Создается впечатление, что восточная государственность всегда жила под негласным прессом номенклатурных узурпации государственных интересов и коллективного богатства и выработала в борьбе с ними определенные модели решений, заслуживающие нашего внимания. Пожалуй, наиболее разработанной моделью является та, которая представлена в китайском легизме*.
* Легизм - школа законников в Древнем Китае, отстаивавшая идею высшего юридического закона в государстве, подчинявшего все сословия и всю жизнь народа служебному долгу и высшему благу.
Рассмотрим основные положения легистской доктрины. Эта доктрина является сугубо функциональной и ставит вопрос об эффективности власти любой ценой. В этом она сродни макиавеллизму в Европе.
Легисты были законниками в восточном смысле этого слова, т.е. понимали закон как средство создания единого, сквозного социального пространства, управляемого центральной властью. Отсюда — главное положение легистской доктрины: в государстве должен действовать единый юридический закон, обеспечивающий единство державной воли и уравнивающий перед ее лицом все группы общества сверху донизу. Ясно, что оппонентами этой идеи могут быть по меньшей мере три силы.
Во-первых, это традиционная родовитая аристократия, пытающаяся свои привилегии, а также свои кодексы сословной чести поставить выше общегосударственного закона или, по меньшей мере, уберечь их от него.
Во-вторых, это хищные наместники провинций, заинтересованные брать как можно больше суверенитета у центральной власти, т.е. присваивать себе прерогативы, связанные с общенациональным интересом.
В-третьих, это представители торгово-ростовщического капитала, научившиеся получать сверхприбыль, не связанную с такими консервативными «добродетелями», как усердие, трудолюбие, честность, бережливость. Напротив, они заинтересованы в насаждении в обществе попустительского климата, благоприятствующего сомнительным экономическим новациям, способным подорвать и обессмыслить честный производительный труд.
Восточный абсолютизм легистского типа означает власть, недоступную влиянию соответствующих лобби* — свободную от давления любых корпоративных интересов. Такая власть способна навязать не только низам общества, но и привилегированным верхам служилый статус — обязанность нести государеву службу в соответствии с определенными функциями. Речь идет о консенсусе служилого государства, при котором каждая из социальных групп уверена, что плоды ее аскезы и усердия не будут растрачены теми, кто выторговал себе привилегию свободы от государственных повинностей. Как пишет автор знаменитого легистского трактата «Книга правителя области Шан», «если государство богато, а управляют им словно оно бедно, это называется удваивать богатство, а вдвойне богатое государство сильно. Если государство бедно, а управляют им словно оно богато (т. е. попустительствуют привилегированным сибаритам и расхитителям. — А.П.), это называется удваивать бедность, а вдвойне бедное государство слабо».
* Лоббизм - способ давления на процессы принятия политических решений, осуществляемый организованными группами для протаскивания своих интересов.
Принцип служилого государства: статус каждого определяется не его происхождением или связями, а исключительно его служебным усердием. Речь идет о создании действительно единых правил игры, не знающих исключения по каким бы то ни было критериям. Это и есть равенство служилого государства: «То, что называют "установить единые, правила наград, "означает: все привилегии и жалования, чиновничьи должности и ранги знатности должны даваться лишь за службу в войстве, иных путей не должно быть. То, что называют "установить единые правила наказаний", означает "ранги знатности не спасают от наказаний"»*.
* Книга правителя области Шан (Шан цзюньшу). М., 1993. С. 32.
Легистские законники» таким образом, подняли государственный закон над всеми сословиями и превратили его в средство упразднения любых социальных различий, кроме тех, что вытекают из служилого статуса. При этом легисты не упускали из виду и то, что законнической аскезе служилого государства противопоказано все то, что создает климат гедонизма и сибаритства. Поэтому автор цитируемого трактата Шан Ян, словно вторя Платону в его знаменитой тоталитарной утопии, предлагает строго ограничить все те виды гуманитарного творчества, которые воспитывают потребительское, а не служилое сознание, или, по меньшей мере, формируют специфическое сознание частного лица, живущего вне общеобязательной системы государственного долга.
К числу «паразитов расслабленности» Шан Ян относит музыку, ораторское искусство, сентиментальные чувства вообще, декоративные ухищрения в быту. Все эти «паразиты» способны так «модернизировать» сознание поданных, что они станут отрекаться от вечных видов деятельности, поддерживающих существование государства, — земледелия и войны. «Если на тысячу человек, посвятивших себя земледелию и войне, приходится всего лишь один знающий Ши цзин и Шу цзин* и являющийся умным оратором, вся тысяча станет лениться пахать и сеять»**. Сравним эти предостережения с «Государством» Платона, в котором отразилось его разочарование в афинской демократии, терпящей поражение от воинственной и консервативной Спарты. «Лидийские и ионийские гармонии следует запретить, во-первых, потому, что они выражают печаль, во-вторых, потому, что они расслабляют. Следует допускать только дорийские (для мужества) и фригийские (для умеренности). Допускаемые ритмы должны быть простыми и выражать мужественную и гармоничную жизнь»***.
* Китайские сборники стихов и песен лирически-ностальгического типа.
**Книга правителя области Шап (Шаи цзюнь шу). С. 90.
***Рассел Б. История западной философии. Т. 1. М., 1993. С. 130.
Важнейшая роль в программе легистского реформирования власти отводилась принципу регулярного административного деления территорий. Это деление призвано было рассекать традиционные сословно-групповые, родственные и клиентальные связи, заменив их сугубо административными, контролируемыми верховной властью. Деление традиционных провинций на уезды, управляемые непосредственно из центра, ущемляло права не только наследственной аристократии, но и органов местного самоуправления, противопоставляя им прямую властную вертикаль, непосредственно связывая верховную власть с местными общинами.
Особое место легизм отводит государственной монополии на недра и центральному регулированию экономики. «Если сосредоточить в одних руках право собственности на горы и водоемы, то людям, ненавидящим земледелие, лентяям и стремящимся извлечь двойную прибыль, нечем будет кормиться»*. «Господства в Поднебесной добивается такая страна, где на сто человек, занятых в земледелии, приходится один бездельник; могущественной является страна, где на десять занятых в земледелии приходится один бездельник; и в угрожающем положении находится та страна, в которой половина народа занята в земледелии, а половина бездельничает»**. При этом автор трактата отдает себе отчет в том, что праздно-паразитарное существование растущей части населения опасно не только тем, что подрывает производительный труд и экономику страны. Еще опаснее оно потому, что подрывает нравственность и достоинство народа, его идентичность как носителя и хранителя жизнесберегающих начал. Развращение народа в долговременном историческом смысле значительно опаснее его обеднения, ибо экономические упущения можно наверстать, если в народе сохранилась ответственность за будущее и профессиональная мораль; если же они утеряны, то исторические перспективы закрываются.
*Книга правителя области Шан.С. 144.
**Там же. С. 153.
Легисты формулируют три условия, способных обеспечивать уравнительную справедливость и консенсус служилого государства.
Во-первых, необходимо обеспечить такое состояние общественного сознания, чтобы оно было способно выстраивать истинные приоритеты, а не подчиняться беспринципной конъюнктуре. Для этого государству нужна большая всепронизывающая идея. «Обычно добивающийся хорошего управления беспокоится, как бы народ не оказался рассеян и тогда невозможно будет подчинить его какой-то одной идее. Вот почему совершенно мудрый человек добивается сосредоточения всех усилий народа на Едином, дабы объединить его помыслы. Государство, добившееся сосредоточения всех усилий народа на Едином хотя бы на один год, будет могущественно десять лет; государство, добившееся сосредоточения на Едином на десять лет, будет могущественно сто лет; государство, добившееся сосредоточения на Едином на сто лет, будет могущественно тысячу лет...»*Как в личной биографии нельзя получить образование, профессию, построить прочную семью, не выстроив систему приоритетов и не подчинив краткосрочные интересы долгосрочным, так и в исторической биографии народа и государства все зависит в конечном счете от способности не терять перспективу и не привносить в угоду конъюнктуре долговременные интересы и ценности.
* Книга правителя области Шан. С. 154.
Во-вторых, строительство сильного государства обеспечивается союзом верховной власти со слабыми (или с простым людом) против сильных. Не следует использовать внутренние противоречия номенклатурной «боярщины» по принципу «разделяй и властвуй» — это всего лишь конъюнктурный прием, дающий краткосрочные эффекты. Необходимо другое — использование поддержки низов для усмирения номенклатурных своевольников — вот эффективная стратегия строителя могучей державы. «Устранение силы при помощи сильного ведет к ослаблению, устранение силы при помощи слабого ведет к усилению»*. Если правитель пользуется услугами сильных, он попадет к ним в зависимость и ему придется расплачиваться за оказанные услуги отступлением от державных принципов в угоду тому или иному номенклатурному своекорыстию. Не случайно слабое государство берет налоги со слабых (бедных), но остерегается брать их с сильных; оттого средства его скудеют, а недовольство подобной несправедливостью в народе растет.