Угловая Беклемишевская, или Свиблова, башня нерушимо стоит с 1487 года, и даже надстроенная над нею вышка не внесла улыбки в ее грозный чисто крепостной облик итальянского средневековья. Никаких украшений, хотя бы самых скромных; только темнеющие впадины окон-амбразур и кольцо навесных бойниц-машикулей - в самом верху. Вершина башни, ее черепичная крыша шатром, была срезана снарядом во время московской бомбардировки 1917 года [23] и теперь восстановлена: это единственный урон, какой понесла башня за четыреста пятьдесят лет своей жизни.
Несмотря на то что сама река служила надежной защитой подступов к южному участку кремлевской стены, здесь некогда существовала вторая, шедшая от Беклемишевской башни до Водовзводной, более низкая крепостная стена, у которой переправившийся через реку враг встречал новый отпор. От этой стены давно нет и следов: на гравюрах Петровской эпохи она наполовину разрушена уже, а на рисунках конца XVIII века ее нет вовсе.
Восточная кремлевская стена на три сажени выше южной. Там, с юга, хорошей защитой служила река, а здесь, с посада, не было никаких естественных преград, и Кремль оберегало тройное кольцо стен со рвом и подъемными мостами.
Первая башня восточной кремлевской стены - Константиновская [24] - построена Соларио в 1490 году. Прежде эта башня имела проездные ворота, и по тому, как глубоко ушла теперь в землю арка этих ворот, можно судить, как крут был некогда спуск с Красной площади к Москве-реке. Об этой крутизне говорит, впрочем, и тот прыжок вверх, который делает кремлевская стена за Константиновскою башней. В XVII веке к башне были пристроены выступавшие на площадь две стрельницы, в одной из которых помещался застенок, а в толще стены - по направлению к Спасской башне - и сейчас еще (существует узкий коридор с окнами-бойницами.
По дороге от Константановской к следующей башне стена поднимается лестницей вверх и подходит к Набатной башне, колокол которой сначала был лишен языка за призыв москвичей к бунту во время чумы 1771 года, а в 1803 году, при починке башни, и вовсе был снят и передан в Оружейную палату.
За Набатною башней стена снова «прыгает» вверх и на «ласточкиных хвостах» ее зубцов, близ Спасских ворот, грациозно возвышается небольшая Царская башенка из четырех пузатых колонн, покрытых шатровою крышей, построенная в 1680 году для набатного колокола Спасского набата. Так история разрушает легенду, будто Грозный «любил» смотреть из этой башенки на казни, совершавшиеся на Лобном месте. Почти рядом с этою игрушечною башенкой, кажущейся выточенной из дерева, самая высокая и самая интересная из кремлевских башен - Спасская, главный, парадный вход в Кремль.
Спасские (тогда Фроловские) ворота построил в 1491 году миланец Соларио, а в 1586 году в деревянной башне ворот были помещены часы. Позднейшие перестройки так изменили, однако, весь облик башни, что теперь трудно ясно представить себе ее первоначальный вид. В 1624-1625 годах «аглицкой земли часовой мастер» Христофор Головей (Голлидей?) поставил новые часы в выстроенном им над башней замысловатом верхе, который сгорел во время пожара 1626 года и к 1628 году был Головеем же восстановлен, но в 1654 году башня снова сгорела и снова была восстановлена. Неоднократно производились починки и позже, кое-что из былого «головеевского» ансамбля неизбежно утратилось, но общий дух архитектуры все же сохранился.
Христофер Головей обработал верхние этажи ворот в том своеобразном стиле, сочетающем формы готики и Возрождения, в который влюбились позднее русские архитекторы, мечтавшие, как Казаков, о создании стиля «русской готики». Но ни одному из них не удалось достигнуть того своеобразия, какое создал «аглицкой земли часовой мастер». Общий облик ворот кажется поначалу совершенно нерусским, но если пройти на угол Варварки и стать лицом к Кремлю так, чтобы верх Спасской башни выглядывал из-за крыльца архирусского собора Василия Блаженного, становится несомненным «русизм» башни, кажущейся отсюда какою-то второю колокольней Василия Блаженного.
Еще теснее должны были сливаться Спасские ворота с окружающею архитектурною средой в XVII веке, когда «указный круг» (циферблат) часов со славянскими на нем буквами-цифрами и звездным небом в центре вращался под неподвижным изображением солнца с лучами, один из которых заменял современную стрелку, показывая час. В нишах башни стояли иссеченные из камня статуи, которые, по указу благочестивого царя, были одеты в разноцветные кафтаны-однорядки из английского сукна; на месте двух современных часовен у башни были две бойницы по бокам подъемного моста. От ворот к Василию Блаженному тянулся через ров широкий каменный мост с лавочками, в которых шла в XVII веке бойкая торговля произведениями печати, а рядом стояло каменное здание первой на Руси библиотеки. От всего этого не осталось и следов к нашим дням.
Часы Спасской башни имеют свою длинную историю. Это были первые по значению часы в Москве, и их мастер носил в XVIII веке почетный титул «часового мастера Спасских часов». Спасские часовщики еще в XVII веке были очень горды своим званием и так превозносились над часовщиками других кремлевских ворот (Троицких и Тайницких), что возникали даже судебные дела. Уход за старыми Спасскими часами требовал большой опытности, и ведовавшая ими в 1688 году вдова умершего часовщика Улита Данилова обвинялась, например, в том, что держит часы «не уставно, по многим временам часы мешаютца», бывает и так, что «один час продлится против двух часов» и наоборот - «бывает в одном часе два часа поскорит». Как курьез можно отметить, что чинившие в XVIII веке Спасские часы немецкие мастера, из озорства, заставили куранты разыгрывать над Москвою архинемецкую мелодию: «Ах, мой милый Августин».
По Красной площади, от Спасских до Никольских ворот, зубчатая линия кремлевской стены тянется на одной высоте, без обычных «прыжков» вверх или вниз. На середине ее пробега от одних ворот до других высится Сенатская башня, типичная для других кремлевских башен, не имеющих ворот.
Если в Спасских воротах можно еще хоть с трудом угадывать их прежний итальянский вид, то от Никольских ворот 1491 года не осталось ничего. После взрыва 1812 года башня была выстроена в готическом стиле, нимало, впрочем, не похожем на своеобразную готику Спасских ворот. При этой перестройке исчезли бойницы башни и другие признаки ее военного назначения, и она приобрела облик немецкой кирки. Никольские ворота прежде были грубо заштукатурены и перекрашены, но теперь новая штукатурка отбита и выступила прежняя, розовая окраска стен башни, придающая ей оригинальное, но отнюдь не военное впечатление.
За Никольскими воротами идет угловая башня - Собакина [25]. Напоминая по общему своему строению другую угловую башню того же прясла стены - Беклемишевскую, она отличается от нее еще более суровым крепостным видом. По массивности ее шестнадцатигранных стен, прорезанных маленькими окошечками бойниц, и прекрасно сохранившемуся второму этажу, такому же массивному и грозному, она могла бы играть роль центральной башни (донжона) в любом из европейских средневековых замков. Башня эта глубоко сидит в земле, и в нижнем ее этаже есть резервуар для воды, беспрерывно бившей из мощного подземного ключа, над которым высится эта охраняющая его твердыня. Как пользовались раньше этим родником и куда уходила из него беспрерывно прибывающая вода, которую в 1894 году не могли откачать целые сутки,- неизвестно; теперь же вода эта, кажется, исчезла. Под башней был подземный ход, который исследовал частично в первой половине XVIII века пономарь Конон Осипов, бесплодно искавший в недрах Кремля таинственную библиотеку Грозного. Ход этот, по-видимому, еще существует и теперь, заваленный землею; по крайней мере, в 1894 году его пытались расчистить, но дело стало из-за отсутствия средств [26].
Сравнивая Беклемишевскую и Собакину башни с третьей угловой башней - Водовзводной, нельзя не заметить, насколько отличается от них последняя, утратившая всю свою грозность. Возможно, конечно, что она и истарь не была во всем похожею на твердыни Беклемишевской и Собакиной башен, но трудно допустить, чтобы строители крепости могли создать на таком важном пункте, как оборона подступов к Кремлю с татарской стороны [27], ту грациозную, чисто декоративную башню, какую видим теперь.
От Собакиной башни кремлевская стена делает поворот и идет по берегу незримой Неглинки. Первая башня на этом участке стены - Арсенальная - стоит предположительно на том месте, где высились угловые башни кремлей Калиты и Донского; древняя кремлевская стена шла отсюда к Москве-реке, к следующей угловой башне, стоявшей, по-видимому, между Второю Безымянною и Петровскою башнями южного прясла стены.
За Арсенальною башней, через две сотни сажен, башня Троицких ворот, служащих теперь входом в Кремль для пешеходов. Спасские ворота были главным, так сказать, «торжественным» входом в Кремль, а Троицкие занимали второе место. Из этих ворот нередко выходили патриархи навстречу царям и иконам, из этих же ворот выносили из Кремля покойников.
Говоря вообще. Троицкие ворота являются повторением Спасских, при меньшей высоте и менее богатом архитектурном убранстве. Ворота эти перестраивались много раз и в конце шестидесятых годов были перестроены заново с обращением отводной стрельницы в помещение для архива министерства двора. От этих перестроек башня приобрела несколько неуклюжий вид, особенно если смотреть на нее сбоку: верх башни кажется не соответствующим ее чересчур грузному низу. Особенностью Троицких ворот является длинный каменный мост через Неглинную речку (Александровский сад теперь) и так называемое предмостное укрепление - изящная белая башня Кутафья, сменившая более солидную боевую башню, какую можно видеть на планах Москвы начала XVII века на месте современной, чисто декоративной Кутафьи [28].
От Троицких до Боровицких ворот на стене две глухие непроезжие башни обычного для Московского Кремля типа: Комендантская и Оружейная (Конюшенная), стройный верх которой очень близок ко Второй Безымянной башне. Около Оружейной башни Александровский сад образует высокий холм, придающий живописность виду на стены Кремля в этом месте, особенно зимою.