Провинциалистско-партисипаторная политическая культура характерна для многих развивающихся стран. Политическая система в большинстве из них характеризуется провинциалистской фрагментарностью, и проблема, по Г.Алмонду и С.Вербе, состоит в том, чтобы обеспечить активное участие граждан в политической жизни.
Особую разновидность политической культуры составляет так называемая гражданская культура, которая наиболее характерна для США и в известной степени для Великобритании. Этому смешанному типу свойственны консенсус легитимности политических институтов, направления и содержания общественной политики, терпимость к плюрализму интересов, компетентность и взаимное доверие с гражданами. В рамках данной разновидности политической культуры многие граждане могут быть достаточно активными в политике, однако при этом значительная часть других играет пассивную роль подданных: политическая деятельность представляет собой лишь часть интересов гражданина, причем, как правило, не очень важную их часть14.
Приведенная типология, без сомнения, полезна тем, что показывает, как в процессе исторического развития меняются, в том числе и по степени напряженности, ориентации субъекта в отношении политических институтов и его политическая активность. Однако очевидны и недостатки данной концепции: модель гражданской культуры рассматривается не только как присущая в той или иной степени демократическим системам, но и как эталонная. Кроме того, подход Г.Алмонда и С.Вербы практически оставляет в стороне вопросы о политическом поведении индивидов и социальных групп, а также о специфике функционирования политических систем.
Альтернативную типологию предложил польский социолог Е.Вятр. Взяв за основу связь политических культур с политическими системами и лежащими в их основе общественно-политическими формациями, он выделил в качестве основных три разновидности: “традиционную”, “буржуазно-демократическую” и “политическую культуру социалистической демократии”, которые дополняются второстепенными: “политической культурой сословной демократии”, “автократической” и “реликтовой автократической”. При этом буржуазно-демократическая культура выступает в виде или консервативно-либеральной, или либерально-демократической: первая признает в качестве главных ценностей гражданские права и свободы, но в то же время отрицает общественно-реформаторский аспект политической культуры, тогда как для второй характерны социальные реформы, осуществляемые государством15. [c.133]
Авторитарная политическая культура, по Е.Вятру, признает в качестве идеала сильную власть, включающую развитые демократические права и свободы граждан, однако не ориентирует людей на активное участие в политической жизни, нацеливая их на послушное поведение. Тоталитарная политическая культура “объединяет культ лидера, сильной власти с активным привлечением граждан к участию в политической жизни в соответствии с принципами, установленными лидером”16. В этих условиях внешняя политическая активность граждан не означает демократической свободы выражения своих мнений, плюралистской выработки политических ориентаций.
Типология Е.Вятра по ряду положений существенно дополняет концепцию американских исследователей. Однако и она не свободна от проблематичных положений. Так, на наш взгляд, пока еще преждевременно говорить о “политической культуре социалистической демократии”. По-видимому, применительно к недавнему прошлому СССР и стран Восточной Европы все-таки целесообразнее употреблять термин “политическая культура обществ государственного (или командно-административного) социализма”.
Достаточно интересен и эффективен подход к исследованию политической культуры, который учитывает влияние государства и рынка как двух универсальных цивилизационных феноменов и, соответственно, позволяет говорить о множественных модификациях двух основных ее типов – рыночной и этатистской. Рыночная культура ориентирует людей на понимание политических процессов и явлений как актов свободного, плюралистического обмена продуктами политической деятельности, как средств, реализующих, по словам М.Дюверже, “интеграцию всех граждан в общество и создание справедливого государства”17. Это – культура, где конкурентная борьба понимается как универсальный принцип функционирования и развития общества. Напротив, этатистский тип культуры обусловливает течение и развитие политических процессов в условиях жесткого государственного регулирования, когда интересы государства, класса или одной партии ставятся выше интересов других групп и организаций, а конкурентная борьба и социальные конфликты в случае необходимости могут быть упорядочены силовыми методами.
Следует отметить существование многих типов, а также региональных и национальных вариаций политической культуры. По-видимому, нельзя говорить о какой-либо универсальной ее модели, одинаково применимой, например, для Западной Европы, Ближнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона. Но в то же время не вызывает сомнения, что все достижения существующих политических культур и их теоретическое осмысление доступны для любого общества. В приведенной ниже таблице предлагается рабочая модель для условного разграничения политической культуры Востока и Запада на основе цивилизационно-формационного подхода. [c.134]
| Запад | Восток |
| 1. Преимущественно “партисипаторная” модель политического участия. | 1. Преимущественно “подданическая” политическая культура. |
| 2. Основной элемент политики – индивид. | 2. Существеннейший элемент политики – общность (клановая, этническая, профессиональная, семейная и т. д.). |
| 3. Устойчивые традиции политической демократии. | 3. Устойчивые традиции авторитарного правления. |
| 4. Индивид уже “пресыщен” политикой. | 4. Индивид не приобщен к политике. |
| 5. Западные религии формируют открытый тип участия в политике, ориентированный на изменения, легко усваивающий новые элементы. | 5. Восточные религии формируют “осторожное” отношение к политике, нацеленное на воссоздание отношений и институтов по традиционному образцу; в особых условиях эта приверженность традициям становится фанатичной. |
| 6. Преобладание модернизма в общей и политической культуре. | 6. Устойчивость общей и политической культуры. |
| 7. Преобладание общегосударственных интересов. | 7. Первостепенная роль национально– этнического фактора. |
| 8. Возрастание роли политических лидеров в силу распространения СМИ и снижения роли и значения политических объединений. | 8. Возрастание роли политических лидеров в силу повышения роли парий и движений в политике. |
| 9. Наличие многочисленного “среднего класса” и соответствующего его интересам политического менталитета. | 9. Резкий “разрыв” между элитами и массами и соответствующий им политический менталитет. |
Многие национальные политические культуры заключают в себе более или менее автономные структурированные образования, обозначаемые субкультурами. Так, выделяются национально-этнические и религиозные политические субкультуры, которые характерны для районов компактного проживания “малых народов” и этносов в Индии, Китае, России, США и многих других странах. Кроме того, сегодня практически в любом обществе можно вычленить социальные субкультуры рабочих, крестьян, “среднего класса” и т.д. Целесообразно также рассматривать и различные социально-политические модели в рамках национальной культуры. Так, польские исследователи в политической культуре своей страны выделяют несколько доминирующих моделей: националистическую, католическую, консервативную, пилсудчиковскую (авторитарную) и революционно-социалистическую18.
Можно попытаться “зафиксировать” основные политические субкультуры, сформировавшиеся в современном российском обществе. Для него, как считает А.И.Соловьев, наиболее характерны тоталитарно-авторитарная, адаптационнная, активистско-демократическая и радикальная (экстремистская) субкультуры19.
Духовную основу тоталитарно-авторитарной субкультуры составляет идеократическое отношение к власти, предполагающее непоколебимую [c.135]уверенность той или иной идеологии определять развитие всех сторон жизни общества, давая при этом единственно верную оценку существующим реалиям. Помимо собственных идеологических интенций, на характер и содержание тоталитарных ценностей оказали значительное влияние и этатистские представления, обоготворяющие деятельность государства и оправдывающие право властей на безоговорочное регулирование всех сфер и оттенков человеческой деятельности.
Своеобразным продолжением, но одновременно и самостоятельным ценностным образованием является исполнительская политическая субкультура, В ней исполнительские ориентиры представляют единство подданических и патерналистских суждений и поступков субъектов политики. Люди испытывают конформизм и перманентную лояльность либо к партии, либо к государству, либо к лидеру, причем их гражданское сознание и поведение формируют не столько органы, организации или структуры, сколько осознание властной зависимости от них. Забывая о своем статусе и интересе, действуя по принципу “Чего изволите?”, человек становится малоспособным к целенаправленному использованию своих прав и свобод. Если у американцев, многие из которых способны к самостоятельной выработке политических и гражданских позиций, при их относительной удовлетворенности жизнью наблюдается, как справедливо отмечает Э.Я.Баталов, достаточно высокая критичность по отношению к властям20, то в нашем обществе, по крайней мере в рамках рассматриваемой субкультуры, проявляется во многом иная картина – пассивно-исполнительское отношение к любым властным структурам.