Так что может считаться закономерностью, неизбежностью, правилом, что на реформируемом политическом пространстве к власти прежде всего приходят представители олигархических групп, начинающих пользоваться плодами демократизации и так или иначе занимая господствующие позиции в сфере управления государством. Конечно, в различных странах этот процесс протекает с различной скоростью и по-разному воспринимается в обществе. Но ни одно государство, демократизирующее свои политические порядки, не только не может, но и не заинтересовано в том, чтобы освободиться от влияния такого рода групп. В значительной степени потому, что появление подобных акторов на политическом рынке и есть непосредственный ответ на процессы демократизации, прокладывающие путь новому социально-экономическому порядку.
Например, в России объединения корпоративного типа, сформировавшиеся и набравшие вес в процессе (согласимся, пусть и не вполне справедливого) разгосударствления собственности, помогли в условиях острого дефицита времени, отчаянного сопротивления консервативной части элиты, экономической разбалансировки и растущей инфляции, узости связей с Западом и проматыванием ресурсов госчиновниками совершить рывок в создании рыночных основ экономики, сформировать структурные предпосылки класса собственников, установить связи с другими демократическими странами. В процессе приватизации новые олигархии сменили традиционные механизмы кланово-элитарного перераспределения властных ресурсов, которые блокировали принципы рыночного хозяйствования. Механизм конвертации власти в собственности и собственность во власть продолжил свою работу, но сменил направленность на другие группы и политические интересы.
Конечно, и в советские времена существовали определенные кланово-олигархи-ческие механизмы властвования. Они были менее развитыми, а, главное, более тщательно замаскированными. Но невыявленность для общественного мнения не означает отсутствия их значения для власти. В условиях же демократии влияние корпоративных центров стало столь очевидным, что в известной степени начало претендовать на роль визитной карточки российской демократии. Как результат - озлобление масс (за что боролись?) и разочарование части элитарных групп в идеалах демократии. Наиболее же простодушные представители оппозиции (и в силу традиционного для "левых" менталитета) скатились к объяснению этого стиля отправления власти и передела собственности в рамках привычной для себя этики заговора или исторических интриг демократов-коллаборационистов, на корню "продавших Родину".
К счастью или к несчастью, но механизмы корпоративно-олигархического властвования представлены во всех современных демократически организованных поли-тиях. Только на Западе, где неуклонно соблюдаются социальные приоритеты гражданского общества и права человека, где традиции взаимоответственности государства и гражданина не являются лишь дутой пропагандистской фразой, такого рода механизмы получают совсем иное качественное наполнение. Демократического дизайна (институционального и социокультурного) оказывается вполне достаточно, чтобы государство не скатилось в болото коррупции, чтобы действия олигархии подчинить интересам общества в целом. Влияние олигархий ограничено не столько законодательством, сколько (и это главное) действием социальной демократии, влиянием и контролем гражданского общества, а также механизмами внутреннего самоограничения власти, сформировавшимися в результате длительного сочетания прерогатив управляющих и управляемых. В то же время в только еще реформируемых странах их воздействие на власть и перераспределение властных ресурсов почти вне конкуренции.
Там же, где институты контроля и соответствующие традиции еще не наработаны, опасность полной криминализации олигархического правления будет существовать постоянно, ибо контролирующие ресурсы круги способны установить такой режим исполнения законов, который не будет препятствовать реализации их своекорыстных замыслов. Так что в российском обществе должны пройти десятилетия, прежде чем здесь вырастет система властного влияния организованной общественности, которая сможет на деле потеснить (но не уничтожить!) кланово-групповые формы воздействия на государство. Социальная, а вместе с ней и политическая системы демократии будут складываться постепенно, с учетом культурной специфики и темпов демократизации и роста способности населения к самоорганизации и самоуправления. Сегодня за политической риторикой многих, даже популярных в народе, политиков как стояли, так и б\дут стоять интересы финансово-экономических, территориальных и иных (номенклатурных и неономенклатурных) группировок. Причем еще существует опасность, что в нынешних условиях криминализация и олигархизация власти достигнут необратимого бежа и тогда нас неминуемо ждет установление режима латиноамериканского обща. Правда, пока еще активность олигархов сдерживается хоть какими-то законами г традициями гражданского общества, тончайшей нравственной связью с общественной моралью. Это и препятствует полному перерождению российской полической системы в открытый фаворитизм и правление по типу хунты. Но опасность подстерегает российское общество и с другой стороны, ибо постоянно растет интерес населения к этике некодифицированного правления. Криминальный кодекс становится более притягательным и даже предпочтительным для многих Е граждан, пытающихся использовать политику для достижения собственных целей. ¦И это не удивительно, ибо среднестатистический россиянин чаще всего и мыслит-то атегориями коррупционера, пренебрегая законом, существуя по правде и совести, t порой за определенную мзду готов поступиться значительной частью личных и про-:сиональных прав, честью и совестью. На деле люди скорее завидуют взяточ-ам и политическим мафиози, а не осуждают их. Как и в стародавние времена, они ¦втся.с "крепостничеством", чтобы самим стать барами.
В принципе российская демократия должна выявлять, институализировать и включать в процесс реализации общесоциальных интересов деятельность различного рода групп, контролирующих ресурсы и потому желающих повлиять на власть для закрепления и упрочения своего положения. Надо не уничтожать, а цивилизовать это стремление, не резать курицу, несущую золотые яйца, а, одомашнивая, увеличивать ее продуктивность. Демократия должна не устранять внутренний конфликт между обладателями формальных и реальных властных статусов, а поставить их под контроль гражданского общества. И к этому необходимо относиться как к практическому трс- , бованию, способному вопреки массовым предрассудкам послужить исцелению российской демократии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Linz I.I. Transition to Democracy //Washington Quarterly. 1990. V. 13.№3.
2. Przeworski A. Democracy and the Market. Political and Economic Reforms in Eastern Europe and Latin America. Cambridge, 1991.
3. Schmitter P.O., Karl T.R. The Conceptual Travels of Transitologist.s and Consolidologists: How Far to the East Should They Attempt to Go? // Slavic Review. 1996. V. 53. № 1.
4. Bitem D. Liberal Democracy and the Limits ofiDemocratisation // New Prospects of Democracy / By D. Held. Oxford University Press, 1996. P. 57.
5. Parekh В. Cultural Peculiarities of Liberal Democracy // New Prospects of Democracy / By D. Held. Oxford University Press, 1996. P. 157, 158.