бы неверно. Для решения этой дилеммы и хотя бы частичного приближения к истине целесообразно обратить внимание на мнения авторитетных специалистов.
Американский экономист, литератор и дипломат Дж. Гэлбрейт[19], его соотечественник Д. Белл, автор термина и теории постиндустриального общества[20], как и многие другие сторонники идеи конвергенции (слияния) социализма и капитализма, считали, что вооруженный современной техникой профессиональный менеджмент и топ-менеджеры являются непобедимой силой, с которой не могут сравниться ни акционеры, ни правительство.
Иной позиции придерживался легендарный Питер Друкер (1909–2005). В конце XX века этот гуру менеджмента, как называли его современники, был исполнен оптимизма и возлагал большие надежды на так называемый третий сектор. По его мнению, быстрый рост самодеятельных организаций, объединявших на добровольных началах миллионы рядовых граждан, сопровождался резким усилением их влияния в обществе. Являясь альтернативой бизнесу, в недрах которого зародился менеджмент, и правительственной бюрократии, эта третья сила, – полагал автор, – способна воспрепятствовать огосударствлению жизни общества и превращению социума в бездушный механизм, слепо исполняющий указания «верхов».
Весьма схожую позицию занимает американец Филипп Котлер. Знаток современного менеджмента и маркетинга, автор целого ряда превосходных учебников, он сделал вывод о том, что «главной задачей современной организации является установление нужд, потребностей и интересов целевыхрынков», удовлетворение их более эффективными и продуктивными (по сравнению с конкурентами) способами с одновременным сохранением и укреплением благополучия потребителя и общества в целом. Такой подход был назван социально-этичным маркетингом[21].