Документ-доказательство не получил бы широкого распространения, если бы держатели документа не были уверены в реальности получения по нему от должника воплощенной в документе ценности (товара, денежных средств).
Участникам торгового оборота было известно, что, имея особый документ, они могли обязать должника к исполнению в упрощенном порядке. Для защиты интересов сторон правоотношений по обороту прав требования, в том числе с обращением к силе государства — для гражданских отношений или к торговому сообществу — для отношений предпринимательских, необходимо было представить доказательства своей правоты в споре. В случае обращения за судебной защитой надлежаще составленный документ служил в подавляющем большинстве случаев достаточным доказательством, во-первых, управомоченности держателя документа, а во-вторых, всех существенных условий правоотношения между должником и кредитором.
Оборот (движение) особого документа (ценной бумаги) предоставлял очевидные экономические преимущества по сравнению с физическим оборотом (перемещением) самих ценностей (снижение расходов, риск утраты и т. д.). А признание документа в качестве особого и торговым сообществом, и судами предоставляло преимущества юридические (доказательственная сила особого документа снижала риски, связанные с принудительным истребованием воплощенной в нем ценности). Для того времени письменный документ являлся наиболее надежным доказательством.
На дальнейшее оттачивание института ценных бумаг оказало влияние как развитие торгового права, так и торгового правосудия, права как материального (устанавливающего правила поведения), так и процессуального (устанавливающего, в частности, процедуру доказывания соблюдения материально-правовых норм).
Между тем нормы торгового права, длительное время развивавшиеся параллельно с нормами гражданского права, в эпоху кодификации необходимо было «субъективно» уложить в систему права гражданского. Трудность была вызвана тем, что оборот прав требования и, соответственно, удостоверявших их документов регулировался в усеченном виде.
Так, гражданско-правовое регулирование уступки права требования (цессии) заключало в себе многочисленные неудобства для торговли, обусловленные теми задачами, для решения которых институт цессии изначально развивался.
Если для передачи права требования в условиях совершения бытовых сделок выполнение соответствующих правил было незатруднительным, то в условиях торговли правила о цессии создавали различные препятствия: участники цессии могли находиться на значительном отдалении друг от друга, что часто делало невозможным установление связи между ними всеми для уточнения условий соответствующего обязательства.
Цессия, кроме того, сохраняла для нового кредитора личную связь между должником и предшествующим кредитором. Но если в гражданских (личных, бытовых) отношениях лицо, принимающее решение о приобретении права требования, как правило, могло в течение относительно непродолжительного времени справиться у всех участников цессии об условиях исполнения долга, в том числе о возможных возражениях должника, то в торговых отношениях такой сбор информации был по известным причинам затруднен6. Иначе, чем в бытовых (гражданских) отношениях, выглядит для торговых споров и доказывание достоверности собранной информации: опять же в силу отдаленности участников отношений по передаче права требования, отсутствия подчас между ними личных связей, которые бы позволяли рассчитывать на добропорядочность в случае вызова в качестве свидетеля в суд и т. д.
Кроме того, передача титула на вещь в соответствии с правопорядком гражданского и римского, и средневекового континентального, и общего права могла по общему правилу иметь место лишь при фактическом держании вещи ее правообладателем и передаче вещи ее приобретателю. Факт физического держания вещи, а затем и владения ею являлся на случай спора одним из доказательств управомоченности. Однако с развитием торговли такое правило стало представлять известные неудобства, увеличивало и расходы, и риски, связанные с необходимостью пространственного перемещения товара, его физической передачи из одних рук в другие (расходы по перевозке, утрата товара в пути, таможенные сборы, колебания валютных курсов и т. д.).
Объективные обстоятельства, распространявшиеся как на должника, так и на кредиторов, в условиях торговли затрудняли оборот долгов по правилам гражданского права.
С другой стороны, построения гражданского права способствовали развитию права торгового. Так, римское право, а также многие западноевропейские правопорядки признавали титул права собственности за тем, кто фактически владел движимой вещью. Известность этого правила для бытовых гражданских отношений способствовала его распространению и на торговые. Для торговых отношений «традиция», а также многие иные правовые конструкции, обслуживавшие передачу титула от одного лица к другому, для многих ситуаций были неприемлемы, в частности, в силу их затратности. Однако торговое право совсем «традицию» не отвергло, заменив держание и физическую передачу ценности (товара, денег) аналогичными действиями, но уже в отношении особого документа-доказательства.
Строгости гражданского права преодолевались, а достижения заимствовались институтами права торгового. Вручение товара и денежных средств было заменено передачей документа, подтверждавшего безусловное право держателя документа требовать от должника (держателя ценностей) передачи самих этих ценностей взамен документа. Последующая передача права требования (цессия) сопровождалась и передачей документа (традиция). Держание документа было достаточным доказательством управомоченности7.
Фактором, способствующим сближению гражданского и торгового права, стала не только известность различных институтов одним и тем же лицам (торговцы были одновременно и гражданами), но и наука, оживившаяся на фоне все еще самостоятельного развития торгового права и правосудия в средние века.
Наука, как известно, склонна к обобщениям, к поиску закономерностей. Ученые установили множество общих черт между нормами гражданского и торгового права. С позиций современного состояния науки даже для того времени это не должно было быть так уж сложно. Многое находится на поверхности. И гражданские, и торговые отношения объективно строятся на таких принципах, как равенство участников, их имущественная самостоятельность, добровольность и имущественная ответственность и т. д. В эпоху кодификации законодательства такое наблюдение относительно общего между гражданским и торговым правом привело к закономерному выводу об объединении этих отраслей права.
Кроме науки, сторонниками объединения гражданского и торгового права, а вместе с ним и судебного процесса выступало государство, желавшее, с одной стороны, укрепить свою власть и наконец поставить под контроль все более набиравших силу предпринимателей, а с другой — содействовать их деятельности в публичных целях. Но если во Франции гражданский и торговый кодексы создавались государственной властью как относительно самостоятельные законодательные акты (субъективно отражая существовавшую самостоятельность соответствующих наборов норм), то в Германии, принявшей кодексы с аналогичными названиями значительно позднее (почти через сто лет), был избран иной подход. Нормы германского торгового кодекса (уложения) были соподчинены с нормами гражданского кодекса (уложения) как специальные и общие. В те же времена происходило объединение государственного (гражданского) и торгового правосудия8.
Разумеется, и во Франции, и в еще большей степени в Германии под воздействием набиравшей силу школы пандектного права в законодательных актах произошло переплетение многих институтов: гражданского и торгового права, права материального и процессуального. Так, ценная бумага, изначально зародившаяся в торговом праве как особого рода документ-доказательство, была причислена к вещам (в понимании права гражданского). При всей условности такого решения к документам стали применяться нормы о вещах. В критикуемой А. 0. Рыбаловым моей работе я уже приводил соображения о причинах условности отнесения документарных ценных бумаг к юридической категории вещей. Надо сказать, что и само «субъективное» выделение и описание в законодательстве существенных признаков ценной бумаги во многих странах сделаны по-разному9.
Российское право, находясь под влиянием то французской, то немецкой доктрины, до известных событий октября 1917 года еще признавало относительную самостоятельность торгового права и его отличие от гражданского. В основном по политическим причинам в советский период гражданское право полностью поглотило право предпринимательское, включив соответствующие правовые институты, в том числе и ценные бумаги, непосредственно в Гражданский кодекс. В настоящее время под влиянием нужд коммерческого оборота многие, казалось бы, устоявшиеся институты гражданского права уточняются, а порой и изменяются в специальных законах.