Хотя эти соображения верны, они недостаточны. Вскрывая экономическую сущность отношений сторон, они не дают внешнего признака, который позволил бы в случае сомнения сразу и безошибочно определить природу возникших обязательств.
Сам А. О. Рыбалов видит решение проблемы в следующем. При продаже должник производит вещи серийно, для продажи на рынке, а потому сделал бы необходимую кредитору вещь даже в отсутствие данной сделки. А «предмет договора подряда не может быть изготовлен без заказа. Здесь вещь априори изготавливается под конкретного приобретателя».[38] Суждения автора выглядят новыми, однако и с ними нельзя согласиться.
Со времен кризисов перепроизводства в XIX в. большинство производителей в объеме продукции, ее ассортименте ориентируются на покупателей. Завод выпускает столько товаров, сколько востребовано рынком, а эта востребованость чаще всего выражается в заключенных договорах. Поэтому нередко вся производимая продукция уже «расписана» между покупателями, и целью ее изготовления будет, по мысли автора, передача вещи конкретному покупателю (одному или другому). В большинстве случаев неопределенного рынка уже нет — есть конкретные договоры. Так, завод может выпускать автомобили для конкретного покупателя, от остальной продукции их будет отличать, например, окраска. Получается, что все эти отношения должны быть подрядными, с чем вряд ли можно согласиться.
Кроме того, предложенное автором различие, по сути, повторяет уже рассмотренный «экономический» критерий: поскольку вещь изготавливается для конкретного заказчика, а не на «рынок», можно говорить об «индивидуальном заказе». А при продаже заказа нет, есть серийно выпускаемая продукция, призванная удовлетворить массовый спрос на однотипные товары.
Пытаясь иными словами выразить свою мысль, А. О. Рыбалов предлагает еще несколько возможных вариантов разграничения конкретных обязательств. Так, он пишет: «Для кредитора важно обязать должника исполнить такое действие, которое должник без договора мог бы и не совершить. Если кредитор полагает, что должник изготовит вещь в любом случае и должник, в свою очередь, считает так же, то у них нет никаких оснований согласовывать свою волю... В случае с подрядом положение прямо противоположное. Коль скоро должник не изготавливал и не собирается изготавливать вещь "на рынок", что известно кредитору, надо договориться с ним об этом... Следовательно, здесь изготовление вещи как раз становится предметом обязательства». Наконец, вывод автора таков: «Если при заключении договора в экономической сфере должника происходят изменения, он приступает к изготовлению вещи, то это подряд. Если же с заключением договора изменений не происходит, изготовление вещей продолжается своим чередом, как и до заключения договора, перед нами — купля-продажа».[39]
Перед нами явно иной подход, который носит во многом субъективный характер. В самом деле, как узнать, приступил бы должник к изготовлению вещи или нет? Ведь она уже изготавливается, получается, что мы должны строить предположения, опираясь на некие не вполне ясные критерии, обсуждать, возможно, поведение должника, предмет и характер его деятельности, носит ли она регулярный характер, его планы на будущее в момент заключения договора и т. п. Это обсуждение является во многом гаданием, решение вопроса зависит от усмотрения сторон и суда. Поэтому предложенный критерий носит субъективный характер.
Автор полагает, что мы должны «исходить из того, что они (стороны. — В. Г.) знают, какие обязанности возлагаются на контрагентов при заключении договора, т. е. кредитору известно, в связи с чем должник изготавливает вещь».[40] Что это — презумпция или фикция? Если первое, то есть ли хоть какое-то обоснование ее введения (например, сложившаяся судебная практика, социологические исследования и т. п.)? Если второе, то нужно ли запутывать и без того непростой вопрос мнимыми истинами? Абсолютно не ясно, в чем вообще заключается проблема, если стороны сами знают, какие обязанности принимают на себя. Кажется, что таким «предположительным знанием» нельзя обосновать предлагаемое решение вопроса.
Как определить, произошли ли в «экономической сфере» должника какие-либо изменения? Здесь можно понимать автора по-разному.
Можно считать, что экономические изменения связаны с появлением новых прав и обязанностей: если у должника появилась обязанность изготовить вещь, то это подряд, если такой обязанности не возникло — то продажа. Такое предположение допустимо потому, что произошедшие в экономической сфере изменения автор считает показателем того, что изготовление вещи стало объектом правоотношения.[41] Однако и здесь неясно, как установить, существует ли у должника такая обязанность. Автор считает, что условия договора в данном случае нам помочь не могут, ибо «возможна ситуация, когда содержание правоотношения не совпадает с содержанием текста договора».[42] А откуда еще мы можем узнать о наличии у должника обсуждаемой обязанности? Ответа нет. Отказ опираться в решении этого вопроса на условия сделки будет приводить к тому, что стороны часто не будут представлять себе, заключают ли они договор подряда или продажи.[43]
Другое истолкование позиции А. О. Рыбалова приведет нас к тому, что «изменения в экономической сфере» означают изменения в фактически производимых действиях. Если до заключения договора должник сидел, сложа руки, а затем начал работать — перед нами подряд. Если рабочий график не изменился — мы говорим о продаже. В данном случае спорность предложенного критерия можно проиллюстрировать на примере с серийно выпускаемыми автомобилями, который привел сам автор. Он полагает, что поскольку завод как делал машины до заключения договора, так и делает их после совершения сделки, отношения с кредитором будут продажей. А если мы предположим, что изготовитель испытывает серьезные трудности со сбытом своей продукции (примером может быть ОАО «Москвич») и фактически простаивает? Внезапно появляется крупный покупатель — правительство какой-нибудь страны попросило поставить им в течение года 2 тыс. машин. Завод начинает работать. Очевидно, что завод не приступил бы к изготовлению машин без заказа. Получается, что мы должны считать этот договор подрядом и, следуя логике автора, признать за заказчиком право контролировать процесс их сборки и т. п.
Аналогичная ситуация возникает в случае, если вследствие крупного заказа объем выпускаемой поставщиком продукции резко увеличивается. Нередко связь с конкретным договором в таких случаях видна сразу. Возникает вопрос: подряд ли это (поскольку должник не стал бы выпускать дополнительную продукцию без заказа, она предназначена конкретному кредитору) или поставка (потому, что поставщик и раньше выпускал такие же изделия, но в меньшем количестве).
А если какой-нибудь завод переоборудует производство с тем, чтобы поставить нужную для покупателя продукцию? Это условие сторонами не согласовывалось, кредитор даже и не знал о том, что должнику нужно реконструировать производство. Однако без данного покупателя завод выпускал бы продукцию по старинке. Договор сразу стал подрядом?
Следует помнить и о том, что почти каждый крупный покупатель на практике требует каких-то особых условий, под которые должен подстраиваться продавец. Подход А. О. Рыбалова приведет к тому, что все крупные заказы должны будут обсуждаться по правилам о подряде, ибо в отношениях с мелкими клиентами должник не стал бы утруждать себя выполнением таких условий.
Все эти соображения позволяют усомниться в том, что предложенный критерий работает на практике.
Позиции иных авторов изложены не столь подробно, создается впечатление, что указание на экономическое различие типов соглашений они считают достаточным для определения природы конкретной сделки. Тот же А. О. Рыбалов, правильно указав, что искомый признак должен помогать нам в каждом отдельном случае, затем отказался от своих слов: «Проводится не анализ какого-то конкретного правоотношения, а формулирование абстрактного правила, с помощью которого можно было бы определить объект правового отношения».[44]
Между тем любой должен понимать, в какой договор он вступает. Поэтому искомый договор должен отражать экономическую сущность отношений сторон, однако иметь формальный, внешний характер. Еще раз напомним, что с экономической точки зрения различие между двумя договорными типами сводится к тому, что при подряде должник исполняет индивидуальный заказ кредитора, вследствие чего для последнего важен не только переданный ему результат работ, но и процесс его создания. Этого нет при продаже, где процесс труда не имеет значения для кредитора.
Индивидуализация предмета договора. Для решения проблемы необходимо представить себе ход исполнения данных договоров. В момент их заключения новой вещи еще нет, стороны лишь более или менее подробно представляют себе ее характеристики. То, что не существует, не может быть определено индивидуально. Иными словами, предмет договора-сделки в момент ее совершения в обоих случаях определен лишь родовыми признаками.[45] Следовательно, так же определяется и предмет обязательства в момент его возникновения. В то же время и подрядчик, и продавец передают кредитору индивидуально-определенную вещь. Когда же происходит ее индивидуализация?
В. В. Ровный связывает ее с передачей результата работ.[46] Но, как правильно отмечает М. И. Брагинский, в этом случае совершенно немыслим контроль заказчика за созданием вещи, и вследствие этого подряд перестает быть договором о выполнении работ.[47] Кредитор вправе следить не за деятельностью подрядчика вообще, а лишь за изготовлением своей вещи. Поэтому ему необходимо выделить предмет из ряда подобных еще в процессе его создания.