В состав Государственной Думы вошли представители 32 национальностей, что немаловажно для многонациональной страны. Две трети депутатов в возрасте от 20 до 50 лет, т.е. люди в основном молодые, и соответственно готовые к переменам. Около 95 процентов депутатов - это специалисты с высшим и незаконченным высшим образованием; свыше трети - имеют ученые степени докторов, кандидатов наук; почти каждый десятый - член-корреспондент академии наук или академик. Около 11% депутатов занимались предпринимательской деятельностью; 7% пришли из правоохранительных структур, 12% из профсоюзов. Остается добавить, что в V Государственную Думу было избрано 68 бывших народных депутатов Российской Федерации.
Подводя итоги, можно сказать, что в Думе оказались представлены практически все социальные слои и группы населения, отражен весь спектр общественно-политических настроений, преобладавших в тогдашней России.
Что касается отношения власти к оппозиции, то можно отметить, что «власть демонстрировала шумную борьбу с оппозицией непримиримой, к оппозиции же конструктивной она применяла тактику замалчивания, всяческого игнорирования»[114].
Надо сказать, Дума старалась решать многие насущные проблемы в контакте с Правительством, Минфином, силовыми ведомствами, Генеральной прокуратурой, Верховным судом. Правда, это не всегда получалось.
Между тем, Б. Ельцин добивался компромиссов и взаимопонимания с Госдумой, заключения своеобразного договора о гражданском мире и согласии между различными политическими и социальными силами общества. В марте Ельцин выступил с инициативой подписания основными политическими силами этого документа. Реакция на новый курс правительства была неоднозначной: с одной стороны, парламентарии не выказывали открытой оппозиции правительству, а с другой, не демонстрировали и поддержки его мероприятий. В конце апреля 1994 года президенту, правительству и их сторонникам все же удалось склонить подавляющее большинство политических и общественных организаций в России к заключению и подписанию Договора об общественном согласии. Договор заключался на два года, то есть фактически до следующих президентских и парламентских выборов.
Но позже стали накапливаться разногласия между исполнительной властью и нижней палатой парламента по ряду вопросов государственного устройства и социальной политики. Летом 1995 года, во время кризиса в Буденновске, депутаты выразили свое недоверие Правительству. Несогласие Б. Ельцина с этим решением, угроза роспуска палаты накалили обстановку в обществе.
Президент в какой-то мере пошел навстречу отдельным требованиям Госдумы, сняв некоторых силовых министров. Таким образом, Дума смогла, не обладая на то конституционными полномочиями, найти способы воздействия на исполнительную власть. На повторном голосовании вотум недоверия Правительству был снят. Это событие стало первым опытом конституционного решения парламентом опасных политических барьеров.
Необходимо помнить, что весь период работы Госдумы 1 созыва был отмечен дальнейшей «атомизацией» политических сил и размежеванием демократов с линией власти. Кроме того, как отмечают исследователи, произошел переход «старых центристов» на антиреформистские позиции, деление обеих частей «непримиримой» оппозиции (коммунистической и «державнической») на оппозицию «респектабельную» («левоцентристов») и радикальную («внесистемную»)[115]. Действительно, в лагере системных сил произошли некоторые изменения – позиции ДВР потеснило движение НДР («Наш Дом Россия»). Движение было создано в 1995 году, по инициативе власти. Это центристская политическая организация административно-хозяйственной номенклатуры и чиновничества. Лидерами движения были В.Черномырдин, В.Рыжков и Д.Аяцков. В Политическом заявлении главными целями движения провозглашались: «достоинство и самоуважение России и россиянина»; «безопасность каждого человека, неотделимая от безопасности Отечества»; «сильное и эффективное государство, где под демократией понимается, прежде всего, законность и порядок, подконтрольность власти обществу через механизм свободных выборов, а не вседозволенность и произвол»; «развитие единой Федерации, свободных и равноправных народов и регионов, где инициатива субъектов Федерации и местного самоуправления подкрепляется политической волей федеральной власти»[116]. Другими словами, власть решила создать очередную политическую силу «под себя», при этом обещания и цели объединения «вроде бы» демократические, но, главное, популистские и неконкретные, чтобы привлечь на свою сторону как можно больше электората. Шевченко считает, что «К выборам 1995г. ЛДПР уже потеряла свой имидж оппозиционной партии. Следовательно, совпадение с протестной частью электората сохраняться уже не могло. В то же время, поскольку экономические позиции партии были неопределенными, она не смогла представлять и социально–экономический раскол. Если бы ЛДПР более определенно выразила свою экономическую позицию, она могла бы рассчитывать на привлечение лево- или право-ориентированных избирателей. Но поскольку этого не произошло, идеологическая программа партии была сориентирована относительно вопросов текущей политики, что внесло свой вклад в ее электоральное поражение»[117].
В оппозиции наметилось размежевание. Например, коммунисты не смогли выработать общей позиции по «чеченскому» вопросу. КПРФ, придерживаясь антивоенной позиции, была обвинена другими коммунистическими объединениями в «отходе от принципов», а некоторые оппозиционные силы и вовсе придерживались силового решения проблемы.
Поэтому оппозиционные силы так и не смогли договориться, что повлияло на итоги выборов в VI ГД и выборов Президента РФ. Но, заметим, что раздробленность в лагере оппозиции существовала в силу многих причин: переходность и незавершенность социальной стратификации и структуризации российского общества; стремительные изменения политической ситуации; оторванность политических организаций России, претендующих на роль выразителей тех или иных общественных интересов и настроений, от процесса формирования реальной власти в стране; итоги выборов 1993 г., создавшие в умах представителей различных политических организаций иллюзию возможности выжить на политическом пространстве России, занимая свой «клочок» электорального поля.
В целом, спектр политических сил, прошедших в Государственную Думу через выборы в одномандатных округах, оказался заметно шире, чем по федеральным спискам. На выборах в одномандатных округах прошли представители 23 избирательных объединений и блоков. Кроме этого многие депутаты, победившие как «независимые», по существу являются представителями еще целого ряда избирательных объединений и партий, не принимавших прямого участия в выборах.
Больше всего - 77 (34,2%) депутатских мандатов получили кандидаты, выступавшие как «независимые». При этом их доля почти в два раза снизилась по сравнению с 1993 годом, когда в Государственную Думу было избрано 62 процента «независимых» кандидатов.
Из избирательных объединений наибольшего успеха добилась КПРФ - 58 её кандидатов стали депутатами. Это заметно больше, чем на прошлых выборах 1993 года, когда по одномандатным округам партия провела в Государственную Думу 16 своих кандидатов[118].
В отличие от неудачного выступления в выборах по общефедеральному списку, в округах весьма успешными оказались выборы для избирательного объединения «Аграрная партия России», получившего 20 депутатских мандатов. Это заметно больше, чем два года назад. В 1995 году они расширили свою поддержку в округах с высокой долей сельского населения.
Избирательное объединение «Яблоко» в два раза превзошло свой результат на прошлых выборах. Кандидаты от движения «Наш дом - Россия» победили в 10 округах. Ощутимые потери в округах понесло движение ДВР-ОД[119].
Всего на выборах во II Государственную Думу претендовали 43 избирательных блока и объединения. 17 декабря 1995 г. прошло голосование, по итогам которого 5%-ный барьер сумели преодолеть только 4 избирательных объединения (КПРФ, ЛДПР, «Наш дом – Россия», «Яблоко»).
В 1995 – 1999 гг. политическая ситуация оказывала противоречивое влияние на развитие российской оппозиции. На взгляд Гельмана, становление «Суперпрезидентской» системы с широкими и размытыми полномочиями исполнительной власти, доминирующая роль неформальных практик принятия решений «стимулировали мажоритарные тенденции в политике и, соответственно, усилие принципиальной оппозиции»[120]. В условиях экономического спада, многочисленных политических кризисов элита приобрела все более фрагментированный характер.
В этот период перед российской оппозицией встала проблема степени оппозиционности и средств борьбы. Олейник считает: «Если оппозиция не противопоставляет себя существующему режиму – не предлагает альтернатив и не обещает воплотить их в жизнь…политические институты…остаются слабыми. Если же оппозиция действует слишком решительно, то под угрозой может оказаться демократия как таковая»[121]. Поиск решения данной проблемы определил направление идеологической и организационной эволюции партий и их политических стратегий.