Ньютоновское же представление о времени, как теперь очевидно, абсолютизирует "независимую" черту его характера игнорируя при этом прямую его зависимость от движения, связанную с его происхождением. Однако ньютоновская абсолютизация ограничилась лишь верхним, философским уровнем познания временного явления, практически не затронув эмпирический его уровень прежде всего - выработанный независимо от тех или иных концепций времени метод непосредственного сравнения длительности различных процессов, и потому, хоть и давала неверное общее представление о времени, его природе, тем не менее позволяла верно отражать реальные временные связи, отношения, неосознанно, но верно соотнося при этом абсолютное и относительное в его характере.
СТО же, отвергая абсолютизацию независимого характера времени, предлагает при этом такую взаимосвязь пространства, времени и движения, которая, как обнаружилось, несовместима с наличием абсолютной черты его характера, и потому впадает при этом в другую крайность - в абсолютизацию относительной черты характера времени. Которая, однако, уже не столь "безобидна", как ньютоновская абсолютизация, т.к. ограничивая метод непосредственного сравнения длительностей и признание общей закономерности проявления длительности различными процессами, лежащей в основе метода её измерения, рамками отдельных ИСО, она "ущемляет" сохранившуюся пуповину, связывающую в сознании человека длительность, её величину, с материальными процессами, их граничными состояниями, и этим приводит к искажению в процессе отражения им реальных связей пусть и в области движения с ещё недосягаемой нами скорости. Причём, поскольку абсолютизация относительной черты характера затрагивает и пространственные связи, то её результатом является общее искажённое представление о пространственно-временной структуре нашего мира, ведущее к отрицанию единой для всех реальности.
А с другой стороны, время в СТО, будучи несовместимым с абсолютной гранью своего проявления, оказывается такой же "чистой" не облачённой в конкретную форму своего проявления длительностью, как и абсолютное ньютоновское время. И потому эти две "антагонистические" по отношению друг к другу теории времени, абсолютизирующие каждая "свою" черту характера временного явления, в конечном счёте сходятся, совпадают в отрицании конкретно-материальной формы проявления времени, несущей, соединяющей в себе количественную и качественную его определённость, и тем самым в сохранении возникшего в процессе познания отрыва времени от движения. Истина же и в споре Эйнштейна с Ньютоном оказывается, как теперь видно, где-то посередине – с одной стороны, время действительно течет одинаковым для всех образом, но не по “ньютоновски”, не как самостоятельная сущность, а с другой – оно и в самом деле неразрывно связано и с пространством, и с движением, но не такой связью, какую предложила СТО.
СТО не замечает, что соединяя время и движение ПРОТИВОЕСТЕСТВЕННОЙ для них связью, она разрывает не слишком крепкие ввиду недостаточной ясности в вопросе о природе времени нити ЕСТЕСТВЕННОЙ их взаимосвязи в голове человека и тем самым увеличивает разрыв времени и движения в его голове в их естественной взаимосвязи, доводя его до полной их внутренней несовместимости, до несовместимости времени с движением в качестве стороны, способа движения. Вся внутренняя логика СТО - это, в сущности, как теперь видно, логика такого разрыва. Так, провозгласив свой постулат о скорости движения света и отсчитывая время, секунды, уже в соответствии с ним, СТО перешла от единственного для всех образца величины секунды к неограниченному их количеству, к собственным образцам секунды для каждой ИСО в виде единиц времени их световых часов, предполагая при этом, что ход этих часов соответствует требованию её постулата о скорости света. Но в результате всего этого СТО "обнаружила" такой характер секунды, который, как оказалось, несовместим с какой-либо конкретно-материальной формой её проявления обладание которой неотделимо от одинакового для всех ИСО её отсчета. Т.е. своим переходом к неограниченному количеству находящихся под "опекой" её постулата и потому различных для различных ИСО образцов секунды СТО разрывает в нашем сознании естественную, природную связь величины всеобщей меры времени с конкретно-материальным способом её проявления которая проявлялась в требовании к различным часам идти в ногу друг с другом для отсчёта одной и той же меры времени. Световые же часы в СТО отсчитывают время уже не своими состояниями - одинаковыми для всех, - а постулируемой скоростью движения света - различной для различных ИСО - через состояния этих часов, "наполняя" эти состояния различной длительностью для различных ИСО. В переходе от единственного для всех образца секунды, величина которой определена лишь граничными состояниями ее эталонного процесса, к собственному образцу секунды для каждой ИСО, находящемуся в зависимости от постулата СТО, и состоит смысл перехода к световым часам при отсчете времени в СТО. При этом секунда СТО оказывается "голой" "чистой" длительностью уже не только в глазах человека давно отделившего в своём сознании длительность от ненужного ЕМУ материального её облачения, но и в её собственных потеряв в СТО саму возможность иметь какое-либо материальное облачение. И не только "голой", но и "безродной" потеряв при этом и свои природные - земные - корни. А лишившись материальной основы, она потеряла и своё абсолютное значение, своё абсолютное "Я", а вместе с ними и свой независимый природный характер, получив взамен всего этого лишь право "растягиваться" протекать медленнее в движущихся ИСО. С помощью таких безликих и безродных секунд и строит СТО все свои выводы, не замечая, что эти её бестелесные секунды делают и все её выводы столь же "бестелесными", лишёнными какого-либо реального содержания.
Таким образом, начав разрыв живой ткани взаимосвязи времени и движения в сознании человека с провозглашения постулата о различной длительности одного и того же движения света для различных ИСО несовместимого с отсчётом длительности самим движением света и потребовавшего отказа от интуитивного признания одинаковой для всех длительности его движения, СТО продолжила его обезличиванием секунд их независимым друг от друга отсчётом в различных ИСО, а закончила его несовместимостью длительности любого материального процесса с её отсчётом самим процессом, но под аккомпанемент провозглашения "тесной взаимосвязи пространства, времени и движения на основе простого постулата С = const".
Что же касается раздающихся в адрес СТО обвинений в идеализме, связанных с предполагаемой ею зависимостью результатов измерений от наблюдателей, их принадлежности к той или иной ИСО, то на этот счёт можно сказать, что идеализма в этой зависимости не больше, чем в привычной для нас зависимости любой относительной величины от выбора меры, масштаба её выражения. И тут необходимо признать, что численный образ величины чего-либо и в самом деле зависит от нашей воли. Но только на этапе выбора объекта сравнения меры измеряемого свойства, который далее предполагает выявление ОБЪЕКТИВНО сложившихся отношений между субъективно выбранными объектами сравнения когда и должна проявиться, по мнению СТО, зависимость этих отношений от скорости измеряющей системы. Т.е. относительная форма выражения величины по самой своей природе содержит субъективный момент и в этом её существенное отличие от абсолютной формы выражения величины, позволяющий говорить о полученном в результате измерения чего-либо численном образе величины как о "субъективном образе объективной реальности". СТО к этому ничего не добавляет. Она лишь требует, чтобы выбор объекта сравнения - меры времени или длины - определялся не только по величине с которой и связано то или иное название этих мер, как до неё, но и по скорости относительно объекта измерения. Это требование и стоит за словами о зависимости результатов измерения от выбора наблюдателей. Поэтому для обвинений в идеализме данная теория представляется достаточно неуязвимой. Хотя нужно признать, что некоторый повод для критики и с этой стороны всё же имеется, поскольку своим, пусть и неявным, отрицанием способности движущихся тел и процессов самостоятельно определять свои пространственные и временные отношения - ради "соавторства" с ними в этом деле скорости движения ИСО, - предполагаемой их "пассивностью" в установлении собственных связей, СТО приоткрывает лазейку для предположений о соавторстве в этом деле и с другими "творческими элементами", в том числе идеалистического толка. Но это уже не идеализм самой теории, а некое невольное попустительство возможной идеалистической тенденции. Однако интуитивное ощущение такой опасности, возможно, и было истинной причиной обвинения этой теории в идеализме.
Уязвимость же данной теории, её "ахиллесова пята", как мы видели, в другом:
- в том, что она несовместима со временем, как стороной, способом протекания материальных процессов, со временем, сущностью которого действительно является движение;
- в том, что, предлагая зависимость величины длительности и протяжённости от движения, несовместимую с абсолютной гранью этих величин, она пошла по пути абсолютизации относительной формы и относительной черты характера величины, по пути отождествления величины с её значением лишь в относительной форме её выражения, не видя того, что величину свойства определяют границы его проявления, обозначенные самим носителем свойства, а отношение необходимо лишь для численного её выражения, в котором сама величина вовсе не нуждается;
- в том, что, предложив эту противоестественную зависимость, несовместимую с изначальной, природной формой выражения величины этих свойств, она под флагом объективности этой зависимости неявно отрицает объективную основу возникновения какого-либо соотношения этих свойств по степени их проявления и тем самым объективную основу относительной - вторичной - формы выражения их величины;