Онтолого-генетические аспекты категории «София» были наиболее смело и оригинально, хотя и весьма непоследовательно, разработаны С.Н. Булгаковым в «Свете невечернем». Свое понимание происхождения Софии он раскрывает через своеобразную интерпретацию основополагающего христианского догмата творения мира из ничего. Ничто приобретает у него двоякий смысл. С одной стороны, ничто есть «"глухое бездонное небытие", "кромешная тьма", чуждая всякого света». С.Н. Булгаков именует подобную разновидность небьпия «уконом». Это как бы абсолютный первичный хаос, противостоящий творящему Богу. С другой стороны, ничто он понимает как «меон», как некую вторичную инаковость Сущего, уже обладающую конструктивно-энергийными потенциями наподобие платоновской материи-Кормилицы из «Тимея». Соответственно, творение мира предстает как сложный двухэтапный процесс.
Первый этап связан с воздействием Бога на первичный «укон», на несущее ничто, в результате чего он превращается в «меон» как несущее нечто, в первоматерию. По ряду позднейших замечаний самого С.Н. Булгакова можно предположить, что и сам Бог не остается неизменным, а как бы благодаря энергиям «укона» (ведь действие — всегда в той или иной степени взаимодействие) дифференцируется и самоопределяется внутри себя, ипостазируется3.
Второй этап связан уже с воздействием Логоса-Слова на «меон», в результате чего и возникает София в ее субстанциальной творящей мощи, сопричастная своими высшими слоями совершенной смысловой жизни Божественной Троицы (или Божественного Ума в неоплатонической терминологии) и хранящая в своих низших меональных проявлениях темно-хаотические энергии предвечного хаоса-«укона». С.Н. Булгаков так вкратце описывает этот процесс: «Сначала — стихия, первореальность, меон, положенный волей Оща Духом Св. из ничего, укона. Это первое положение тварной Софии, в которой заключена стихия, т.е. бездна, самость, возможность мятежа. Это Тварная первосамость. Затем ей или в нее говорится Отцом Слово. Это повеление всемогущества, приказ стихии, который она должна исполнить, стать всем по творческому слову».
Иными словами, София, первоначально являясь чисто духовным замыслом о мире в Божественном Уме, обретает актуальное субстанциальное существование и вполне «материальный образ» в результате синтеза противоположных составляющих Космоса: духовно-смысловых и материально-несущих, номологических и хаотических. Тот же С.Н. Булгаков писал, что София «есть универсальная связь мира, одновременно идеальная и реальная, живое единство идеальности и реальности, мыслимое™ и бытия»2. Индийский философ Шри Ауробиндо Гхош, развивая свое учение о Матери Мира, называет ее Сознанием-Силой, т.е. также подчеркивает присущее ей единство идеально-смысловых (Сознание) и материально-энергийных (Сила) начал. Любопытно, что и B.C. Соловьев при определении Софии в «Чтениях о богочеловечестве» использует почти те же самые термины: «силы психического характера». Вспомним в этой связи и идеи П. Тейяраде Шарденао психической энергии, лежащей в основе мировой жизни.
Неудивительно, что София-Премудрость трактуется подавляющим большинством русских софиологов (за исключением, пожалуй, Е.Н. Трубецкого) какподлинное естество мира, его духоматериалъная субстанция, неотделимая от множества производимых ею форм. Если вспомнить те аспекты категории «субстанция», которые мы уже рассматривали в предшествующей главе (субстратный, деятельный итворчески-порождающий), то София предстанет во всех этих трех смыслах.
Во-первых, София есть незримая простым глазом светящаяся первоматерия Космоса (Materia Prima, по выражению B.C. Соловьева) — субстратно-претерпевающая и одновременно субстратно-связующая своими многообразными телесно-несущими, меонально-энергийными потоками весь мировой организм Софии, начиная от высших ее слоев, насквозь просветленных и пронизанных идеальными смыслами, и кончая низшими, так сказать, плотно-вещественными ее слоями, где эта светящаяся материя скрыта за вроде бы безжизненными и бесчувственными физическими процессами и объектами. Характеризуя эту первоматерию, B.C. Соловьев именует ее не только «невесомой» и «всепроникающей», играющей роль как бы универсального строительного материала, но также и «психофизической», «субъективной», т.е. способной как к трансформации под воздействием человеческой мысли и, соответственно, к энергииному воздействию на нее, так и к переносу витально-психических взаимодействий в природном мире. Словом, это «живая и чувствующая» первоматерия, выполняющая сложные функции: глубинного физического субстрата и несущей основы психических процессов различного уровня.
Во-вторых, София является живым сверхвременным и сверхпространственным организмом своеобразно воспринятых от Божественного Ума и меонально-оформленных конструктивных идеальных сущностей различной природы — эйдосов (или идей), венцом которых выступает идея богочеловечества. В качестве деятельного Субъекта мирового космического бытия София предстает как «Вечная Невеста Слова Божия», являющаяся Живой Соборной Личностью и имеющая «Лик Вечной Женственности». Как пишет B.C. Соловьев, София «не есть только бездейственный образ в уме Божием, а живое духовное существо, обладающее всею полнотой сил и действий... мировой и исторический процесс есть процесс ее реализации и воплощения в великом многообразии форм и степеней».
С точки зрения своего идеально-деятельностного содержания София-Премудрость, с одной стороны, являет Образ-Образец творческого и ответственного — воистину сверхсознательного и премудрого — личностного бытия в Космосе для каждой сознательной души; а с другой стороны, представляет собой предшествующее их телесному воплощению соборное множество индивидуальных человеческих душмонад, где каждый элемент потенциально созвучен и совестен каждому и вместе с тем неповторим в рамках единого софийного богочеловеческого организма. Покидая софийную Плерому на время космических (и в том числе земных) странствий, человекдолжен будет туда когда-нибудь возвратиться, но уже не как бессознательный, а как сознательный сотворец Софии и полноправный субъект богочеловеческого братства. Справедливости ради отметим, что этот аспект премирного существования человечества и вообще антропологическое содержание категории Софии остались не до конца раскрытыми и достаточно двусмысленными в русской религиозной философии.
Пожалуй, наиболее последовательной была позиция Н.О. Лосского. В идеальном организме Софии он достаточно четко различает:
индивидуальные деятельные монады («субстанциальные деятели» в его терминологии), которые проходят длительный путь космической эволюции и способны к свободному творчеству, вступают друг с другом во взаимодействия и подчиняются высшим субстанциальным деятелям;
предметные и структурно-динамические идеи (эйдосы), определяющие порядок в мире, в соответствии с которыми субстанциальные деятели организуют свою деятельность и обретают телесную форму;
эйдосы ценностно-целевой природы, задающие образцы духовной индивидуально-монадной эволюции в Космосе, высшим из которых как раз и выступает Живой Лик Софии; она как бы персонифицирует эталон творческого бытия, как совершенная Личность София – свермонада творит-живет в полном согласии с космической нравственной необходимостью любви, сострадания, чистоты помыслов и бескорыстного труда.
В-третьих, в интегрально-субстанциальном аспекте София предстает и как Абсолютный Субъект, и как Объект динамического разворачивания космической жизни в единстве своих и материально-несущих (субстратных), и идеально-сущих (деятельно-упорядочивающих) компонентов. Она является всесвязующей, всеоживляющей и всенаправляющей Душой Мира, все космические явления проявляющей внутри и через себя и вместе с тем бесконечно превосходящей в качестве идеально-эталонного Субъекта деятельности все свои конкретные порождения. Следовательно, вся природа во всех своих частях оказывается насквозь одушевленной и софийной, пронизанной токами жизни и сознания, начиная от совершенно бессознательного взаимодействия на уровне физических, химических и биологических форм и кончая универсальным — сверхсознательным — сознанием, свойственным развитым личностям-монадам. Н.О. Лосский назовет такое миропонимание «органическим»; В.В. Зеньковский — «биоцентрическим». «Как энтелехия мира, — писал С.Н. Булгаков, — в своем космическом Лике София есть Мировая Душа, т.е. начало, связующее и организующее мировую множественность, — natura naturans по отношению к natura naturata. Она есть та универсальная инстинктивно-бессознательная или сверхсознательная душа мира, anima mundi, которая обнаруживается в вызывающей изумление целесообразности строения организмов, бессознательных функциях, инстинктах родового начала... Софийная душа мира закрыта многими покрывалами, как Саисская богиня, причем эти покрывала сами собой истончаются по мере духовного восхождения человека».