Эта страна уже давно и прочно завоевала положение одного из наиболее значимых акторов мировой и региональной политики. Казалось бы, свидетельство тому – обстоятельства, связанные с саудовской ролью ведущего продуцента и поставщика углеводородных ресурсов на мировой рынок. Эта роль способствовала тому, чтобы королевство вошло в круг участников ведущих международных банковско-финансовых структур и специализированных организаций9. Уже в начале 90-х годов идея того, что «Королевство Саудовская Аравия – составная часть международного политического, экономического и геополитического баланса сил, а его роль (в рамках этого баланса – Г.К.) – одна из важных основ нового мирового порядка», выступала в качестве незыблемой истины, утверждавшейся представителями саудовского политического истеблишмента и национального исследовательского сообщества.
Однако тогда это утверждение выглядело одним из элементов все еще преодолеваемого миром наследия эпохи «холодной войны». То, что в Саудовской Аравии называли «новым мировым порядком» (следуя, при этом, за новыми геополитическими реалиями, возникавшими в связи с крушением Советского Союза), представало как отражение стремления сохранить старую (еще не испытавшую проверки Афганистаном и Ираком) систему внешнеполитических ориентиров и, одновременно, как продолжение внутриполитического курса, еще не столкнувшегося с мощным вызовом собственной (становившейся очевидной реальностью после сентября 2001г.) оппозиции, апеллировавшей к обычному для национального «политического класса» религиозно-политическому дискурсу. Политика сохранения внутри- и внешнеполитических предпочтений прошлого поддерживалась (хотя весной 1992 г. в саудовском королевстве и появлялись первые в его истории конституционные акты – Основной закон правления, Закон о Консультативном совете и Закон об управлении провинциями) тем, что Саудовская Аравия все еще оставалась неким «культурно-цивилизационным феноменом», а не «национальным, плюралистическим и осознающим свои интересы в современном мировом сообществе государством». Важная роль королевства в системе мирохозяйственных связей и основанных на них межгосударственных отношениях отнюдь не меняла его положения части мировой периферии, пока еще робко (в силу отсутствия воздействия значимых внутренних и внешних вызовов) демонстрирующего свое стремление к политической и социально-экономической трансформации. Сохранение саудовским государством в течение всего периода 90-х годов (но, в определенной мере, и в первые годы нового тысячелетия) статуса «культурно-цивилизационного феномена» это лишь подтверждало.
Новые элементы саудовского политического дискурса – несомненный показатель движения страны в направлении политической и экономической трансформации, как и ее стремления по-новому определить свое место в системе региональных и мировых международных отношений. Но и сегодня эти новые элементы саудовского политического дискурса – «отечество», «гражданственность», «благородный народ», «договор» между правителем и «гражданами», «всеобъемлющее развитие» и сферы «ответственности» участников этого процесса – все еще не стали достоянием всего национального сообщества. Оно остается разделенным внутренними линиями племенных, регионалистских и конфессиональных разломов (недаром король Абдалла восставал против «регионализма и трайбализма», выдвигая во главу идею «гражданственности»). В этом сообществе, по утверждению сегодняшнего общественного деятеля, «не существует противостоящих друг другу течений – либерального и нелиберального». В свою очередь, «подавляющее большинство» членов саудовского социума «консервативно», слой «менее консервативных и более стремящихся к открытости саудовцев» едва начинает формироваться. Однако его формирование не самостоятельно. Оно жестко и целенаправленно патронируется государством, требующим от созидаемого им «образованного класса» безусловной преданности истеблишменту. Если происходящий ныне в Саудовской Аравии процесс реформ и стал реальностью, то его инициирование было связано с начинаниями национального «политического класса». Уже поэтому развивающиеся в королевстве реформы консервативно-охранительны. Их консервативно-охранительный характер не менее тесно связан и с социально-психологическими параметрами самого общества. В силу этого, движение саудовского государства к обретению нового качественного состояния и соответствующего ему места в системе международных отношений – пример процесса становления «демократии без демократов».
Суть этого процесса состоит в государственном инициировании жестко контролируемых реформ, крайне медленно (но, тем не менее, целенаправленно) расширяющих степень участия граждан в принятии политических решений. Этот процесс тесно сплочен и, по сути дела, олицетворяется ведущей фигурой политического истеблишмента – нынешним монархом (становившимся, начиная с 1995 г., фактическим правителем страны) Абдаллой бен Абдель Азизом. Все же, специфический случай саудовских реформ доказывает возможность трансформации внутриполитической ситуации, когда эти реформы становятся одновременно и стимулом для изменения положения страны в системе новых реалий международных отношений.
Выступая в Консультативном совете, король Абдалла встречался с «избранными» им же 15014 «лучшими» представителями «благородного народа». Последние годы его пребывания на посту наследника престола, как и время, прошедшее с момента восшествия на трон, вызвали к жизни новую тенденцию в развитии политической надстройки. Консультативный совет, по сути дела, протопарламент (поскольку он пока еще остается «экспертным советом» при исполнительной власти) постепенно обретает черты внутриполитического «центра силы», целенаправленно принимаемого во внимание создавшим и патронирующим его деятельность саудовским «политическим классом». Изложение перед членами Консультативного совета «достижений отечества» (эвфемизм, означающий складывающуюся в королевстве систему «отчетности» исполнительной власти) как и программы будущей деятельности возглавляемого королем совета министров стало сегодня обязанностью монарха. В письменном варианте тронной речи, распространенном среди депутатов Консультативного совета, король Абдалла подчеркивал: «Я вновь встречаюсь с вами, дорогие братья, на нашей очередной ежегодной встрече для того, чтобы изложить вам, что сделало правительство в сфере внутренней политики для обеспечения безопасности, процветания и расширения участия граждан в принятии политического решения. Моя задача и в том, чтобы рассказать вам о позиции правительства по вопросам внешней политики, которая имеет непосредственное отношение к защите национальных интересов государства, укреплению мира, региональной и международной стабильности».
Идея принципа «совещательности (аш-шура)» как основы нынешнего саудовского внутри- и внешнеполитического курса получила в тексте речи короля четкое оформление: «Совещательность делает верными те решения, которые касаются отечества и гражданина. Высказываемые вами (депутатами Консультативного совета – Г.К.) объективные и открытые суждения в связи с этими решениями способствовали тому, что руководство верит вам, а граждане требуют развития этих суждений». Это означает, что Консультативный совет, как отметил монарх, стал «собранием подлинно национальных и высококвалифицированных кадров, представляющих все регионы и общественные страты», а в силу этого и «основной опорой правительства в ходе процесса принятия им решений». Иными словами, Консультативный совет даже в его нынешней форме предстает как выразитель интересов и чаяний «нации», а тронная речь короля – в качестве послания монарха «нации». Отталкиваясь от этого посыла, саудовский монарх считал необходимым заявить, что те формы парламентской жизни, которые действуют сегодня в Саудовской Аравии, не являются окончательными и застывшими. Консультативный совет будет последовательно и целенаправленно развиваться, однажды он будет способен превратиться в институт политической системы, не только «символизирующий единство саудовского национального сообщества, но и в полном объеме выражающий его чаяния».
Развитие саудовского протопарламента – часть прокламируемых и осуществляемых истеблишментом политических реформ. Если в дни Ибн Сауда «следование по пути исламского шариата позволило покончить с эпохой разделенности и построить отечество», если и сегодня королевство остается «страной стабильности в бушующем океане раздоров и войн», то все это вовсе не снимает остроты задачи «сохранения национального единства и углубления его содержания». Король был откровенен: «Вспышка межконфессиональной борьбы, воскрешение регионалистских противостояний, провозглашение одной общественной группы более значимой по сравнению с другой – все это противно смыслу ислама и его милосердию, все это являет собой угрозу национальному единству, безопасности общества и государства». Исходя из этого, он определял важнейшее предназначение Консультативного совета: в его будущей деятельности «вопросы укрепления национального единства займут ключевое место». Иными словами, конструирование новой политической системы Саудовской Аравии было бы невозможно без серьезных внутренних вызовов. За словами о «вспышке межконфессиональной борьбы» и «воскрешении регионалистских трений» следовал вывод: «Отечество все еще сталкивается с феноменом терроризма». Итак, вторая задача Консультативного совета – противостояние внутрисаудовскому терроризму. Но эта задача выглядит как подчиненная на фоне более значительной: «Безопасность государства и его граждан, – подчеркивал монарх, – это столп, на котором зиждется общественная стабильность, и одно из условий всеобъемлющего развития».