Мировая история цивилизаций насчитывает несколько тысяч лет. И ей неизменно сопутствует указанная «биполушарность». Как пишет К. Ясперс, «в различных модификациях изначальная полярность (Востока и Запада – А.П.) сохраняла свою жизненность на протяжении веков... Греки и персы, деление Римской империи на Западную и Восточную, западное и восточное христианство, западный мир и ислам, Европа и Азия – таковы последовательно сменяющие друг друга образы этого противоречия...»*.
* Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: ИНИОН. 1991. С. 115-116.
Не случайно нынешнее чрезмерное усиление Запада в ущерб Востоку сопровождается примитивизацией мышления самого Запада, в частности, стратегического, геополитического* мышления. Поэтому-то во всей мировой истории действует некий механизм западно-восточного цикла: фаза западного наступления рано или поздно истощается и сменяется инверсионной** фазой восточного вызова, и наоборот. Механизм такого цикла, вероятно,имеет антиэнтропийное*** значение, препятствует окончательному угасанию социокультурной динамики человечества.
* Геополитика – наука о закономерностях распределения и перераспределения сфер влияния различных государств в пространстве. Термин введен в оборот шведским политиком Челленом (1846-1922).
** Инверсия – резкий переход а противоположное качество.
*** Энтропия – понятие, заимствованное из термодинамики и означающее характерный для замкнутых систем процесс превращения всех видов энергии в тепловую; в более общем виде – стихийный процесс возрастания хаоса как наиболее вероятного состояния.
Вопрос о природе и судьбах постиндустриальной цивилизации теснейшим образом связан с социокультурным и геополитическим статусом Востока в XXI веке. Если в постиндустриальном обществе* будут затребованы такие факторы духовного порядка, которые выходят за рамки науки как «непосредственной производительной силы» и предназначены потрясти душу и совесть, пробудить почти атрофированные способности неутилитарного восприятия мира, то реабилитация «нерационального» Востока неизбежна.
* Постиндустриальное общество – понятие, означающее общественный порядок, приходящий на смену индустриальному обществу. Одни исследователи (Д. Белл, Ж. Фурастье) связывают его со сферой услуг (в отличие от промышленной экономики предыдущего типа), другие (Г. Бэккер, А. Турен) – с интеллектуальной сферой (наука, образование, здравоохранение), обслуживающей человеческий капитал в отличие от промышленных инвестиций; третьи – с постэкономическим человеком, ориентированным не столько на материальный уровень жизни, сколько на ценность качества жизни.
Западу как никогда нужен диалог с Востоком. Старая формационная теория* упрощала процесс исторического развития: она исходила из того, что у человечества есть одна-единственная эволюционная программа – та, что рождена на Западе, а восточной периферии, не укладывающейся в данную схему, предстояло перевоспитаться под влиянием цивилизаторской миссии Запада. Характерно, что сегодня из всех идеологий Нового времени только либерализм сохранил в чистом виде этот упрощенный взгляд на историю. Плюрализм культур он располагает не в пространстве – как равноценно сосуществующие реальности, – а во времени: все незападные культуры оцениваются как реликтовые, которым предстоит отмереть по мере восходящего развития человечества. На таком пути история очень упрощается и в некотором перспективном смысле обедняется: ее лишают спасительных альтернатив на тот случай, если авангард всего человечества все же ошибется и окажется банкротом.
* Формационная теория – теория о закономерной смене фаз общественного развития, представляющих своего рода лестницу восхождения человечества от низших ступеней к высшим.
Не меньше возражений вызывает сама интерпретация исторического развития, взятого в редукционистском* техноэкономическом ключе. Получается, что США, история которых насчитывает чуть более 200 лет, – развитая страна-гегемон, а цивилизации Индии и Китая, насчитывающие несколько тысячелетий, олицетворяют отсталость. Такой тип суждения явно страдает одномерностью: выносит за скобки как раз наиболее человечески содержательное – духовную историю.
* Редукционизм – упрощающая трактовка тех или иных явлений и процессов, связанная со сведением высших форм к низшим (например, духовных факторов – к экономическим, технологическим или биологическим).
В целом можно предположить, что в мировой истории действует большой восточно-западный мегацикл. Первая формационная инициатива принадлежала Востоку, где зародились ранние цивилизации: шумерская, ассиро-вавилонская, египетская. Это была коллективистская фаза в развитии мировой истории: цивилизованность означала там примат общего над отдельным, долгосрочных коллективных целей – над краткосрочными бытовыми обретениями индивидуального тина. Развитие коллективистской фазы достигает пика с появлением всепожирающего молоха восточной государственности, своей непомерной тяжестью придавливающей все индивидуально-частные инициативы.
Это означало, что в истории готовится мощный инверсионный сдвиг «западнополушарного» типа и он осуществился в форме греческой, затем римской античности. Это был реванш индивидного принципа. Собственно, основные принципы жизнеустроения западного типа были выработаны уже тогда: отделение экономической сферы от властно-государственной, закрепленное в принципе частной собственности; появление гражданского общества и республиканско-демократического политического строя; индивидно-авторская форма творчества в духовно-художественной сфере.
Индивидуальный принцип означал реванш Запада над Востоком – культурный, геополитический, экономический и военный. Логика обособления, автономизация индивидного начала, проявляющаяся на первых порах в героических формах, затем в форме гражданских искусств, наконец, завершается разнузданностью невиданно изощренного гедонизма*. Умопомрачительное технологическое могущество сегодня сочетается с крайним духовным убожеством «человека одного измерения». Без опоры на мощную духовную традицию иноцивилизационного типа эту тенденцию вряд ли удастся переломить.
* Гедонизм – тип психологической или социокультурной установки на получение удовольствий и избегание страданий любой ценой.
Грядущая восточная фаза исторического мегацикла открывает в этом отношении новые возможности. Предстоит, в частности, реабилитировать богатейший опыт индо-буддистской цивилизации, оказавшейся наименее восприимчивой к соблазнам «фаустовской» культуры – реестр ее техноэкономических достижений на сегодня, пожалуй, ýже, чем у других незападных цивилизаций.
Многообещающим потенциалом альтернативности обладает буддистский принцип неиерархичности элементов живого мира. Мельчайшее насекомое наделяется здесь не меньшим символическим и ценностным значением, чем тот, кто в Европе признан «венцом творения». Все элементы мира признаются, во-первых, взаимосвязанными (принцип перевоплощения предполагает интимнейшую взаимозависимость судеб всего живого), во-вторых, самоценными, исключающими утилитарно-функциональное отношение. Это повышение статуса элементов природного мира исключает его деление на этически обязывающую социальную среду и этически нейтральную природную, в отношении которой человеку дается карт-бланш.
Когда на Востоке говорят об этике ненасилия, имеют в виду отнюдь не только этику межчеловеческих отношений. Ненасилие означает воздержание от действий, способных внести деформацию в любую часть внутренне гармоничного Космоса. В отличие от европейского антропоцентризма*, обособляющего и возвеличивающего социальную среду над остальным миром, в восточной картине мира Космос неделим. Это парадоксальным образом согласуется с выводами новейшей глобалистской теории, устанавливающей взаимозависимость судеб человечества и природы и ориентирующей на коэволюционную** перспективу развития, исключающую технологический волюнтаризм.
* Антропоцентризм – установка на то, чтобы поставить человека в центр мироздания в качестве «венца творения» и меры всех вещей.
** Коэволюция – термин, означающий понимание развития как возрастания соразмерности, взаимоувязки разных начал, в частности – целей человека и внутренней гармонии природы вместо былых установок на ее «покорение» и завоевание.
Аналогичный императив отражен в даосистском* принципе «у-вэй», противоположном «вэй»; «Вэй» означает приложение силы или силы воли, уверенность в том, что вещи, животные и даже люди – другие люди – сделают то, что им приказано. «У-вэй» – противоположный принцип: оставлять вещи в покое, позволить природе идти своим путем, это – знание о том, как обойтись без вмешательства**.
* Даосизм – учение о дао, или пути бытия (человека и всего сущего), связанное с такими принципами, как «цзы жань» (естественность, соблюдение законов и ритмов природы) и «у-вэй» (воздержание от нетерпеливого вмешательства в естественный ход вещей). Основатель – китайский мудрец Лао-цзы (VI–V века до н. э.).
** Нидам Дж. Общество и наука на Востоке и на Западе //Наука о науке/ Пер. с англ. М.: Наука, 1996. С. 169.
Если указанные принципы индо-буддистской и конфуцианско-даосской* культур указывают на специфическую альтернативу аскетического** воздержания от произвольных, «незаконопослушных» в отношении космического порядка действий, то африканский и латиноамериканский культурный архетипы***, возможно, указывают на альтернативный активизм, воспроизводящий коллизию образов-символов Прометея и Орфея. Реконструированный Ж.-П. Сартром*миф о «черном Орфее», нашедший затем отражение в концепции «негритюда» Леопольда Сенгора*, в какой-то степени уже состоялся. Он сыграл свою роль в истории США, смягчив нормативную жесткость и технологическую необузданность англосаксонской протестантской культуры карнавальным «духом негритюда». «Черный Орфей» смягчил и пуританскую пресность Новой Англии, и крайности американского «дикого Запада», модифицируя специфический североамериканский активизм в духе бескорыстного неоязыческого художничества. В каменные джунгли просочилась витальная*струя, хотя строгий порядок этого нового Рима в результате, несомненно, пострадал.