Нормы частного права не получили самостоятельного развития в праве Китая, хотя глагол "ю" в значении "иметь собственность" был известен в Китае еще в IV в. до н.э.
Земля в Китае рано стала продаваться и покупаться, дробиться на мелкие участки или концентрироваться в крупные наделы, но, какие бы превращения землепользование не претерпевало, частный или коллективный владелец мог распоряжаться лишь правом на пользование и распоряжение ею. Третьей составляющей современного права собственности – правом владения, т.е. правом физического господства над вещью, право считать данную вещь своей, соединенное с внешне выраженным намерением владельца обращаться с вещью, как с собственной, - в Китае никакие иные субъекты права, кроме государства, обладать не могли, и их права на данную вещь никогда не переходили в полную частную собственность. Данный правовой институт представляется весьма интересным: человек мог пользоваться плодами данного земельного участка (право пользования), мог продать или завещать его (право распоряжения), однако данный участок все равно не считался его участком в полном смысле этого слова! На этом пути стояло государство, сохранявшее свою неизменную руководящую роль в хозяйственной жизни. Социально - экономическая структура, сложившаяся в Китае и вообщев странах Азии, исключала политические и правовые гарантии, которые могли бы создать условия для процветания частной собственности вообще и на землю в частности. Кризисный для такой структуры рост частной собственности незамедлительно влек за собой реформы, восстанавливающие экономический контроль государства.
Верховная государственная собственность на землю сосуществовала в Древнем Китае с общинным землевладением крестьян. Действовала система "общественных полей", при которой общинная земля обрабатывалась сообща и девятая часть урожая отправлялась в виде ренты-налога на содержание правителя и знати, а также на государственные и общественные нужды.
В III в. до н.э. в Китае уже складывается система частного землевладения. Отработки на "общественных полях" заменяются налогом с количества обрабатываемой земли, закрепленной за отдельным хозяйством. Впервые такой налог был введен в царстве Лу в 594 г. до н.э.
Рост крупного частного землевладения, сопровождавшийся разорением крестьян и сокращением числа налогоплательщиков, привел к реформам 485 г., когда была введена надельная система – система "равных полей", при которой податные крестьяне получали от государства участок с целевым назначением – под посевы зерновых, конопли и посадку тутовых деревьев. Большая часть участка, предназначаемая для посева зерновых, предоставлялась лишь во временное пользование и отбиралась государством после превышения податного возраста крестьянином или в случае его смерти. Другая, незначительная часть земельного участка передавалась по наследству.
В 780 г. н.э. надельная система была отменена и была введена "двухразового" налога, при котором налогом облагались частные землевладельцы соответственно размерам землевладения. Одновременно были сняты запреты с продажи земли, которые были введены в действие вместе с реформами 485 г., что привело к новому росту частного землевладения. Вместе с ним растет и число арендаторов, прикрепленных к земле.
Пресечь чрезмерный рост частного землевладения пытался своими реформами в империи Сун в XI в. император Ван Анши. Стремясь остановить "поглощение" крестьянских земель, он упорядочил налоговую систему, усилил государственный контроль за продажей земли. Все акты продажи земли, рабов и скота в это время подлежали регистрации органами государственной власти. Только регистрация сделки в местной администрации означала, что акт купли-продажи завершен. При этом взималась государственная пошлина в размере от 4% до 6% покупной стоимости. Землю мог продавать только лично землевладелец, глава семьи. Преимущественным правом покупки пользовались родственники и соседи. При продаже оговаривалось, что продавец не имеет права востребовать землю обратно.
В результате всех этих реформ к XII в. в Китае стали выделяться три формы землевладения: семейное (частное), общинное и казенное. Общественными были выпасы для скота, а также леса, болота и озера. К особой категории, наряду с землями казны, относились земли императорского двора.
Китайское право очень рано стало различать собственность на поверхность земли, на ее недра и на строения, которые были самостоятельной от земли недвижимой собственностью, право на которую могло принадлежать не собственнику земли.
В целях поощрения землевладения с древнейших времен существовало право каждого занимать бесхозные или покинутые земли. По истечении определенного срока эти земли считались принадлежащими обрабатывающим их.
Весьма распространен был институт залога земли, а также рабов. Причем особенностью института заклада земли было то, что залогодатель длительное время не терял на заложенную землю своих прав. По указу 962 г. право выкупить землю даже по истечении срока уплаты долга передавалось и потомкам залогодателя. Сложился также довольно любопытный принцип, что рост процентов по долгам не мог превышать суммы самого долга. При залоге движимого имущества также нельзя было продать заложенную вещь, даже если срок использования договора был просрочен. Отдать в залог заложенное имущество мог только глава семьи, в крайнем случае – старший сын.
В китайском обязательственном праве особое место отводилось договорам займа, ссуды. При договоре купли-продажи, как уже было сказано ранее, главным условием действительности сторон являлось соглашение сторон. Виновные в заключении торговых сделок без добровольного согласия сторон, с применением силы или по завышенным ценам наказывались битьем палками. Существовала государственная монополия на ряд товаров: соль, чай и др. При заключении договора купли-продажи привлекались также поручители и свидетели.
Судебный процесс.
В состязательном по своему характеру процессе в Древнем Китае очень рано стали вводиться элементы розыскного процесса, который со временем утвердился безраздельно. Расследование преступлений еще в древности поручалось особому чиновнику ("линьши") по заявлению потерпевшего. Жалоба составлялась писцами, сидевшими у входа в здание суда. Ответственный за поиск преступника "линьши" имел месячный срок, и если преступника не находили, то за просрочку он наказывался битьем палками.
Жестко, по принципу "возврата обвинения", карался лжедонос. В этом случае доносителю грозила та же кара, которая предполагалась обвиняемому в случае, если бы донос был правдив. Запрещались под угрозой смертной казни доносы на кровных родственников, кроме убийства отца, при котором доносить можно было даже на родственников.
"Линьши" вели следствие и они же приводили в исполнение приговор, например, битье палками осуществлялось тут же, в суде. Расследование тяжких преступлений (мятежи, измены и пр.) передавалось в окружные управления.
Одним из важных доказательств, наряду со свидетельскими показаниями, считалась клятва. Действовал принцип презумпции виновности обвиняемого. Пытки применялись в том случае, если преступник был изобличен, но отказывался признать себя виновным или менял показания в ходе следствия. Широко применялась практика вынесения решения по делу по аналогии. Обвиняемый мог быть оправдан, осужден или его дело могло быть признано сомнительным. Тела и головы преступников, подвергшихся смертной казни, выставлялись для публичного обозрения. Чиновников казнили у них дома, а простолюдинов – на рыночной площади.
Заключение.
Очевидно, что самой развитой областью традиционного законодательства в Китае стало карательное законодательство. Однако здесь существовала особая, строгая иерархия норм: по традиции конфликт должен был решаться на основе требований ритуала и этикета, затем на основе требований человеколюбия, затем разума и лишь в самую последнюю очередь – на основе обращения к требованиям права. Но когда европейцы впервые стали знакомиться с многотысячными статьями уголовных кодексов Древнего и средневекового Китая, они нередко приходили к выводу о том, что карательная политика и законодательство в Китае находилось на более высоком уровне, чем в этот же период в странах Европы.
Влияние конфуцианства, а впоследствии – его компромиссного с легизмом варианта на законодательную практику очевидно. Однако не менее очевидно и то, что основным фактором при разрешении конфликтов в правоотношениях всегда являлась традиция. Структуры и институты западного типа, введенные в Китае, в подавляющем большинстве случаев остаются простым фасадом, за которым регламентация общественных отношений строится в соответствии с традиционными моделями. Труды нескольких человек, желавших в течение нескольких лет перестроить китайское мышление, не могли укоренить в умах юристов романскую концепцию права, разрабатывавшуюся в течение тысячи лет юристами Запада. Практика игнорировала законы, как только они нарушали традицию. Именно поэтому и необходимо говорить о традиционной правовой системе в Китае, которая, несмотря ни на какие реформы и законодательства, действовала на протяжении двух с лишним тысяч лет.
Список использованной литературы.
1. Давид Рене, Жоффре-Спинози Камилла: "Основные правовые системы современности". М., "Международные отношения", 1999 г.
2. Крашенинникова Н.А.: "История права Востока: курс лекций". М., РОУ, 1994 г.
3. Переломов Л.С.: "Конфуцианство и легизм в политической истории Китая". М., 1981 г.
4. Графский В.Г.: "Всеобщая история права и государства". М., "Норма", 2000 г.