Знание биографии писателя, истоков творчества, мотивов написания того или иного произведения—это начало тропы к нему. Жизненный путь великих сам по себе значителен и является для всех нас, учителей и учеников, уроком исканий, прозрений, подвига.
Биография мастера — это олицетворенное Время, этапы взросления человечества, его опыт, без которых оборвется духовная преемственность поколений. Пусть эта мысль хрестоматийна, но в сознании учителя, начинающего новую тему, она должна обретать остроту, ибо Онегин и Раскольников—это всего лишь знаки эпохи, а личности и судьбы их творцов — ее содержание.
Биография—это не столько хронология жизни и творчества, а прежде всего духовная эволюция и материальное ее выражение — возникновение творческих стимулов на различных витках жизни. Второй методологический принцип в изучении биографии—стремление беллетризировать (в хорошем смысле) историю души человеческой, явленной' в образах, наполнить ее «романным» содержанием. Принцип этот подсказал Блок, назвавший свою лирику «трилогией вочеловечения». Если у учителя словесности есть свой собственный «роман» с Чернышевским и Толстым, свое личностное отношение к ним, то 45 минут урока не станут механическим перечислением дат и фактов, а будут потрачены на утоление духовной жажды познать мир гения—творца и человека—и себя самого. Отсюда вытекает третий методологический принцип—героем таких уроков будет не только писатель, но и ученик, которого мы хотим «обратить в свою веру». Есть на уроке и третий герой—сам учитель. «Бывает, что безбожники преподают закон божий»,— написал в повести о Германе Лопатине писатель Давыдов. Бывают и среди учителей такие, которые, не любя Некрасова, берутся излишне субъективно его толковать и выбирают из его биографии, увы, не лучшие страницы.
Столь же страшно «тощее беспристрастие, страдающее малокровием», по выражению того же Ю. Давыдова. Его статья,, предваряющая книгу С. Рассадина о Фонвизине «Сатиры смелый властелин», содержит множество советов, как подступиться к жизнеописанию колоссов любой эпохи. Он предупреждает толкователя, работающего в историко-биографическом жанре: «фантазии на исторические сюжеты красивы», но не тревожат ум; правдоподобие и достоверность не есть синонимы, и если выбирать, то правдоподобию—«гипсовому слепку»—надо предпочесть достоверность—«переменчивость взора, складки губ, мановения бровей». Капризам субъективного толкователя должно противопоставить строгость, чувство меры, историзм в воскрешении ликов отошедшей эпохи и вместе с тем проникновение сквозь документы, мемуары, ткань произведений в состояние души писателя. Нет ничего страшнее для учителя полузнания и на этой почве расцветающих протуберанцев фантазии о наших великих предках!
Если уроку-лекции по биографии писателя присущи цельность, композиционная стройность, доказательность, а главное—новизна материала, современность акцентов и четкая концепция всего духовного облика и творчества писателя, то она останется в памяти у старшеклассников. Найти эту концепцию, увидеть неповторимость облика писателя—важнейшая задача при подготовке к лекции.
Лекция незаменима как образец суждения о произведении. Формы учительского слова разнообразны: в одном случае—это урок-лекция, в другом—микролекция, в третьем—лекция-беседа или комментарий к прочитанному эпизоду, но всегда это законченное речевое произведение учителя, содержащее нечто новое, неизвестное школьникам, необходимое им для полноценного восприятия художественного произведения. Покажем различные виды таких лекций.
Когда произведение текстуально изучается в классе, лекция нередко кажется учителю неуместной. Ей предпочитают различные виды самостоятельной работы учащихся, поисковые, исследовательские методы обучения. Но все-таки без вступительного cлова учителя при изучении произведения не обойтись. Ведь оно послужит своеобразным предисловием к книге.
Предисловия пишутся по разному поводу и с различными целями. Но всегда это стремление их авторов предупредить, проинформировать читателя о чем-то важном и тем самым обеспечить правильность понимания читаемого. Надо ли доказывать, что вводное слово учителя, предпосылаемое изучению произведения, призвано решать те же задачи. Однако школьник не совсем обычный читатель, и для него требуется особое предисловие, в котором учитель ставит еще и специальные, педагогические задачи.
Первое отличие школьника от любого другого читателя состоит в том, что он должен читать все, что требует от него программа. Обычно всякий взрослый человек, открывая выбранную им самим книгу, предвкушает удовольствие. Для школьника же это нередко тягостная повинность, он садится за программный роман, не испытывая порой никакой радости.
Отсюда и первая проблема, возникающая перед учителем: заинтересовать, привлечь именно к этому произведению, пробудить нетерпеливое желание поскорее прочитать его. Пытаясь сделать это с помощью устного слова, учитель сталкивается с трудностью: говорить можно лишь сразу для всех, а затронуть словом нужно каждого в отдельности.
Смысл учительского предисловия не исчерпывается стремлением заинтересовать—есть и другие, не менее важные задачи. Бывает, что читатель ищет в книге совсем не то, что она может дать, и не замечает при этом самого главного и ценного в ней. Наступает разочарование, он винит книгу и ее автора, а все дело в том, что он просто не сориентирован в чтении.
Таким образом, предисловие учителя—это еще и своеобразный ориентир, помогающий учащимся избежать разочарований и сразу взять правильный курс в чтении.
Не менее важно также подготовить класс эмоционально, ведь влияние искусства на человека происходит в первую очередь через чувство, мы откликаемся на произведение сначала сердцем, а потом умом. Но готовность отозваться чувством на слово художника развита не у всех одинаково, да и уровень эмоциональности у детей различен. Здесь учитель может воспользоваться преимуществами живого, звучащего слова, помня при этом, что «сердца к сердцу речь не привлечет, коль не из сердца эта речь течет» (Гете).
Наконец, даже если школьники прочитали произведение до начала его изучения в классе, они могут не понять, зачем нужно перечитывать и анализировать его. Здесь важно суметь показать ученикам, что произведение содержит в себе немало интереснейших тайн и загадок, которые при первом чтении не раскрываются, а обнаруживаются, лишь если читатель умеет думать над прочитанным. И только при перечитывании (которое Белинский называл «истинным наслаждением») произведение во всей полноте раскрывает свои богатства перед заслуживающим такой награды читателем. Своим вводным словом учитель завлечет школьников перспективой работы, наметит ближайшие и конечные цели, явит ученикам образец читательского подхода к произведению.
Существуют различные мнения - должен ли учитель открыто выражать свое отношение к произведению, или его надо скрывать за объективностью суждений. Хорошо, говорят, если это отношение выразится в восхищении, которое передастся и ученикам. А что делать, если, скажем, учитель не любит Блока или ему не нравится пьеса «На дне»? Уместно ли и в этом случае делиться своими чувствами с учащимися? А может, разыгрывать восторженного почитателя, пока не обнаружится (и неизбежно!) фальшь, пока школьники не перестанут верить своему ментору? Однозначного ответа «на все случаи жизни», конечно, нет. В одном случае лучше сдержать эмоции, в другом—они очень помогут. Важно всегда и везде оставаться самим собой, поскольку искренность — самая надежная основа взаимопонимания и взаимодоверия между людьми. Право же на собственное отношение к тому или иному писателю, на свою оценку его произведений, на личное мнение дано каждому, в том числе и учителю, и ученику.
Главная трудность чтения лекции на теоретико-литературную тему состоит в том, что само по себе понятие обычно не вызывает заинтересованности школьников. Надо найти способ приблизить материал к их сознанию. Это можно сделать, лишь превратив понятие в проблему, которая важна для ребят, надо найти в нем нечто такое, что отвечало бы размышлениям учеников о жизни, об искусстве, о человеке.
Другая трудность: теория литературы нужна в школе не сама ради себя, а в качестве инструмента понимания произведений. Связать теоретическое понятие с изучаемыми произведениями, показать школьникам, что оно необходимо для понимания данного произведения, и научить ребят самостоятельно пользоваться им,рассуждая о самостоятельно прочитанном,— важнейшая задача учителя на такой лекции.
Так, характеристика литературных направлений и методов, родов и жанров литературы необходима для восприятия современным читателем литературы другой эпохи, другой национальной культуры; для того чтобы научить видеть множественность художественных подходов к изображению действительности, узнавать правду в различных обликах.
Понятия, связанные с проблемой отражения действительности в литературе (социальная обусловленность творчества, классовость, народность, партийность искусства, мировоззрение писателя и др.), важны и как действенные мировоззренческие категории, и для понимания специфики художественного творчества, эстетического восприятия произведений искусства.