Как и большинство подмосковных помещиков, И.Д. Трубецкой попросил помощи от властей, мотивируя это тем, что "оная вотчина неприятелем совершенно разграблена". Но именно ему - редкий случай - в поддержке было отказано. Поводом для отказа оказалось значительное состояние князя, имевшего помимо Знаменского имения в Воронежской, Калужской, Курской, Орловской и Тульской губерниях, а также на Украине. "По рассмотрении замечается, что его сиятельство из избыточного своего состояния не избыт-чая [не обеднев. - М.К.] может привести подмосковных крестьян в первобытное [прежнее. - М.К.] состояние и прокормить до нового урожая хлеба", - отметил Московский уездный предводитель дворянства А.А. Арсеньев, принявший решение не помогать И.Д. Трубецкому.
Очевидно, княжеская усадьба не слишком пострадала в 1812 г. Во всяком случае, И.Д. Трубецкой, перечисляя ущерб, нанесенный Знаменскому, ни разу не говорит о гибели принадлежавших непосредственно ему построек. Во всяком случае, достаточно скоро Трубецкие вернулись в усадьбу, возобновив прежние забавы и праздники. Церковь, в которой побывали французы, в 1813 г. была заново освящена.
Описание любопытного образа жизни в Знаменском, какой она могла быть в эпоху Трубецких, принадлежит искусствоведу А. Н. Гречу: "Когда же устраивались в Знаменском нарядные охоты, происходил съезд гостей из ближних и дальних имений, внутри украшался зал плошками и фонариками, под звуки крепостного оркестра происходили танцы или ставились шарады и живые картины. Гости задерживались здесь на недели и месяцы - прогулки, чтения, игры сменялись здесь под гостеприимной кровлей, оставив след в любопытной книжечке "Les amisements de Znamensk'oe" ["Забавы Знаменского". - М.К.] где текст, по-видимому, принадлежит [Н.М.] Карамзину, в то время проживавшему с малолетними детьми князя [А.И.] Вяземского в соседнем Остафьеве".
Стиль Знаменского понят А.Н. Гречем достаточно верно, правда, нет никаких документальных указаний на существование у Трубецких собственного крепостного оркестра, на эту мысль его, видимо, натолкнули хоры для музыкантов, находящиеся в Марсовом зале господского дома. Как правило, все мероприятия организовывали дети Трубецких и гости, одновременно являвшиеся и исполнителями, и зрителями. Едва ли не единственным профессиональным музыкантом, демонстрировавшим в Знаменском свое искусство, был композитор И.И. Геништа - один из первых в России исполнителей фортепьянных концертов Л. Бетховена. Гипотетическая возможность приезда Н.М. Карамзина в Знаменское пока также не получила документального подтверждения, однако кажется весьма вероятной. Ничего не известно и о книге "Забавы Знаменского", скорее всего, А.Н. Греч имел в виду "Знаменский журнал", который одно время вел М.П. Погодин, будущий известный историк и писатель, приглашенный в Знаменское в конце 1810-х гг. в качестве учителя младших детей Трубецких за огромное по тем временам жалование "по сту рублей в месяц", а затем ставший личным секретарем владельца усадьбы.
Жизнь в Знаменском оказала существенное влияние на формирование взглядов и становление личности М.П. Погодина, родовая усадьба Трубецких стала для него, разночинца по происхождению, родным домом. Некоторые обитатели усадьбы были увековечены М.П. Погодиным в написанной в Знаменском повести "Русая коса". В образе графини 0. он вывел свою любимую ученицу Александру Ивановну Трубецкую, впоследствии по мужу княгиню Мещерскую (1809-1873), часто ходившую с распущенной косой; свою будущую жену Е.В. Ватсон изобразил под именем Марии, а себя в образе Минского.
"Дорогое незабвенное Знаменское, где провел... лет девять, приятнейших в... жизни", происходившие в усадьбе события и обычную бытовую жизнь, развлечения молодых Трубецких и их гостей М.П. Погодин описал в своем дневнике, ныне хранящемся в Российской государственной библиотеке: "Ходили гулять на большую дорогу к кривому мосту... к большой дороге по краю сада... играли в волан, в городки, качели... на большом пруду катались на лодках, устраивали морские сражения..." "Атмосфера здешняя располагала к занятиям и литературным трудам. Царил дух влюбленности и дружеских бесед". Очень интересны самые первые впечатления М.П. Погодина от Знаменского общества: "Удивительное влияние имеют на нас люди, с коими мы обращаемся. В целый месяц, как я живу здесь, ни одной почти дурной в каком-либо отношении мысли не пришло мне в голову. Если б с младенчества окружали меня всегда такие люди".
В автобиографии М.П. Погодин позднее отметил, что "эти впечатления дополнял молодой товарищ [Ф.И.] Тютчев, к которому хаживал я иногда по соседству из Знаменского в Троицкое и заставал всегда за немецкою книгою. Его рассуждения свысока о Ви-ланде и Шиллере, Гердере и Гете, которых как будто принимал он в своей предгостиной, возбуждали желание сравниться с его начитанностью". Ф.И. Тютчев, тогда еще бывший не знаменитым поэтом, а просто способным студентом Московского университета, жил в семи верстах от Знаменского, в усадьбе своего отца Троицкое (Теплые Станы).
В дневнике М.П. Погодина за 1822 г. зафиксированы: его знакомство в Знаменском с владельцем соседней усадьбы Остафьево князем П.А. Вяземским, который впоследствии не раз оказывал ему поддержку; приезд в Знаменское княжны М.Н. Волконской и ее подруги Л.(Е.)И. Гениссиен ("княжна Волхонская явилась на сцене..."); различные обстоятельства их жизни в усадьбе; интерес М.Н. Волконской к "Знаменскому обществу" ("...говорил с Волхонской о характерах знаменских. Есть множество очень резких. Княгиня [Е.А. Трубецкая] имеет большой талант, держит всех в струнке, заставляет самых умных людей смотреть на свои глупости в уменьшительное стекло..."); поездка М.Н. Волконской к жениху графу Н.И. Толстому в соседнее Ясенево; сборы перед венчанием в ясеневской церкви ("Проводили княжну Волхонскую к венцу. Дай бог ей счастья"), а также приезд новобрачной на другой день после свадьбы из усадьбы Узкое с мужем ("Молодые у нас"). Вместе с ними приехали из Узкого граф и графиня П.А. и М.А. Толстые и их сыновья. Самый младший из них И.П. Толстой также был учеником М.П. Погодина, который счел нужным развлечь его в Знаменском ("Катались на лодке с молодым графом Толстым, которого учу я в [университетском Благородном] пансионе"). В честь молодоженов был дан "прекраснейший" обед.
В Троицкое к Ф.И. Тютчеву М.П. Погодин тогда уже не ездил, поскольку тот сразу после окончания Московского университета оказался прикомандирован к российской миссии в Мюнхене сверх штата и только в июне 1825 г. ненадолго вернулся в Москву в отпуск. К тому времени относится единственное документально известное посещение Ф.И. Тютчевым Знаменского, которое М.П. Погодин описал следующим образом: "Увидел Тютчева, приехавш[его] из чуж[их] краев; говор[ил] с ним об иностран[ной] литературе, о политике, образе жизни тамош[ней] и пр. Мечет словами, хотя и видно, что он там не слишк[ом] мн[ого] занимался делом; он пахнет двором. - Отпустил мне много острот. В России канцелярия и казармы. - Все движется вокруг кнута и чина. -Мы знали афишку, но не знали действия и т.п. [...] Смотрел на маленькое кокетство [княгини] Ал[ександры] Ник[олаевны Голицыной, урожденной Левашовой], которой, как говорит, не нравится Тютчев, но она говорит с ним беспрестанно и пр. Гов[орил] он об обществах; в Мюнхене общество] малочисленное], - придворные и пр.".
В том же году управляющим имениями И.Д. Трубецкого, в том числе Знаменским-Садками, стал отставной коллежский асессор В.Д. Корнильев, широко известный в Москве как хлебосольный хозяин, покровитель и друг многих литераторов и художников. Скорее всего, на эту службу он был принят по протекции М.П. Погодина. Впоследствии Знаменское мог посещать племянник В.Д. Корнильева знаменитый химик Д.И. Менделеев.
В 1827-1834 гг. Знаменским-Садками владела овдовевшая Е.А. Трубецкая. Затем оно вместе с другими имениями перешло к ее сыновьям: "камергеру и кавалеру" Юрию (1792-1848) и отставному корнету лейб-гвардии Конного полка Николаю (1807-1874) Ивановичам Трубецким. До 1838 г. они произвели раздел наследства, по которому единственным владельцем Знаменского стал Н.И. Трубецкой, бывший в юности воспитанником М.П. Погодина. Современники считали его добродушным, но крайне ограниченным человеком, недаром С.Т. Аксаков сделал Н.И. Трубецкого прототипом главного героя своей сатирической пьесы "Князь Луповицкий, или Приезд в деревню".
Н.И. Трубецкой провел в усадьбе значительные строительные работы, в ходе которых были возведены два крупных хозяйственных комплекса в "запрудной части" - конный и скотный дворы. Видимо, при нем же был неудачно реконструирован господский дом, лишившийся значительной части своей выразительности, и возведен новый флигель рядом с ним. В 1843 г. изменился статус усадебной церкви, которая была приписана к церкви Киова-Качалова и утратила самостоятельность. Это решение, очевидно, принятое не без участия Н.И. Трубецкого, мотивировалось тем, что "в Садках только один господский дом, и крестьяне уже лет сто тому назад [при Д.Ю. Трубецком. - М.К.] все были переселены на старую Серпуховскую дорогу в деревню Обитцы или Битцы, образовавшую выселок". Этот недавно появившийся "выселок" получил официальное название Аннино в честь жены Н.И. Трубецкого Анны Андреевны, урожденной графини Гудович, но в обиходе именовался Новые Битцы. Соответственно деревня Битцы, получила еще одно название - Старые Битцы.
Впоследствии Н.И. Трубецкой долгое время жил во Франции, где перешел в католичество, но время от времени писал славянофильские брошюры. Такое, казалось бы, несовместимое сочетание религиозных и политических убеждений остроумно высмеял Н.А. Некрасов в следующей эпиграмме:
Я однажды смеялся до колик,
Слыша, как князь NN говорил:
"Я, душа моя, славянофил". -